Банкет на перекрёстке (СИ) - Кондратьев Вадим Вадимович

Разглядев свободный столик в дальнем углу, Ждан, стараясь не греметь башмаками, мягко двинулся вдоль стены. Макар, так же бесшумно скользнул следом. Добравшись до места, сели лицом к выходу. Ждан поймал взгляд бармена, знаками заказал поесть на двоих. Макар, заворожённый азартной речью выступающего, дёрнул Ждана за локоть.

— Это чё за оратор?

— Академик! — вполголоса пояснил Ждан.

— Настоящий академик? Здесь?

— А кто знает, может и настоящий. Говорят, он ещё с первой аварии в этих местах торчит.

Брови Макара скакнули на лоб.

— Сталкерит в таком возрасте?

— Да нет, конечно, — улыбнулся Ждан. — Сам он в Зону уже давно не ходит. Разве что в научный лагерь выбирается, когда туда отряд долговцев или военных в рейд направляют.

— А чё так?

— Говорят, что его после второго взрыва очень круто в Зоне прижало. Теперь ни в Зону ходить, ни из Зоны свалить не может. А тут он нужный человек. Консультирует, даёт советы, инструктирует бродяг за долю от их предстоящего хабара.

Иногда вот такие ликбезы устраивает. Послушать действительно бывает чего. А после лекций ему либо подогрев от благородных старателей, или гонорар от бармена перепадает.

Макар кивнул и прислушался к оратору.

Академик, воодушевлённый вниманием публики, уже прочно оседлал любимого конька. Голос звучал звонко, долетая до самых дальних закоулков зала.

— По типу энергетического взаимодействия все известные на сегодня артефакты делятся на несколько основных типов… — Академик воздел кулак и принялся выпрямлять пальцы. — …Это поглотители, накопители, излучатели, катализаторы, резонаторы и генераторы! — он добавил к растопыренной пятерне большой палец второй руки и прервался, чтобы промочить горло. Глотнув из стакана, утёр губы рукавом и продолжил с прежним энтузиазмом:

— Так хорошо вам известная «батарейка» являет собой источник энергии самого широкого спектра. А «колючка», к слову, типичный поглотитель. Некоторые, артефакты, рождающиеся на стыках аномалий, соединяют в себе сразу ряд свойств. Например, поглощает радиацию и генерирует биополе, входящее в резонанс с биополем живых клеток, что способствует мощной регенерации живых организмов.

Вы спросите, откуда берётся та самая энергия в артефактах? Отвечу: из тех самых аномалий, которые и порождают артефакты, но… — Академик осёкся и, пригладив шевелюру, проговорил уже другим тоном. — …Это уже тема для следующего нашего урока… Точнее это уже тема для диссертации.

Закончив речь, он выпрямился и с достоинством принял заботливо наполненный слушателями стакан. Только сделав глоток, сел за стол и со вкусом закусил.

Бармен покопался у себя за стойкой, и в динамиках по её краям щёлкнуло. Шумок в зале перекрыл голос Кабана.

— Сёдня у меня, ребята, ностальгическое настроение. Будем слушать Витюшу свет-Цоя… и тэк скэзэть повышать ваш долбаный культурный уровень.

Бармен нажал кнопку пульта, и в баре зазвучали аккорды вступления. Громкость была умеренной, как раз такой, чтобы беседующим не приходилось повышать голоса.

Макар улыбнулся.

— Дискотека за счёт заведения?

— И для души, — сказал Ждан. — Кстати, у Кабана на удивление хороший вкус. Я тут ни разу не слышал попсы или блатняка. Хотя среди публики иногда и попадаются любители заказать «хиточек для населения».

— И как тогда?

— Тогда бармен посылает их Филе или к Боре… эт два знаменитых эстрадных пидора конца прошлого века.

Макар усмехнулся. По-новому посмотрев на Кабана, обвёл взглядом зал. Желающих беседовать было не много. Сталкеры слушали «Кино».

Постой, не уходи! Мы ждали лета — пришла зима. Мы заходили в дома, Но в домах шёл снег.

В дверях застыл охранник, который заслышав первые аккорды, выдвинулся с лестницы, чтобы лучше слышать. Теперь он подпирал стену и, глядя в пространство перед собой, тихо курил. Губы то и дело едва шевелились, подхватывая строчки песни. Интересный феномен, подумал Макар, сколько лет прошло, а Виктор Цой с удивительным постоянством рекрутирует в свои слушатели всё новые и новые поколения. Двенадцати-пятнадцатилетние не слушают классику Битлов, но мгновенно ощущают родными песни погибшего в прошлом веке автора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390}) Мы хотели пить, не было воды. Мы хотели света, не было звезды. Мы выходили под дождь И пили воду из луж. Мы хотели песен, не было слов. Мы хотели спать, не было снов. Мы носили траур, Оркестр играл туш…

Охранник дослушал последний припев, сморгнул глазом и, смяв окурок, двинулся на свой пост.

Бар быстро заполнялся посетителями. Макар с интересом рассматривал прибывающую публику. По любопытным взглядам и нетронутой краске камуфляжа легко вычленял новичков. Распознавал и ветеранов с глазами людей, знающих себе цену. Потрёпанные костюмы бывалых сталкеров, с латаными-перелатанными коленями и локтями, были выбелены стирками и ползаньем по-пластунски. У других, ещё не добравшихся до стирки, одежда представляла собой пропылённые и заскорузлые от грязи или крови дерюги, а во взглядах читались усталость и постепенно отступающее перед алкоголем нервное напряжение.

При появлении очередного посетителя за соседним столом кто-то присвистнул.

— О, вот и Полтишок объявился.

Ждан бросил взгляд на вход и снова уставился в стакан. Макар покосился в сторону вошедшего. В дверях остановился гладко выбритый, лоснящийся как блинчик, парень лет двадцати пяти. Новенький выглаженный камуфляж на общем фоне смотрелся почти фраком. На шее красовался небрежно намотанный красный с белым спартаковский шарф.

Головы знакомых сталкеров поворачивались, кивали. Кто-то приветственно поднимал ладонь, кто-то сдержанно салютовал, дёргая двумя пальцами от уха. Довольный Полтишок уже пробирался между столиков, похлопывал по плечам, ударял в подставленные ладони, щерился усталым рожам знакомых. Бармен оторвал взгляд от страниц гроссбуха, почесал карандашом за ухом, сделал музыку потише.

— Где пропадал?

— На большую землю катался с оказией, — проговорил Полтишок и, показав бармену четыре пальца, уселся за центральный стол. — Прогуливал, так сказать, честно добытый хабар, поправлял здоровье и набирался сил.

— О как! — усмехнулся Кабан, вынимая четыре рюмки. — А это не ты, случаем, перед отъездом из Зоны целый «калейдоскоп» уволок? Про это уже легенды ходят, причём среди бандитов. Будто бы кому-то удалось с немеряным хабаром от мародёров живым уйти.

— Может и я, — подмигнул Полтишок. — Только не мне от них удалось, а им от меня… и то не всем.

Теперь уже и головы незнакомых сталкеров в предвкушении занятной истории обернулись в его сторону. В скудной на досуг Зоне, лучшим отдыхом считался сон, а лучшим развлечением — послушать рассказ о чужих похождениях. Помня об этом, Полтишок вытянул под столом ноги в новых песочного цвета берцах, принял заказанные рюмки водки и, опрокинув первую, начал свой рассказ.

— Знаете про резервные бункеры, которые вояки в том году бросили? Так вот один из них кому-то удалось раскупорить. После того плита-задвижка так и осталась приоткрытой. Хабара, конечно, нету, но убежище в порядке, не засраное, ничейное и надёжное. Добро пожаловать всем, кто не ссыт так далеко забираться.

Так вот недели три назад мы с Берталетом в тех местах барражировали. Ну и забарражировались с тамошним урожаем бирюлек так, что прозевали первые признаки внеочередного выброса. Глядь, а в воздухе уже бисер проглядывает и небо грозовеет. Я пару раз крикнул, да то ли разошлись уже далековато, то ли сквозь ветер ничё не пробилось. ПДА уже, само собой, глючит, ни вызов послать, ни меток разглядеть. В общем, чую, один остался, а до выброса хрен да маленько. Душа в башмаки провалилась, в башке дурные мысли вертятся, мол, отгулялись на этом свете и я, и Берталет. В общем, ломанулся я к тем бункерам, как вепрь за свиноматкой. А уже сумерками накрыло, гремит вовсю, земля того и гляди с небом местами поменяются. Чудом выскочил на расковырянный бункер, тут уж не до осторожности — выброс припирает, ну я с разбегу туда и нырнул. А там, плоть твою, четвёрка мародёров на лёжку забралась. Аккурат с дверью копошились, чтобы закупориться. Упирались без оружия, всеми четырьмя, задвижка-то тонны полторы весом.