Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  "Надо же, не соврало "Сказание", - подумал он. - Из нее и правда получится Спартак в юбке..."

  Рабство приятным не бывает. Но неприятности тоже могут быть разными, от одних накладывают на себя руки, а другие едва замечают. Вторая в жизни Эвинны неволя оказалась чуть легче первой: по крайней мере, ее не гнали сквозь стужу по горам, а вокруг не шла бесконечная и бессмысленная война всех против всех. Ее поселили в соседней с Алкином каюте, там даже была прикрепленная к полу скамья, она же кровать. Над ней в стене было прорезано отверстие, через которое был продет разноцветный шнурок. Над дыркой висел небольшой, но звонкий колокольчик, к язычку которого крепился шнурок. Стоило Алкину, желающему видеть новое приобретение, дернуть шнур, как в клетушке Эвинны зазвонил бы колокольчик. На море сухопутное изобретение не годилось: колокольчик звонил не переставая, пока Эвинна не оторвала его совсем.

  На корабле находилось множество рабов. Похоже, Алкин и сам промышлял ловлей невольников, не задумываясь о законности: королевскому племяннику все сходило с рук. Большинство рабов сидели, конечно же, на веслах, но кое-кто обслуживал Алкина, а двух невероятно накрашенных, но на редкость глупых девиц принц держал при себе - то ли в качестве наложниц, то ли просто собутыльниц. Судя по тому, что Алкин всерьез налег на алкское красное, а из каюты по всему кораблю разносились винные ароматы, Амори таки осуществои свои замыслы. Но в чем они заключались - Эвинна не знала. Пьяные вопли то и дело доносились из его каюты, Эвинна впервые воочию увидела, как живут - нет, не нищие захолустные рыцари, а королевские родичи и хозяева целых островов и флотов. Ей это не понравилось.

  "Таких денег бы хватило, чтобы целая провинция расплатилась с долгами! - вертелось в голове. - А тут такую сумму заплатили подонку - только чтобы позлить дядю-короля! И такие ничтожества нами правят!"

  Корабль, набрав воды в устье реки Венит, отплыл в открытое море, теперь он держал курс на Гевин. Шторма не было, но это ни о чем не говорило, зима только-только началась. Пока море было милостиво, но все понимали, что на Гевин надо успеть до бури. Там, прикрытые могучим молом, корабли в гавани не разобьются. Сначала Эвинна надеялась, что, достигнув главной цели - разозлив Амори - Алкин угомонится и забудет о ней. Увы, отчего-то и этому хлыщу дочь Фольвед приглянулась.

  - Эй ты, Эвинна или как тебя там! - пьяным голосом, но так, что слышно было даже сквозь стену, заорал Алкин. - Иди сюда, дело есть!

  Эвинна вышла. В разделявшей комнатки стене двери не было, следовало выйти на палубу. На миг Эвинна затыла в восхищении - такой красотищи ей видеть еще не доводилось. Казалось, корабль парил посреди бескрайнего синего простора, и трудно было отличить небо от воды. Эти просторы были залиты ослепительным, пусть и холодным солнцем, над едва заметными пенными барашками реяли чайки, точно сполохи белого пламени.

  Но не только красоту отмечал взгляд Эвинны. Потратив все средства на роскошь, Алкин не позаботился о безопасности. Да и с чего бы бояться, если никто и никогда не осмеливался угрожать его жизни? Глупый юнец из тех, кто без своего богатства и знатности ничего собой не представляют.

  Корабль шел на веслах, за которыми сидела добрая сотня гребцов. Солдат же было всего семь. Да и они оставили оружие в каютах, а по палубе прохаживались с хлыстами. Большинство рабов были пленниками-сколенцами из земляков Эвинны. Правда, каждый прикован к скамьям цепями, но цепи можно перерубить - было бы чем.

  Это не настоящие воины, с внезапной и вроде бы необоснованной (все-таки руки связаны, а где искать меч - ведомо одному лишь Справедливому Стиглону) радостью подумала Эвинна. Они спецы не по мечам, а по бичам. Даже если успеют похватать оружие, двух-трех она все равно завалит. Но надо положить и остальных, а для этого - освободить рабов. Попытаться стоит - добыть бы меч или топор, а еще хорошо избавиться от пут.

  Эвинна вошла в каюту. Одна из служанок валялась под столом, из приоткрытого рта сочилась слюна. Вторая, тоже изрядно поддатая, целовалась с королевским племянником, но никак не могла попасть в губы. Наконец она успокоилась и, причмокивая, заснула.

  - Эвинна, - сказал пьяный принц, едва ворочая языком и запинаясь. - Подойди сюда. Я слышал, ты... образованный человек. Мы могли бы вместе... многое обсудить. Знаешь, Амори... Амори ведь ничего в государственных делах не понимает.

  "Зато ты много понимаешь!" - подумала Эвинна, едва сдержав усмешку. И все-таки Алкин ее заинтересовал. Из всех тех, знатных и богатых, кто встречался ей на пути, он один не требовал от нее отдаться. Он просто хотел поговорить. Даже мелькнула мысль: "Жалко его. Пьет, конечно, а так человек неплохой. Хоть и взбалмошный, избалованный юнец".

  - Алкин-катэ вы говорите о серьезных вещах, но сейчас не в силах осмысливать сказанное. Когда вы протрезвеете, мы поговорим, обещаю.

  Принц оторвал голову от стола, поднял на нее красные от бессонной ночи, пьяные глаза.

  - Мы много спорили с Амори о том... О том, что Алкскому королевству... Не нужно столько сколенцев. Эти неблагодарные... необразованные твари...

  - Благодарность?! - Эвинна все-таки не сдержалась, ярость захлестнула ее с головой. - За что же нам вас благодарить?! Тот ублюдок, который убил мою семью, не стоил и мизинца моей матери! Скажи мне на милость - сколько сколенцев вы убили, сколько уморили голодом?!

  - Мы... не убивали...

  - Да, ты предпочитал сваливать мясницкую работу на других. На Тьерри того же, на Ромуальда, на эшперского наместника. Себе ты оставлял только золотишко, да? И удовольствия, да, много удовольствий. Вот это вино, которое ты пьешь - это кровь. Кровь сотен умерших, убитых, казненных. Ради того золота, которым ты соришь, вы отнимаете у каждого самое ценное: у крестьян зерно, у купцов деньги, у девушек честь. И тебя, скотина алкская, я должна благодарить?!

  - Я... на колени передо мной... ик!.. рабыня...

  Настроение пьяного сменилось, как по команде. Только что перед ней был, в общем, неплохой, хоть и никчемный, человек. Но в один миг его сменил родич короля Амори, повинный во всех преступлениях своего дяди. Легко подавив преступную жалость, Эвинна опустила на голову пьяному кувшин с вином. В Эшпере телохранитель успел разбить сосуд. Но Алкин о безопасности даже не подумал. Не подумал он и защититься: кувшин беспрепятственно раскололся о его затылок. Обмякшее тело безвольно растянулось на столе. Эвинна подобрала изящную вещицу - серебряный нож для разделки фруктов - и аккуратно вогнала ее в горло.

  Только что она убила беззащитного, но не испытывала и тени раскаяния. Пусть он лично не пытал и не убивал, но чтобы такие, как он, развлекались, настоящие палачи и пытают, и убивают. Прежде, чем до пьяной служанки дошло, что происходит, Эвинна ударила ее по голове связанными руками, ловко, как учил Эльфер, найдя единственно нужное место. Нет, все-таки ее убить рука не поднялась. Девушка обмякла, а Эвинна огляделась, пытаясь найти хоть что-то подходящее в качестве оружия. Если охрана вломится до того, как она разрежет веревки и вооружится...