Газета Завтра 358 (41 2000) - Газета Завтра Газета

На примере Чернского района видно, что пришедшие к власти в районе после Волкова люди, произнося слова о благе и справедливости, заручившись голосами на выборах, произвели грандиозный хозяйственный развал. Запущенный ими процесс упадка еще долго будет мучить жителей этого района и после того, как нынешние "руководители" , разыгравшие политический фарс, сойдут со сцены.

Четыре года после того, как был изгнан из Черни Волков, хозяин по призванию и таланту, строивший анклав благополучия в океане разрухи, в районе свирепствует, по сути, ельцинизм, теперь уже агонизируя.

Если при Волкове газифицировалось 90 тыс.кв.м. жилья, то без него — 8 тысяч.

Во времена Волкова на полях района содержалось 37 тыс. голов крупного рогатого скота. Теперь — 9 тысяч.

При Волкове район собрал 600 тыс. тонн зерна. Без него — 100 тысяч.

Волков — несокрушимый с виду и по духу человек. Рос десятым ребенком в семье местных крестьян. Чтобы пойти первого сентября в школу в ботинках, вынужден был наторговать на станции Скуратово соответствующую сумму на продаже яблок из сада. С детства, хотя бы и в развитом социализме, жил на хозрасчете, знал цену копейке и умел ее добыть. Вышел в люди из самых низов русского народа. Воспитан русской литературой — земляками Тургеневым и Толстым. Поставил им за это памятник, придя к районной власти. Останется в памяти земляков и многих русских писателей легендарным проповедником их творчества, организатором небывалых народных праздников на Бежином лугу, в сохраненных им от разрушения помещичьих усадьбах. Тогда же он понял, что земляки-классики с мировым именем могут поработать на благо района. Этот мощный культурный капитал стал как бы стартовым для бурного развития района при Волкове. Под залог этого капитала он, как никто другой, сумел привлечь в Чернь огромные инвестиции из различных московских министерств.

Умел таким образом представлять район в Москве, что пять раз правительство страны выпускало постановления по Чернскому району, — заметим, — району, а не области или региону. Чернь была признана базой для переселенцев.

Волков — рисковый деловой человек, свой среди своих. Натура широкая, неугомонная. Память о нищете детских лет, скученности житья впроголодь большой семьи не отпускала его. И он в одном поколении решил проблему укрепления рода Волковых — к сорока пяти годам построил в Черни хороший кирпичный дом для своей семьи. Широта и смелость натуры выразилась и в здании: два этажа с мансардой. Французский проект. Глянешь — и порадуешься за русского человека. Одному из нас стало жить лучше. В народе стало одной благополучной семьей больше. Значит, и народ стал богаче.

Этот дом возненавидели те, кто предпочитал для страны абстрактные блага. Кто мыслил категориями военного коммунизма, не высовывался и не затруднял себя хлопотами об усовершенствовании быта собственного семейства( а строительство дома — это десятилетие хлопот день и ночь). Позавидовали Волкову черной завистью, стали травить, насылать на него комиссии с проверками, заставлять давать отчеты, где взял стройматериалы и почем. Ни одна проверка не обнаружила ни одного нарушения. Но нападки продолжались. Публиковали мелкие, язвительные статьи "Известия", науськивали на Волкова, намекали на что-то, ерничали. В районе подбиралась антиволковская партия — с перспективой занять его место в администрации Черни, с теневым кабинетом, с дележкой портфелей в случае смещения Волкова. Три года он сопротивлялся, доказывал, что не верблюд. А потом не выдержал и уехал в Москву, закончил Финансовую академию. Нашел себя в столице, реализовался как личность. Талантливый человек нигде не пропадет. Зато пропала Чернь без Волкова — вот к чему я подбираюсь.

Недавно пришлось побывать в тех местах, на тех ключевых объектах Чернского района, созданных усилиями Волкова, дающих или обещавших в скором времени давать сотни рабочих мест, достаток, будущее многим людям, повторимся еще : кирпичный завод, карьер, лесопильный цех, пионерский лагерь, ферма на 6 тысяч голов, физкультурный цент, — согласитесь, уже только этот перечень оъектов предполагает благополучие социума.

Старый и новый кирпичный завод в Черни рядом, невдалеке от выработок глины — этого сырья в районе вдоволь. И кирпичный завод в городке, стоящий вдали от железных дорог, провинциальном, брошенном самой нашей историей на самовыживание с самого своего появления, — спасение для него. Свой дешевый кирпич по льготным ценам в рассрочку планировал Волков отпускать землякам, чтобы строили дома, такие, как у него. Кирпичом торговать намеревался. С кирпичного завода налоги в бюджет собирать. И завод — великолепное, выставочного образца здание из легких алюминиевых блоков — встал на пустыре.

Захожу внутрь. Новенькое, крашеное оборудование установлено в порядке технологической цепочки. Вон там должны бы загружать сырье, а здесь готовый кирпич складывать на поддоны. Все механизировано и автоматизировано. В стеклянном помещении диспетчерской горит лампочка. Там должен быть сторож. Но никого нет, сколько ни кричи. Потому сразу становится заметным оторванные коробки пускателей, отвинченные кожухи электродвигателей, приготовленных, как рассудил провожатый, для дальнейшей разборки и добычи из них цветного металла. Зачем-то сняты и крышки огромных подшипников на редукторах. И сами стены завода — в прорехах. Взламывают панели, вырывают алюминиевые листы из стен. На всем — толстый слой пыли. Три года без Волкова пылится. С тех пор как выжили его, самая большая вина которого состояла в том, что он "связи в Москве имел и деньги для района выбивал", и на эти деньги строил этот кирпичный завод. А скажите, какой деловой человек, даже в самые кристально чистые годы социализма (а были ли такие?), не имел "связей"? Это же хлеб любого хозяйственника: умение отыскать, вычислить нужного, влиятельного человека, найти подход, заговорить, чтобы симпатия возникла, потом, если надо, "насесть и не слезать" до победы, доказывать, убеждать, звонить, встречаться. В этом и состоит профессия администратора. И Волков поплатился по большому счету за свой высочайший профессионализм на почве низменной зависти.

Была же Леди Макбет Мценского уезда, соседнего с Чернским. Нашелся и свой, местный Сальери — нынешний глава администрации Степанов, организовавший с подручными травлю Волкова три года назад, выживший его из района и опустивший это территориальное образование России до нищеты. Учинивший потраву, так ему, завзятому охотнику, будет понятнее.

ЕДЕМ НА РАЗБИТОМ "УАЗИКЕ" моего старого знакомого в щебеночный карьер, пущенный во времена Волкова. Щебенки под Чернью полно. Скалистые породы только слегка покрыты дерном. Минут десять езды до карьера. Дорога к нему от магистрали проложена бетонная. "Жалко дороги, — говорит мой возница. — Лисы теперь по ней только бегают. Хорошо, что мы тогда в нее асфальт хоть не вбухали". И с досадой умолкает, сам изумленный тем, как извращается хозяйственная мысль о земном благе в новых условиях. Вот радуется, что не покрыли асфальтом. А при Волкове, наоборот, радовался, если бы покрыли.

Оставляем машину на подъезде к карьеру, подходим к разгромленной электрической подстанции. Только фундамент остался да стены. Трансформатор выпотрошен. Опять же добывали цветной металл из трансформатора мужики , которые при Волкове добывали щебень в карьере.

Поднимаешься на холм, наполовину срытый экскаваторами, бравшими камень на дробление. Только птички поют в карьере. Нет экскаватора. Да и всего остального оборудования тоже: дробилок, транспортеров, грохотов. Вырвано с корнем и спущено за копейки безработными. Даже фундаментные блоки вытащены из глуби земной и увезены расторопными мародерами в неизвестном направлении. Стоя над могильником, вспоминаем, что в Черни, как нигде поблизости, можно купить бетонные дорожные покрытия по очень низкой цене. Не поверите — по десять рублей за штуку. Подгоняйте грузовик. Мужички вам привезут еще тепленьких, только снятых с насыпи, с дороги, ведущей в поселок молокан. Разбирают дорогу, построенную Волковым, и продают. Ибо администрация в районе теперь исповедует бескорыстность, и вообще, легкое, охотничье отношение к жизни.

Едем на асфальтовый завод.

При Волкове весь район был покрыт внутрихозяйственными дорогами. Теперь их даже и не ремонтируют. Нечем. От асфальтового завода остался только бункер, полный палого березового листа. Подъездные железнодорожные пути заросли бурьяном. Ни к чему дороги в дальние поселения. Зачем суетиться и грудью вставать против запустения исконно русских земель, как делал Волков. Теперь в моде у районной администрации философское отношение к жизни. Сам живу в домишке-развалюшке (демонстративно затрапезный домик у Степанова), в пиджачке хожу с обтрепанными рукавами — любит под нос совать бабкам, прорывающимся к нему в кабинет за милостыней. И ничего. Главой стал! Заочный техникум закончил. (А кто не знает, как учились в таких техникумах, да еще заочно, директора ресторанов). В общем, не дергайтесь, мужики. Всем один конец — и хозяйственному Волкову, и мне, охотолюбивому.