Боги славянского и русского язычества. Общие представления - Дмитрий Гаврилов

У подвергавшихся христианизации ближайших соседей славян в период насаждения православия прежние основные божества язычников также приобретают имена христианских святых и их противников.

Следовательно, предположение о том, что Велес «скрывается» под именем Николая Чудотворца, на наш взгляд, вполне обосновано.

Вероятно, сказочные истории с участием Николая Чудотворца восходят к более древним пластам языческого наследия. Так, Никола является под видом нищего, калики перехожего, неузнанным и набивается либо в попутчики, либо в постояльцы. Спутники или хозяева само собой не берут старичка в расчет. В этом-то и состоит их ошибка. Но это не только просчет, но и традиционная убежденность культурного героя в том, что именно он обладает правом на Силу (Богатство) и Удачу. Никола Чудотворец покровительствует наживному купеческому делу, исцеляет или воскрешает любимых культурного героя (Белозерск., 1, № 38–77), но в то же время наказывает охотников, которых предостерег от опасности, а те не послушали старика; учит уму-разуму попутчика (кузнеца или попа), обделившего товарища в дороге (Садовников, 2003, № 89).

Классикой стала былинная история Михайло Потыка, в которой Николай Чудотворец являет себя как могучий волшебник (Былины, 1993). Михайло Потык был превращен своей женой Марьей в камень. Его едут спасать Илья и Добрыня, названые братья. По пути к ним пристает «калека перехожая» и, понятно, напрашивается в сотоварищи. Богатыри в полный скок, «калека» еле шагает, а догнать его не могут (вспомним заодно Миколу Селяниновича и Святогора). Калека в конце называется Николой. И творит он чародейство, коего не могут сделать ни физически сильный Илья, ни Добрыня. Чары Марьи, то есть Мораны-Морены-Мары, богини смерти, развеивает более древний бог со сходной сущностью, бог магии и смерти Велес/Николай Чудотворец, выступающим под видом своего «волхва», калики перехожего.

Следы почитания Велеса прослеживались в народной культуре и фольклоре вплоть до начала XX в. Так, трава, кусты, деревья и т. п. назывались в народе «волосами земли» (по Е. Дмитриевой)

Еще один тип историй, когда Чудотворец ставит в неловкое положение того или иного русского мужика (см. например, «Бедный мужичок и Николай Чудотворец»): «Один мужичок дожил до такой бедности, что нечего было продать и купить хлеба. И вот молится он Николаю Чудотворцу: “Николай Чудотворец, пойдe я от бедности красть к богачу, а ты спаси меня, свечку поставлю тебе, если исполнишь мою просьбу”. Приходит бедняк к богачу, вошел в клеть, взял деньги и стал выходить вон, да нечаянно задел он ногою обо что-то – загремело, застучало да и свет стал появляться. От страху он без оглядки побежал в поле и видит, что за ним бегут два мужика. Не зна, куда спрятаться; видит мелкий лесок, он туда. А там корова палая. Он – залезь в нее. Мужики мимо пробежали, не заметив его. Когда мужики скрылись, бедняк вышел из коровы и пошел домой» (Смирнов, 2003, № 53).

Волосатое существо (возможно, некое позднее осмысление Велеса) на русском лубке середины XVIII в.

«А в воскресенье пошел в церковь, поставил свечку в десять копеек Николаю Чудотворцу в благодарность за спасение. Выходит он из церкви и встречает мужичка. Мужичек и спрашивает у бедняка: “А что, мужичек, исполнил ли ты завет-то свой?” – «А разве ты знаешь про мой завет?” – “А если бы не знал, так у тебя не спрашивал”, – отвечает встречник. “А коли знаешь, так скажу тебе, что исполнил”. – “А каково тебе было лежать в падине-то?” – “Желанный ты, мой батюшка! Уж коли ты знаешь про мое дело, так не говори никому. Лежавши-то в падине, я ведь чуть не умер”. – “Ты чуть в падине не задохся, а я от твоей свечки, которую ты поставил в церкви, чуть не задохся. Так вот что я тебе скажу: трудись ты до поту лица, а никогда не давай завета никакому святому и никогда не ставь свечи, когда идешь на кражу; уж больно тошно было стоять в церкви от твоей свечи”. Видит тут этот мужик, что перед ним стоит сам Николай Чудотворец, пал на колени и со слезами просит Николая Чудотворца: “Прости ты меня грешного!” Николай Чудотворец оградил этого мужика крестом и скрылся» (Боровичи, 1903).

Отметим, что, идя на воровство, мужик обращается к Чудотворцу, который по необходимости должен обладать чертами Трикстера. Действительно, Николай, преподнеся незадачливому вору урок, не говорит ему ничего душеспасительного о вреде воровства, но просто предостерегает, чтобы в следующий раз воровал сам, а на Бога и святых не уповал… Вполне в духе Гермеса, покровителя воров.

В историях третьего типа Чудотворец сразу действует как мудрый советчик. Подобно Велесу, Никола покровительствует путникам, например: он подсказывает Садко, как спастись от Морского царя. Словно Гермес к Одиссею, Никола приходит к Садко во сне и научает, как выбраться на свободу[21]. В духовных стихах «О каликах перехожих» св. Николай вообще становится покровителем моряков. Мореходы верили, что «Св. Николай доставит попутный ветер и на некоторое время освободит их от гребли и работы… » (Олеарий, 1906).

Миколе, как и Велесу – богу наживы и Удачи, посвящает Садко золотую казну. И к нему же обращается за прибавлением богатства и удаче в торговле, причем господь Бог явно поставлен на одну ступень со св. Николаем:

Да змолился Садко да господу Богу,Как тому-то нынь Мыколы нынь святителю:– Я построю тебе церковь соборную,Да на-во име Миколы нынь святителя.Кабы тут у Садка да казны прибыло…(Новг. былины, 1978, с. 189, 202, 206)

Похож Никола на волохатого Велеса и обликом. Иногда Никола не назван по имени и похоже, что такой вариант былины более древний, но по образу «белыя седатыя старика» мы без труда понимаем, о ком идет речь:

Во снях ему не спалось, грозно виделось:Приходило старчище незнай собою;Говорил старчище таковы слова…

Кроме того, «стар-матер человек Микола» покровительствует при заговорах, а функции его, судя по их текстам, в точности совпадают с функциями древнего Велеса (Чародейство. Волшебство…, 1998, с. 151, 295, 321). В дополнение к уже упомянутым заговорам от зверя лесного и на сохранение скота приведем такие: «Святый Николае отворяет морскую глубину, поднимает железные врата, залучает от раба Божия усови аду в челюсти»; «Святой Николай, ты разрушаешь горы, разрушаешь камни. Разрушь горе, колдовство, чародейство, зависть, ненависть, сделки, сглаз, от плохой минуты рабу Божьему не на час, не на два, а навсегда».

«Зимний Микола едет на санях»… «Ехал в санях Микола, просил ночлега. Обещал приехать в мае на телеге». На санях является под Новый Год Чудотворец под именем Морозко. Характерно, что в эпоху «развитого православия» гроб с телом усопшего в восточнославянских деревнях продолжали ставить на сани (Велецкая, 2003). Смерть и поныне ассоциируется с холодом, поэтому не удивительно, что зимние духи в двоеверческой традиции носят навьи имена (от корня *мр – Мороз, Морозко) (Ончуков, № 108). Они привечают добрых и трудолюбивых людей, а злых замораживают или позорят.

Древнеболгарское изображение Деда Коляда (или, возможно, Деда Мороза), в котором исследователи видят воплощение Велеса

Морозко, или же Дед Мороз, дедушка Смерть, в православии соответствует именно Николаю-угоднику (одна из причин, по которой сегодня церковь так стремится «прибрать» к рукам совершенно языческий персонаж). Мороз появляется как белый, седой Рождественский Дед в числе ряженых. Он, по-видимому, является также и воплощением мудрой старости. Достаточно вспомнить волшебных коней Сивку-Бурку вещую каурку или Сивого мерина из русских сказок. Именно Сивка запряжен в сани Рождественского Деда, в день Коляды провожают Сивого старика, а тот метлой заметает за собой след. Старость и юность сходны. Николай и Дед Мороз любят ребятишек и всячески угождают им, щедры и выполняют просьбы взрослых и детей. Иногда упоминают двух или трех Морозов – Синий нос, Красный нос и Белый нос (степени обморожения?) – но это, видимо, лишь образы трех зимних месяцев.

Никола Чудотворец чаще встречается либо на дороге (он, как и Гермес, пилигрим, дорога – его вотчина), либо в лесу, где он покровительствует животным, подобно все тому же Велесу (или лешему – см. «Николо Дубеньский» (Ончуков, № 139), «Николо Дуплянский»). «…Леший, переправляя похищенных (им) с одного берега на другой, уподобляется Харону, перевозящему мертвых по водам подземных рек». Леший обладает даром предсказания будущего. «…Кроме того, леший уносит душу человека после его смерти, если тот оказывал ему услуги при жизни» (Криничная, 2001, с. 420–427). Лес также издревле осмысляется как потусторонний мир, обиталище мертвых. Все это действительно прочно увязывает древнего Велеса с представлениями о лешем, бытующими в России и ныне.