История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен - Джоанна Стингрей

В нашей с ним сценке мы стояли у входа в клуб, и он рассыпался в похвалах в мой адрес.

– Ты привнесла новую, необычную струю в мир русского рока, ты обогатила его своей музыкой, своей оригинальностью. Ты прекрасная певица, Джоанна! – захлебывался он от избытка чувств.

После этого съемка как бы закончилась, хотя на самом деле камера продолжала работать. И тут я со словами благодарности вручаю Артуру увесистую пачку денег.

– И это что, всё?! – сдуваясь, как лопнувший воздушный шарик, разочарованно протягивает он. – Джоанна, ну я же очень хорошо о тебе сказал. Нет, это несерьезно!

– Прости, но это все, что у меня есть, – оправдываюсь я.

– Ну разве это деньги по нашим-то временам? – продолжает сокрушаться он. – Тут на «Макдоналдс» едва хватит!

Я убегаю, а он поворачивается к камере и говорит:

– Нет, подождите, вы камеру не выключайте. Я хочу сказать, что вообще-то непонятно, что Джоанна делает на нашей сцене, и было бы значительно лучше, если бы она здесь вообще не пела, а осталась у себя в Лос-Анджелесе.

Еще в одной сценке я пытаюсь объяснить маленькому мальчику, почему важно не мусорить. Показываю ему человека, разбрасывающего мусор. Человек поворачивается, и мы видим Колю Арутюнова, вокалиста из группы «Лига блюза».

Еще в клубе я интервьюирую Марио – расспрашиваю о роли в рекламном ролике, где его с головы до ног обливают красной краской. И в тот момент, когда он сокрушенно признается, что это был худший день в его жизни, ему на голову выливают ведро молока.

Одним из лучших, на мой взгляд, стало поставленное интервью со мной и Федором Бондарчуком. Мы оба в темных очках, и, когда меня спрашивают, почему я все время в темных очках, я отвечаю, что у меня на самом деле косоглазие.

– Знаешь, Джоанна, у нас с тобой много общего, – вмешивается в разговор Бондарчук. – В том числе глаза. – Он поднимает очки и показывает устремленные в разные стороны глаза.

На заключительных титрах программы слышно, как мы болтаем, якобы считая, что микрофоны уже отключены.

– Ну что, съемка закончена? Курить хочется жутко! У кого есть сигареты?

– Водка! – во весь голос кричит Марио.

– Да, точно, Марио, давай выпьем! – говорю я.

– У меня со вчерашнего поезда осталась колбаса. Кто хочет? – предлагает Галанин.

– Слышь, Джоанна, а мусор куда бросать? – врезается голос Тимура.

– Да швыряй на пол! – небрежно отвечаю я.

Ну и в самом конце вновь появляется мое лицо во весь экран:

– Это была шутка! Это была шутка!

Глава 52

Come Together

В 1989 году, с целью сбора средств на защиту живой природы и к намечающемуся открытию офиса «Гринписа» в Москве, был выпущен сборник Greenpeace Breakthrough с участием 25 самых известных в мире групп. Питер Габриэл, INXS, R.E.M., Dire Straits и другие согласились дать свои записи. А пару лет спустя у меня появилась идея сделать сборник лучших российских групп, средства от продажи которого пойдут в фонд этой организации. Я всегда помнила слова Виктора о том, что у российской молодежи должны быть свои герои, свои образцы для подражания, и мне хотелось следовать этому его завету.

Для российских музыкантов жертвовать своим гонораром для благотворительности было делом непривычным, но мои аргументы на них подействовали, и очень скоро я с гордостью изучала список участников: Кинчев, Сукачёв, Макаревич, Гребенщиков, Шахрин и Шевчук. С добродушным лидером ДДТ я не была близко знакома, но его «Актриса Весна» крепко запала мне в душу. Эта песня, написанная в ночь рождения сына Шевчука, сломала мне душу и собрала ее заново[305]. Он сразу согласился принять участие в нашей кампании.

Каждый дал для альбома по песне, а я представила новую – Boom Boom, которую написала еще с Борисом и Курёхиным. На подпевках у меня была группа «Моральный кодекс». Так как все остальные песни в альбоме были хорошо известны, я решила: будет здорово включить в нее что-то новое для привлечения внимания. Саша спродюсировал запись. Получилось так чисто и так мощно, что я попросила его аранжировать битловскую Come Together, чтобы спеть ее дуэтом с Борисом. И тут он просто превзошел себя! С первых же аккордов наша версия захватывает, и мне, честно говоря, она нравится даже больше, чем оригинал. Между куплетами появляются завораживающие соло скрипки и виолончели, а фортепианное соло на проигрыше и по сей день остается для меня любимым соло в любой песне. Получилось просто гениально! И не включить эту запись в альбом было нельзя.

По мере вестернизации России музыкальные компании теперь стали интересоваться, есть ли у меня права на выпуск песни The Beatles. Я знала, что права на весь битловский каталог находятся в руках у Майкла Джексона, и связалась со своим дерматологом в Беверли-Хиллз, доктором Арнольдом Кляйном. Он не только лечил Джексона, но и был его близким другом. Медсестра из клиники Кляйна Дебби была той самой женщиной, которая родила двух старших детей звезды[306].

– Можешь спросить Майкла о правах? – умоляла я Арни. Через некоторое время пришел ответ: раз речь идет об эксклюзивном российском релизе в фонд «Гринписа», то Майкл не возражает.

Еще в студии, работая над последними штрихами к записи Come Together, я понимала, что к этой песне нужно делать видео. С Бондарчуком к этому времени мы уже были большими друзьями, я позвонила Федору и спросила, сможет ли он сделать клип достаточно быстро, к выходу в свет альбома.

– Для тебя – все что угодно, – ответил он. Более того, согласился работать бесплатно.

Пригласила я и Гарика Сукачёва. Знала я его уже достаточно хорошо и ценила великолепные актерские данные. Он играл на гитаре с маской на лице, через которую проглядывали кошачьи глаза, извивался вокруг инструмента, пока не превращался в животное. Он также терзал и виолончель – в настоящем пиратском облачении: длинный вышитый сюртук, рубашка с бахромой и пиратская шляпа.

– Ну ты огонь! – не удержалась я от комплимента, увидев его.

– Зверюга! – прорычал он, подмигивая.

Саша тоже появился в клипе – за фортепиано во время проигрыша. И еще мы наняли скрипача и скрипачку – оба в черном.

Через день или два мы все встретились в студии с Федором. Борис пришел весь в черном, в кожаной безрукавке и в черных круглых очках-«авиаторах». Снимали на черно-белую пленку. Съемки продолжались всю ночь, мы пели песню в самых разных позах по отношению друг к другу. Камеру Бондарчук укрепил на каком-то специальном приспособлении, что позволяло ей двигаться и вращаться