Восстание безумных богов. Северная Ведьма - Перумов Ник

– Куда править, доминус? – Тилл, раб, сидевший на козлах, обернулся к Квинту.

– Сразу в Капитул. Мы и так задержались.

Повозки свернули, грохоча по округлым камням мостовой, так, что возвращавшаяся с рынка служанка отпрыгнула, рассыпала яблоки и что-то гневно завопила вслед. Первой катила открытая, удобная эсседа, которую Квинт нанял в Рурициуме для себя, за ней, изрядно замедляя движение, следовали две конные повозки, поменьше и побольше: на первой поклажа самого мага да пара его учеников, на вторую, прикрытые грубой холстиной, нагружены ящики и клети. Послание Капитулу от Ордена Совы.

Чем ближе к цели путешествия, тем более смутно становилось у Веспы на душе. Плохо, что они так задержались, и придётся вести речи, не отдохнув, не приведя мысли в должный порядок; ему предстоит дело, важнее которого у него в жизни ещё не случалось. Но хорошо, что вообще успели доехать – кто же знал, что конные повозки окажутся настолько медлительны, а дороги настолько забиты!

Капитул никогда не был местом единства, маги всегда соперничали между собой за влияние, за место подле императора, всегда интриговали. Задумавший объединить их – хотя б на краткое время, хотя бы против общего врага – рисковал взяться за невыполнимое. Однако Квинту придётся попытаться – если, конечно, его, Сову, отшельника и звездочёта, послушает хоть кто-то из высокомерных столичных коллег. Угроза, нависшая над империей, того стоила.

Наконец из-за деревьев вынырнул белоснежный, похожий на вытянутое яйцо купол, опоясанный рядами скульптур; великие маги, воители, императоры вели вокруг него бесконечный хоровод. Когда-нибудь, быть может, и Квинт окажется среди них… Небольшую площадь перед длинной лестницей, ведущей к портику Капитула, заполняли повозки да разноголосый люд – Великий Капитул собирался раз в два года, Ордена прислали магов первой и второй ступеней, прибыли и сами магистры; повсюду колыхались чёрные и синие с золотом плащи, а над ними витал едва уловимый, щекочущий дух магии. Зрелище, какого нигде в мире не увидать – поистине выше всех стоит град Константия!

Квинт спрыгнул с эсседы, едва она остановилась на краю площади, под огромными старыми платанами. Бросил ученикам:

– Берите клетку, прочее оставьте. Тилл, приглядишь, и возниц не отпускай!

Раб только поклонился. Пленник, купленный три года назад в Арморике истощённым и избитым, закованным в заговорённые кандалы варваром-колдуном; в рабстве Тилл отъелся, показав себя усердным и преданным слугой, так что Квинт даже снял с него жгучее железо, оставил только сигнальный амулет. Тилла вряд ли ждал дома, в Заморье, тёплый приём, а здесь он оставался под защитой своего господина, пусть не самого важного, но тем не менее орденского мага. Так что о надёжности слуги можно было не беспокоиться.

Квинт резко остановился и окинул взглядом бурлившую толпу. То ли и впрямь чьё-то заклятие лёгким холодком коснулось его мыслей, то ли от напряжения почудилось – нет, не должно, не должно быть! На него навешено столько амулетов, что сами боги не смогут заглянуть ему в голову, даже если захотят, что уж говорить о тех, кого ему стоило опасаться. Но они, должно быть, тоже здесь и так или иначе – но настороже.

– Ха, Веспа, вот это встреча!.. – Из толпы возник плотный рыжеволосый мужчина в синем плаще, и, не дав Квинту опомниться, заключил в объятия. – Сколько ж мы не видались? С позапозапрошлого Капитула, а?

– Рад видеть тебя, Руфус, живым и здоровым. – Квинт с трудом высвободился из медвежьих объятий, но он и впрямь был рад. Так уж вышло, что карьера у школьного друга не задалась, он по сей день мыкался на пятой ступени в Ордене Весов, правда – в столице; зато Квинт пошёл в гору, но – в значительном от оной столицы удалении. – Как ты? Не женился ещё?

– Скорее Капитул в полном составе поразит импотенция, чем я свяжу себя узами брака! – пылко воскликнул рыжий. – Что это ты тащишь? Никак мантиду отловил в своей глуши?

Квинт засмеялся:

– Нет, сюрприз поинтереснее!

– Эх, нам, черной кости с пятой ступенью, в Капитул хода нет. – Руфус разочарованно вздохнул. – Мы так, принеси-унеси. Гостей обустрой, их желания исполни. Да ты забыл, что ли?.. Вижу, вижу, что забыл, думаешь, все тут с первой ступенью. – Он шутливо погрозил Квинту Фабию пальцем. – А раз так, с тебя причитается!.. Выпьем, когда закончишь, а, дружище? Тогда и поделишься новостями.

– Непременно, – заверил Квинт, а сам подумал: «Если получится».

Он шёл сквозь толпу, раскланиваясь, приветствуя, хлопая по плечу и целуя чародейкам кончики пальцев; мальчишки-ученики пыхтя тащили следом прикрытую холстиной клетку. Наконец – мраморная лестница, знакомая, мягко мерцающая под ногами, такое же знакомое и неприятное давление негаторов магии, словно бы оглушающее и ослепляющее одновременно, и – громадный круглый зал Капитула. Тоже белый, мягко светящийся, почти пустой, только деревянные скамьи, амфитеатром спускающиеся вниз, да скульптуры в стенных нишах.

Императоры из династии Марциев, что сменили правивших до того Валериев. Великие цезари. Один из них, тот, чью скульптуру ещё не успели водрузить в соответствующую нишу, сегодня будет здесь.

Квинт Фабий Веспа внезапно ощутил, как во рту пересохло. Император… невозможно было предугадать, как он всё это воспримет. Фабий с магистром Крассом обсуждали разные варианты, от горячей поддержки до брезгливого равнодушия (и такое было вероятно), однако Ордену следовало привлечь внимание цезаря во что бы то ни стало. Собственно, для того и был задуман весь этот цирк с клеткой… И потому сегодня здесь Квинт, а не магистр Серторий Красс, которого император терпеть не может – впрочем, взаимно. К Фабию же старый повелитель был равнодушен, как и к большинству подданных, и потому у него имелся шанс. Не слишком большой.

Ученики с клеткой остались у входа, сам же Квинт занял место, отведённое Ордену Совы, напротив статуи великого Тита Марция Магна. Нынешний император, говорят, ревнует к славе предка – но, положа руку на сердце, что он сделал, чтобы к ней приблизиться хоть на шаг?

Прирастил империю?

Нет. Держава упёрлась в море на востоке и в безбрежный океан на западе, на юге простирались непроходимые сельвы Каамена, на севере держались орочьи кланы. А что это за империя, не раздвигающая своих пределов? Войны прибыльны, сколь бы цинично сие ни звучало, – разумеется, когда ведутся правильно. Нынешний император почти не воевал. На сотни лиг протянулись пограничные укрепления, удерживаемые застоявшимися легионами, – этого считалось достаточно. Может, оно и так, а цены на рабов растут, иные латифундисты занялись «племенным разведением», скрещивая двуногий скот, словно коров или овец. Отчего-то это казалось Веспе особенно отвратительным. Нет, конечно, раб есть раб, низшие служат высшим, многие пленники рады-радёхоньки тёплой и сытой жизни в империи, но… выращивать детей на продажу?.. Против этого у Веспы внутри всё восставало.

Или, может, император даровал гражданам новые права, а государству новые законы?

Ничуть не бывало. Цезарь ничего не урезал, но и не прибавил. «Всё должно оставаться как было».

Может, он покончил с морским разбоем, с набегами воинственных северян из державы Нейдрингов? Усмирил дикарей из кааменских джунглей на юге или привёл к покорности владетелей Стодийского герцогства, шагнув наконец за узкую черту Межпроливья? Потеснил варварийские королевства и вернул утерянные триста лет назад восточные владения?..

Ничего-то он не сделал, кроме того, чтобы сохранить заведённый ещё при отце его порядок – разве что покровительствовал расцвету магических искусств, но и то для Орденов обернулось новыми интригами и потерями. Вместо того чтобы изыскивать новые пути в магии погодной и сельскохозяйственной, в магии фундаментальной, основе основ, и магии целительной, Ордена бились за благосклонность повелителя и за возможность запустить руку в имперскую казну, бились долгих двадцать лет, пока не пришли чужаки; бьются и по сей день, но… Может, старый цезарь Марций Цельс и не так уж глуп, вдруг подумал Квинт, но мыслит он не широтою империи, а узостью своего человеческого бытия. На том и будем играть.