Отречение - Ричард Байерс

Он хотел было соврать, но инстинкт подсказал ему, что она видит его насквозь.

— Видишь ли, я сам не знаю, что со мной будет, — признался он. — Насколько мне известно, если я добьюсь успеха, то мое положение в Магике восстановится и будут прощены все мои прегрешения. Каким-то непонятным образом я оказался вовлечен во что-то, чего сам не понимаю, и только темным силам ведомо, к чему это приведет.

— Значит, если ты хочешь, чтобы я помогла тебе, ты должен освободить меня… сегодня же.

— Это невозможно, в данный момент у меня недостаточно денег с собой, и мне некогда торговаться с Нимом. Ты же знаешь, что он любые переговоры растягивает на несколько дней. Кроме того, сейчас у меня нет времени подготовить побег.

Она только взглянула на него, и он все понял.

— Эх, — вздохнул он.

— Это уговор?

— Да, при условии, что ты окажешь мне сколько-нибудь реальную помощь. Моя проблема вот в чем: за последнее время многие мужчины покинули свои дома.

— И в этом твое задание? Тебе поручили отыскать нескольких проказников? Что в этом деле такого важного, чтобы поручить его Мастеру Магики?

Он улыбнулся:

— Понятия не имею. Ты ничего об этом не знаешь?

Она покачала головой:

— Не слишком много.

— Откровенно говоря, мне сейчас будут полезны любые точные сведения.

— Ну, я слышала только самые неопределенные намеки. Это не просто стечение обстоятельств. Все мужчины, пожелавшие тайно скрыться, бегут в определенное место и по одной причине, какой бы она ни была.

— Я так и думал, — сказал Фарон. — Иначе почему бы это заинтересовало Громфа? Но утешительно видеть, что твой собственный живой ум пришел к такому же заключению.

Она фыркнула.

Фарон рассеянно пробежал пальцами по своей одежде, поправляя сбившуюся складку.

— Что-то здесь не так. Какой же должна быть угроза, чтобы так много парней сбежали из дому? — с сомнением произнес он. — Ведь кто-то должен был оказать сопротивление или хотя бы умолять о помощи родню. Никакими чарами такого обмана не добьешься. У дроу — врожденное сопротивление к подобным воздействиям, а кроме того, некоторые мужчины наверняка носят обереги и амулеты. Нет, я думаю, следует предположить, что эти прохвосты удрали по собственному желанию. Чтобы чего-то добиться. Но чего?

— Может быть, они создают какой-нибудь новый торговый клан?

— Я думал об этом, но Громф утверждает, что ничего подобного нет, и мне кажется, он прав. Иначе зачем нужна такая секретность? С тех пор как торговля приобрела важное значение для Мензоберранзана, никто, как правило, не возражает, если мужчина становится торговцем. Тем более, что это одна из немногих законных возможностей держаться подальше от суровой и тяжелой руки матери, — он ухмыльнулся, — не в обиду будет сказано. Я уверен, что в лучшие времена мужчины под твоей властью не имели бы причин быть тобою недовольными.

— Можешь биться об заклад, что теперь я им такую возможность предоставила бы.

— Ну, судя по следам на твоем лице, это понятно. Итак, если эти мошенники не готовят совместный торговый поход, то что они делают? Готовятся сбежать из города навсегда? Или, не дай богиня, уже сбежали?

— Я так не думаю. Не могу сказать тебе точно, где они, но уверена, что пока еще в городе. Или недалеко, где-нибудь в Мантии, возможно, в Ботвафе.

— Вот это действительно приятная новость. Вряд ли меня развлекла бы охота в диких глубинах Подземья. И не только из-за отсутствия там красот. Через десяток дней виноделы начнут продавать свои напитки нового урожая.

Пелланистра покачала головой:

— Ты не меняешься.

— Благодарю. Я принимаю это в качестве комплимента. Итак, давай поговорим о главном. Мне нужны имена. Кто из твоих посетителей обронил эти «неопределенные намеки», которые ты так разумно истолковала?

Она одарила его злорадной улыбкой:

— Альтон Вандри и Вузлин Фрет.

— Которые сами после этого исчезли, а значит, их невозможно расспросить. Это, я полагаю, важные сведения, но, к несчастью, мы не продвинулись ни на шаг.

— Я рассказала тебе все, что знаю, — сказала она. — Теперь ты должен выполнить свою часть нашей сделки.

Фарон нахмурился и ответил:

— Моя дорогая Пелланистра, к сожалению, я не могу оправдать твоих надежд. Мы договорились, что ты предоставляешь мне относительно значимую информацию, а я сейчас знаю не многим больше, чем знал до прихода сюда.

— Сделай это, или я расскажу каждому явившемуся ко мне о том, что ты приходил в этот подвал и расспрашивал о беглецах. Может быть, эта информация будет «значимой» для твоей миссии? Как я догадываюсь, твое дело предполагает секретность, все дела, которыми занимаешься ты, обычно таковы.

Фарон рассмеялся:

— Хорошая игра. Мне нравится. Сдаюсь. Как мы это сделаем?

— Это не моя забота. Сожги меня магией. Вонзи в меня кинжал. Сверни мне шею своими длинными, ловкими пальцами.

— Это очень интересные предложения. Я бы именно так и сделал, но Ним выставит мне счет за твою кончину. Если бы удалось сделать все так, словно твое сердце просто остановилось. И мне следует позаботиться о своевременном уходе.

Он посмотрел вокруг, обратил внимание на большую пышную подушку, лежавшую на постели, поднял ее и подергал за углы. Она его устраивала.

— Это, пожалуй, сгодится, — задумчиво произнес Фарон — Может быть, ты сделаешь мне одолжение и ляжешь?

ГЛАВА 5

Рилд, твердо убежденный в том, что игра, хоть и незаконченная, уже выиграна, удовлетворенно отхлебнул кислого и терпкого охлажденного вина. Еще три хода, и его ониксовый маг поймает в ловушку орка и расправится с сердоликовой матерью соперника.

Он добился победы, как обычно, без лишнего риска. В игре сава ему не нравилось только то, что на кубиках были магически одушевленные изображения. А значит, результат зависел не только от искусства, но и от слепой удачи.

Противник Рилда, сухопарый молодой дроу-торговец, так странно и жадно пил, что капельки ликера стекали по углам его рта. Сейчас ему выпал шанс устранить какую-нибудь из проклятых старших жриц соперника, что вызывало у него чрезвычайное злорадство.

Сгорбившись, с капельками пота на лбу, он уставился на доску с таким видом, будто от результата зависела его судьба. Настоящий игрок уже давно бы понял, что при таком раскладе существует единственно возможное развитие событий, и, предвидя три последующих, очень простых, хода своего противника, просто сдал бы игру.

Помня об истинной цели посещения «Бриллиантовой шкатулки», Рилд старался, чтобы его вопросы звучали небрежно, а интерес казался мимолетным. Не прерывая игры, он время от времени возвращался к интересующей его теме.