Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану - Федор Литке

Белые и голубые песцы водятся на острове в изобилии. Владычество над островом разделяют с ними белые медведи, которых, проходя мимо, видели мы целые стада. По берегам, в наиболее неприступных местах, ложится много моржей.

Ары, урилы, ипатки, топорки, чайки здесь, как и по всем островам этого моря, гнездятся во множестве по утесам. Кроме них, водятся вороны и несколько родов мелких птичек, появляющихся летом.

Треска ловится у берегов в изобилии все лето, а с августа появляется палтус.

Осень того края уже настала, когда мы отплыли от острова Св. Матвея; нельзя было и думать о плавании в Берингов пролив; да и южнейших берегов не было надежды описывать с успехом, поскольку для этого нужно больше тихих дней, нежели осенью можно ожидать. Не видя, однако, признаков того, что стоявшая дотоле хорошая погода скоро испортится и так как расстояние до ближайшего берега Азии было незначительно, то, чтобы сколько возможно проложить себе дорогу к работам будущего года, я решился идти к мысу Св. Фаддея и, следуя от него к югу, определять положение примечательнейших пунктов берега.

Не прошли мы еще половины этого расстояния, как восточный ветер стал очень крепчать со всеми признаками наступающего дурного времени, что и побудило меня взять курс прямо к Камчатке.

Этим путем проходили мы близко от того места, где лейтенант Синдт видел берег, названный им островом Преображения. Многие отвергают существование этого острова, после Синдта никем не виденного, полагая, что он принял за землю туман, как часто случается в тех странах; но в журнале его в два разные дня так определенно означены пеленги виденной земли, что нельзя предположить, чтобы это был только оптический обман. Этот остров, если существует, должен лежать около широты 581/2° и долготы 1771/2°W от Гринвича. Я имел намерение поискать его около этого места, но мы проходили его (2 сентября) в такую сильную бурю от востока и с таким густым туманом, что более должны были опасаться, нежели желать открытия неизвестного острова, которое при таких обстоятельствах легко могло бы навсегда остаться скрытым от света. С некоторым беспокойством рассматривали мы окружавшие нас стаи птиц, не найдется ли между ними береговых, в другое время столь приятных вестниц, однако видели только таких, которые отлегают от земли на большое расстояние.

Крепкие ветры и ненастье сопровождали нас до 7 сентября. В это время прояснилось, и мы увидели на юго-западе Командорские острова. Нам нужно было подойти к острову Беринга, чтобы узнать точно место селения Российско-Американской компании, где, по условию с главным правителем колоний, должен я был в следующем году оставить взятых с острова Уналашка алеутов. 8 сентября подошли мы к северо-восточной оконечности этого острова. Прекрасное утро несколько оживляло унылость картины, представляемой этой пустынной землей. От обнаженных отвесных к морю утесов простираются внутрь пологие, покрытые тундрой холмы; в некоторых местах берег пересечен оврагами и разлогами. Немного далее к западу открылась обширная губа, в которой мы ожидали найти помянутое поселение и потому, следуя вдоль берега, не сводили с него труб; и действительно, незадолго до полудня увидели на пригорке несколько человек, из которых один махал белым платком. Близ того места по довольно широкому разлогу протекала небольшая речка, на берегу которой видно было несколько землянок и много вытащенного из воды лесу. К этому месту стали мы лавировать под всеми парусами, паля из пушек, и в 3 часа увидели, наконец, идущее к нам под парусом судно: это были три байдарки, связанные вместе; на средней утвержден был вместо мачты кол, поддерживавший два шерстяных одеяла, заменявших парус. На этом странном судне приехал к нам промышленник Сенков. От него узнали мы, что искомое нами главное компанейское селение лежит на западной стороне острова. В той же открытой губе, где мы находились, постоянного жительства нет, а предположено только устроить зимовье для промысла песцов. Сенков хотел мне дать человека для указания гавани, в чем я, однако, не нуждался, не имея намерения на этот раз тут останавливаться, а желая только узнать ее положение.

Снабдив земляка за труд всякого рода съестным, мы его отпустили. Он по-прежнему влез в среднюю из байдарок, растянулся в ней во всю длину, был закупорен севшим в люк алеутом, а мы наполнили парус и продолжали путь к западу.

Алеуты, привозившие Сенкова, были ближневские, то есть с острова Атту; наши лисьевские тотчас вступили с ними в разговор и объявили, что они «слышут по-нашему, но говорят плохо». Ближневские алеуты имеют особенный язык, а учатся лисьевскому от андреяновских, которые с лисьевскими говорят на одном языке. В чертах этих алеутов заметно было также различие с нашими. Байдарки их отличаются от лисьевских, будучи с носу гораздо полнее, но, невзирая на то, менее надежны. Возможно, сами алеуты плохие ездоки, если не могли выехать к нам иначе, как сплотив три байдарки, хотя море было и тихо. Это крепко не понравилось нашим алеутам.

На острове Беринга живет до 110 человек русских, креолов и алеутов, занимающихся промыслом котиков и песцов. Промыслы производятся здесь в то же время и тем же порядком, как и в других местах. На острове Медный постоянного поселения нет, а для промысла ездят туда на байдарах с Берингова.

Как и везде, уменьшились и здесь промыслы в значительной степени. В последние годы добывалось на обоих островах не более 5000 котиков, почему положено было несколько лет совсем их не трогать.

От острова Беринга легли мы к мысу Шипунский, который увидели 11 сентября, а в следующий день со свежим SO ветром плыли к Авачинской губе, с некоторым беспокойством ожидая, что предвещает нам с необычайной стремительностью падавший барометр. Берега скрывались в тумане; одна Вилючинская сопка несколько раз в продолжение утра являлась и опять исчезала, подобно призраку: лучи солнца, отражаясь от снежной вершины, рисовали в тумане коническую ее форму, по сторонам являлись иногда фигуры радужных цветов.

Подойдя к берегу миль на 10, рассмотрели мы все его пункты и спустились к Маячному мысу. Между тем ветер перешел к N и заставил нас лавировать к устью губы Авачинской, где мы в сумерки положили якорь.

Едва только совершенно смерклось, засветились огни на мысе Маячный и на другом, внутри губы, так что мы и ночью могли бы весьма спокойно в нее войти, если бы позволил ветер. Плавая с самого отправления из Европы в таких местах, где мореплаватель в собственной только осторожности находит свою безопасность, приятно было встретить учреждение, доказывающее заботу о его успокоении. Мы, однако, не имели случая им воспользоваться, ибо всю ночь должны были пролежать на якоре. Поутру 13 числа снялись, стали лавировать и не ранее, как сделав 22 поворота, могли войти в Петропавловскую гавань.