Инфернальная мистификация - Александр Арсаньев

– И то правда, – согласился Кинрю. – Да и спать очень хочется!

– Ну, как успехи? – спросила Мира. – Звезды подсказывают мне, Яков Андреевич, что вы топчетесь на одном месте, – улыбнулась она.

– Твои звезды, как всегда, правы, – я обнял ее за талию. Только сейчас я понял, как сильно по ней соскучился, словно не видел несколько дней.

– Что с тобой, Яков? – удивилась моя индианка. Она осторожно отстранилась от меня под пристальным взглядом продолговатых глаз моего японца.

Я редко проявлял к ней свои чувства в открытую.

– Ничего, ничего, – улыбнулся я.

Я поднялся к себе в спальню, где через несколько минут появилась Мира. Она принесла с собой серебряный поднос с ужином.

– Что-то не так? – осведомилась она. Моя индианка была в бирюзовом капоте, расшитом серебряными нитями. В ушах у нее раскачивались серьги в виде колоколов, усыпанные брильянтами. Волосы были сколоты костяным гребнем, отделанным золотом и эмалью. Гребень был украшен розовой камеей с изображением античного воина.

– Нет, – я покачал головой. – Самое главное теперь успеть до тех пор, пока не случилось несчастье. Я боюсь, что злоумышленник одной только мистификацией не ограничится…

– Ты полагаешь, что… – с ужасом осведомилась Мира.

– Он может довести ее до самоубийства, – ответил я. – Или сам принять непосредственное участие в ее смерти.

– Нет, – отшатнулась Мира. – Не говори так! Мне делается страшно!

Деревянный флигель вспыхнул, как пороховая бочка, доски с гулом и треском посыпались вниз. Одна из стен обвалилась. Огонь неистово вырывался из отверстий окон и из-под крыши.

Графиня Элен отбросила в сторону бутыль с керосином и закричала истошным голосом:

– Par ici! Par ici! Сюда! Он здесь! – она ткнула пальцем в объятый пламенем, почерневший флигель графского дома.

– Нечисть боится огня! – вскрикнула Елена и громко захохотала. – Я спалила вампира! – обрадовано сообщила она.

– Елена Александровна! – позвал я ее. – Идите сюда!

– Бросте ваши масонские штучки, – отозвалась Элен голосом Натальи Михайловны и шагнула прямо во флигель, из которого вырывались столпы желтого пламени.

Обуглившаяся крыша обрушилась.

– Элен! – Я бросился за ней. Но стена пламени выросла передо мной, и я ничем не смог помочь Олениной.

Мне навстречу устремилась огненная волна, сметая все на своем пути.

– Яков Андреевич! – Мира трясла меня за плечо. – Что вам приснилось? Вы кричали во сне! – Индианка была не на шутку встревожена.

– Я спал? – проболрмотал я, все еще не в силах поверить в то, что этот кошмар закончился, будучи всего лишь плодом моего больного воображения.

– Вам снилась молодая графиня? – вкрадчиво поинтересовалась индианка. – Вы все время звали ее по имени! – Она уставилась на меня в упор черными словно ночь глазами.

– Прекрати звать меня на «вы»! – раздраженно перебил я ее, утирая со лба холодный пот батистовым платком с вензелями.

– Вы не ответили на мой вопрос, – обиженно проговорила Мира, убирая со лба непослушные волосы.

– Неужели ты ревнуешь меня? – удивленно поинтересовался я.

Мира отвела свой взгляд в сторону.

– Да, мне снилась графиня Элен, – ответил я. – Снилось, что она подожгла деревянный флигель, снился пожар, столпы огня…

– Не продолжай, – попросила Мира. Индианка прижалась ко мне разгоряченным плечом. – Этот кошмар и ночью не оставляет тебя.

– Увы, – глухо откликнулся я.

Когда я вышел в гостиную, Кинрю был уже готов отправляться к Карповичу. Оделся он по-европейски и франтом расхаживал по комнате.

– Ну так что, Яков Андреевич, мы едем к ростовщику? – бодро осведомился он. – А то я уже велел лошадей запрягать! Что-то вы неважно выглядите, – нахмурился мой ангел-хранитель.

– Сон страшный приснился, – ответил я. Перед моим мысленным взором вновь предстала картина разбушевавшегося пожара. Я невольно поежился.

– Ах, вот оно что, – понимающе отозвался японец. – Неудивительно. Вампир или оборотень?..

– Графиня Оленина, – проговорил я в ответ.

– Не иначе Наталья Михайловна, – усмехнулся мой Золотой дракон, водружая себе цилиндр на голову. Он все еще был под впечатлением от знакомства со старшей графиней Олениной.

– Поехали! – велел я ему. – А то не застанем Карповича!

Мы вышли на порог, где нас уже ожидала запряжка цугом.

– При всем параде, что ли, поедем? – весело усмехнулся я.

– А почему бы и нет? – отозвался в ответ Кинрю.

Однако мы так и не успели отъехать от дома, потому что на дороге появилась карета графа Оленина.

– К чему бы это? – проговорил я испуганно. – Неужели, в их доме и правда беда стряслась? Неужели, Элен снова что-нибудь подожгла?

– Беду не накликайте, Яков Андреевич, – мрачно сказал японец, наблюдая за каретой, приближающейся к подъезду.

В этот момент карета остановилась, и из нее выбрался граф Владимир Оленин в военной форме.

Я направился к нему.

– Что стряслось?

На Оленине лица не было, будто он только что сам с нечистью повстречался. Светлые глаза поблекли, вокруг них пролегли коричневые круги.

– Вы не поверите, Яков Андреевич, – пробормотал он чуть слышно.

– Поверю, – невесело отозвался я.

– Лушу убили, – ответил гвардеец дрогнувшим голосом, – осиновый кол у нее в груди!

III

– О чем это вы говорите, граф? – Я почувствовал, что меня охватывает какой-то панический суеверный страх.

Однако больше всего меня волновала судьба Элен. Неужели эта хрупкая девушка могла вонзить деревянный кол в грудь своей преданной горничной?!

– Это действительно ужасно, – выдохнул граф Оленин. – Страшнее и быть не может! Вина Элен почти не подлежит сомнению. Она же целыми днями твердила о нечисти, которая ее, якобы, преследует! – он обхватил руками русоволосую голову, при этом на пальце у него сверкнул перстень с адамовой головой.

– Но, если мне не изменяет память, – заметил я вкрадчиво, – ваша сестра говорила о мужчине, о ее каком-то мистическом женихе, к браку с которым она готовилась.

– Все так, – согласился граф. – Но разве это объяснишь полицейским?

– Но Луша ведь была вашей крепостной? – осведомился я. – Или я ошибаюсь?

– Так-то оно так, – согласился Оленин, – но наша репутация в свете погублена окончательно. Да и кто теперь поручится, что моя сестра не опасна для общества?! Кто-то уже распорядился вызвать полицию, – сообщил он.

– Но кто? – удивился я. Неведение графа Владимира показалось мне несколько странным.

– Я и сам не знаю, – пожал плечами гвардеец. – Очевидно, кто-то из дворни…

– Когда вы обнаружили тело? – осведомился я, забираясь в графский экипаж.

Кинрю тут же последовал за мною, как брат-близнец. Оленин бросил на него недоумевающий взгляд, но ничего не сказал.

– Тело Луши обнаружила сама Елена, – отозвался гвардеец. – После этого с ней случилась истерика, – голос Оленина задрожал. – Она так кричала, весь дом сбежался! Неудивительно, что никто так и не понял, кто же все-таки послал за полицейскими!

– Мне бы хотелось взглянуть на тело горничной, – заметил я, когда наш экипаж тронулся с места. – Мало ли какие могут подробности обнаружиться?! Если, конечно… – Мне пришла в голову мысль, что полиция в графском особняке и так все уже перевернула вверх дном.

– Если вам Медведев позволит, – развел руками Оленин.

– Кто? Кто позволит? – едва не поперхнулся я.

– Лаврентий Филиппович, – пояснил граф Владимир, – так его кажется величают. Он квартальный надзиратель, если не ошибаюсь…

– А земля-то все-таки круглая, – глубокомысленно изрек мой Золотой дракон, глядя в одну точку. Мне даже показалось, что он медитирует. Мой японец сосредоточенно вдыхал и выдыхал воздух ноздрями по методике дзадзен, словно собирался достичь внезапного озарения.

– Это вы о чем? – Оленин удивленно приподнял брови.

– Ну, – протянул я, улыбаясь, – просто мы немного знакомы с Лаврентием Филипповичем.

– Что это значит?

– Владимир Александрович, вы забыли, чем ваш покорный слуга занимается в Ложе? – заметил я.

– Ах, вот оно что, – отозвался в ответ Оленин.

Квартальный надзиратель Лаврентий Филиппович Медведев представлял собой довольно интересную личность. В нашем Ордене он не состоял, да и в других тайных франкмасонских организациях тоже, насколько мне, разумеется, это было известно, но оказывал нашему Ордену «Золотого скипетра» услуги полицейского рода за кое-какое вознаграждение. Не скажу, что оно было очень уж щедрым, но, в общем, Лаврентий Филиппович на жизнь не жаловался. Я бы даже сказал, что совсем наоборот!

Но наши личные взаимоотношения с Медведевым носили сложный, я бы даже осмелился заметить, напряженный характер. Лаврентий Филиппович меня, мягко говоря, недолюбливал, да и я не мог не ответить ему той же монетой. Так что порой это накладывало своеобразный отпечаток на характер совместно проводимого нами расследования.