Тяжесть короны (СИ) - Ольга Булгакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это проявление благодарности, — убежденно ответил младший Леску. — Это знак уважения к одной девушке. Сотни наших соотечественников обязаны жизнью именно ей.
Он бросил на меня короткий взгляд, едва заметно кивнул. Я почувствовала, как краснею. И Брэм, положивший в этот момент ладонь мне на запястье, не помогал побороть смущение. Хорошо, что Леску продолжил рассказ и не стал привлекать ко мне внимание.
Множество городов было захвачено почти совсем без жертв. В одну ночь, когда начался день Секелая. План Ромэра был прост. Он хотел «обезглавить» каждый город, захватить навязанных Шаролезом наместников и их семьи, не дать страже возможности сопротивляться повстанцам, не рискуя жизнями заложников. В большинстве случаев этот план был легко осуществим, потому что позиции Шаролеза в Арданге были ослаблены. Ради войны с Муожем Стратег отозвал войска, вывел многие гарнизоны, лишил небольшие отряды городской стражи надежды на поддержку. Стража это отлично понимала, поэтому редко сопротивлялась. К сожалению, так было не везде. В тех же Тарлане, Дильмаре, Ноарне и Аквиле все еще располагались военные гарнизоны Шаролеза. За эти города пришлось побороться. Здесь на помощь пришел опыт первого восстания, сочетаемый с новой тактикой. Поэтому Аквиль, державшийся по сведениям Леску дольше всех, был покорен вечером третьего дня после начала восстания.
— Я был уверен, что нас убьют, — признался Леску. — Повстанцы появились неожиданно. Нас с женой разбудил чей-то крик. Я вскочил. Бросился к оружию. Но не успел даже взяться за рукоять, как передо мной из темноты возник высокий воин с обнаженным клинком. Никогда не забуду ни его лицо, ни пренебрежительный тон, которым он сказал: «Вам это не понадобится». Нас отвели в большой зал, там уже были другие шаролезцы. Слышно было, что в городе идет бой. Знали, что бои идут и в замке. Все были уверены, что нас заперли только, чтобы не мешались под ногами. Все были уверены, что арданги победят, а потом убьют нас. Слишком много крови было пролито на улицах и в коридорах замка, чтобы можно было надеяться на милосердие ардангов, разозленных смертями друзей.
Леску замолчал, собираясь с мыслями. Я чувствовала, что сейчас он перейдет к главному, расскажет о Ромэре и его требованиях. Скользнула взглядом по лицам вельмож. Хоть пауза уже затянулась, казалось, многие из присутствующих все еще находились в том зале, в котором три дня в неизвестности и неопределенности просидел рассказчик. Многие сопереживали.
— Вечером третьего дня в зал вошел Оларди, тот воин, которого я считал у ардангов главным. Он был ранен, но весел. Сказал только: «Думаю, вам будет интересно знать. В Арданге не осталось больше ни одного шаролезца, готового воевать с нами» и, пожелав доброй ночи, он собрался уходить. Я надеялся прояснить нашу судьбу и бросился к нему: «Прошу Вас, скажите, что будет с нами!». «Я не вправе говорить с Вами об этом. Но король скоро будет здесь и обязательно с Вами поговорит», — пожилой арданг улыбнулся и ушел.
Видела, что титул удивил многих, но высказался только Стратег.
— Этот щенок смеет называть себя королем! — эта фраза, как и взгляд регента, сочилась ядом.
— Нет, этого человека так называют другие, — словно не заметив тона Дор-Марвэна, спокойно ответил младший Леску. — Он называет себя Ромэр из рода Тарлан.
— И что же собой представляет этот Ромэр из рода Тарлан, король Арданга? — полюбопытствовал Ронт. Стратега передернуло, меня обдало волной ненависти. По тону герцога поняла, что такое сочетание имени и титула знакомо вельможе, что он и подтвердил, сказав:
— Слухи ходят, еще со времен первого восстания. Признаться, меня давно интересовал этот человек. Но до этого момента я думал, что король Арданга — это только легенда.
— Не легенда, — покачал головой младший Леску. — Ждать короля пришлось действительно недолго. Он не захотел разговаривать со всеми, поэтому меня отвели к нему одного. Приятный очень вежливый молодой человек, действительно молодой, ему нет и тридцати. Я очень удивился, увидев человека моложе себя, — Леску усмехнулся воспоминанию. — Решительный, величественный. Он рассказал мне, что происходило в других городах. Все, о чем я говорил здесь, это дополненный моими наблюдениями пересказ его слов. Он отпустил меня и мою жену и даже выделил людей, сопровождавших нас до границы Арданга.
— Зачем он Вас отпустил? Чтобы Вы теперь рассказывали нам, какой он великодушный? Скажите еще, что он сожалел о смертях наших солдат, и я расплачусь! — Стратег выглядел глупо, смешно. Но вельможи, бросавшие на отчима удивленные взгляды, не чувствовали его так, как я. Не знали, что через минуту-другую этот монстр сорвется на истерику.
— Нет, — младший Леску удивился. — Он сказал, что не станет удерживать сына маркиза Леску. Сказал: «Это было бы несправедливо по отношению к человеку, защитившему свой надел от произвола Стратега».
— Что значит «произвола»? — ожидаемо вскипел отчим. — Я не позволю какому-то щенку оценивать мои действия! Никакой он ни король! Как был никто, так и остался! — регент в ярости вскочил, продолжая орать: — У него ни силы, ни власти, ничего за душой! Я за две недели сотру его в порошок! С землей сравняю этот проклятый Арданг, по камню разнесу!
— Там наши родственники! — закричал, так же вскакивая с места, Торн. — Их всех перережут, если мы туда сунемся! Нужно договариваться!
Еще несколько человек начали орать. Кто-то говорил, что Стратег прав, кто-то клял его. В зал ворвались переполошенные шумом стражники. Этот нестерпимый гвалт прервал Брэм, хлопнув по столу. Почему-то у меня создалось впечатление, что брат ждал появления охраны.
Спорщики замолчали, вспомнили, где находятся. Даже Дор-Марвэн успокоился, подобно другим вернулся на свое место. Мне казалось странным, что я была в силах воспринимать так много. Ведь источник разрушительных эмоций был рядом, клокотал гневом. Но ненависть и ярость Стратега я чувствовала словно сквозь завесу. И чувствовала, он понимал, что своим поведением «перегнул палку».
Когда все расселись, король окинул взглядом притихших вельмож. Голос князя Алонского, Брэма Первого, короля Шаролеза, моего брата был тверд и решителен, как и его взгляд:
— С королем Арданга, Ромэром из рода Тарлан, мы будем договариваться. Никакой новой войны с Ардангом не будет. Я не допущу.
Стратег хотел возразить, но, осознавая, что играет с огнем, промолчал.
— Шаролез выполнит условия короля Арданга и восстановит мир с этим государством.
Некоторые из присутствующих закивали, выражая согласие, но реакция вельмож на его слова Брэма, казалось, не заботила. Он несколько раз сжал и разжал кулак, выдавая крайнюю степень раздражения, но голос короля не изменился.