Конан Бессмертный - Роберт Говард

Спросонья я сопротивлялся вяло, да и силы были слишком неравны: мои руки и ноги крепко держали четверо дикарей, а пятый прижимал меня к земле. В одно мгновение я был крепко связан. Взглянув на небо, я ужаснулся: оно уже светлело. Великие боги, сколько же я спал?!

Пикты тем временем срубили молодое деревце, подвесили меня к нему, пропустив ствол между руками и ногами, и потащили в направлении болота. Болтаясь над землей, я только и мог что в бессильной ярости наблюдать, как идущие за нами что-то оживленно обсуждают со злорадными усмешками. Я поразился: пикты, которые считали себя великими воинами, полагали смех недостойным себя, разве что кроме исключительных случаев, например пыток пленных.

Я попытался взять себя в руки. Конечно, захвачен я был самым глупым образом, и впереди меня не ждало ничего хорошего. Но я был еще жив — значит, следовало подумать о побеге. Когда мы достигли болота, уже достаточно рассвело, чтобы можно было увидеть поверхность воды с клубящимся над ней туманом, который скрывал выступавшие камни, мертвые, словно обглоданные, деревья и заросли болотной травы. Меня тащили по травянистой косе, узкому языку суши, вдававшемуся далеко в болото. Потом дикари зашли в воду, которая, видимо, скрывала дорогу из камней, и, с трудом сохраняя равновесие, наконец добрались до логова колдуна. Оно находилось на островке, между деревьями которого виднелись небольшие хижины, расположенные, как это принято у пиктов, полукругом. Нас вышло встречать не так уж много народу: среди них были Болотный колдун, Валериан с несколькими своими людьми, Кварада и старый Тейанога. Дикари, если судить по тому, как они были размалеваны, являлись вождями и воинами племен Черепахи, Сокола, Пантеры и Волка.

Увидев меня, нобиль злорадно оскалил зубы.

— Какая приятная встреча! — воскликнул он с издевательской усмешкой.— Это ведь жалкий мятежник из Танда-ра! Кто бы мог подумать, что ты окажешься настолько упорным! Я был бы на вершине успеха, если б мне удалось столь же преуспеть в величии и добродетели, сколь тебе — в бунтах и богомерзких поступках! Ну что ж, тебя, как и твоего дружка-предателя, за. ваши гнусные деяния ждет достойная награда!

Он сделал знак рукой, и меня, сняв с шеста, бросили на землю. Напрягая затекшие мышцы, я с трудом перевернулся. Увиденное не обрадовало меня: в центре площадки, окруженной хижинами, стоял столб, к которому был крепко привязан мой командир.

Валериан насмешливо кивнул в его сторону.

— Твой товарищ думал, что он хитрее колдуна и болотных демонов. Большое заблуждение!

Мы с Хаконом только и могли что угрюмо обмениваться взглядами, покуда дикари принялись копать яму под его ногами, по приказу колдуна. Колдун оказался очень старым, буквально высохшим, сгорбленным человеком. Его темно-коричневая кожа напоминала пергамент, хотя седые волосы были все еще густыми.

Когда я на западной границе слышал рассказы об этом человеке, в них упоминалось, что он был последним из Древних, которые населяли эти земли задолго до пиктов. И действительно, черты его лица были весьма необычны: широкий и плоский нос, сильно скошенный лоб, глубоко спрятанные под надбровными дугами маленькие глазки. Как и все пикты, колдун был в одной набедренной повязке, однако вместо обычной раскраски его грудь украшал затейливый узор из шрамов. Он что-то прокаркал, и меня, поспешно подняв с земли, поставили на ноги. После этого Колдун, приблизившись, стал внимательно рассматривать меня, сверля своими черными острыми глазами. Наконец он отвернулся и отдал несколько новых приказаний.

Пикты бросились копать еще одну яму, в которую вставили ствол дерева и тщательно утрамбовали землю вокруг него. Теперь на площади стояли два столба: к одному был привязан Хакон, а к другому потащили меня. Дикари перерезали мои путы, сорвали всю одежду и начали привязывать к столбу длинными кожаными ремнями.

Я не мог особенно сопротивляться, так как меня держало несколько человек, но попытался как можно сильнее напрячь мышцы: когда я их расслаблю, это поможет освободиться. Мысли о побеге не оставляли меня даже в этом отчаянном положении.

Колдун вел неторопливую беседу с Валерианом и вождями. Внезапно один из них, предводитель племени Черепах, со злобной ухмылкой направился в мою сторону. Он выхватил из-за пояса боевой топор и, почти не прицеливаясь, метнул в мою сторону. Я приготовился свести последние счеты с жизнью, но топор, перевернувшись в воздухе несколько раз, вонзился глубоко в дерево над моей головой, а его рукоятка ударила меня в лоб. Раздались торжествующие вопли — видимо, собравшихся обрадовало то, что я вздрогнул. С этого обычно и начиналось: пикты стреляли в жертву из луков, в нее метали топоры и ножи и получали тем большее удовольствие, чем больше страха она выказывала. Я знал об этом и старался оставаться невозмутимым.

Внезапно среди дикарей разразилась бурная ссора. Даже при моем слабом знании пиктского наречия мне удалось понять, что одни кричат «сейчас», другие — «потом». Впрочем, этот спор не мешал одному из воинов старательно строгать небольшой кусочек дерева, явно предназначенный для того, чтобы воткнуть в мое тело и поджечь. Когда выяснилось, что колдун хочет «потом», крики прекратились. Я воспользовался тем, что пикты не заткнули мне рот, и тихо спросил Хакона:

— О чем они спорят? Когда начинать пытки?

— Да,— подтвердил мой товарищ по несчастью,— Главный из Черепах и те, кто с ним, желают немедленно поупражняться в меткости, а остальные предпочитают отметить этим поражение Шохиры. Колдун же утверждает, что мы принадлежим ему и только он может решить, когда остальные смогут начать наслаждаться нашими муками.

Я с содроганием вспомнил о ритуале Превращения Змеи и подумал, что бывают вещи и пострашнее пыток...

Болотный колдун отослал воинов обратно в лагерь и удалился в свою хижину. За ним разошлись вожди; ушли и Валериан с Кварадой. Рядом с нами остались только два дикаря.

— Сейчас они отдохнут, а потом отправятся в набег на Шохиру,— объяснил, Хакон,— Это будет после полудня, им как раз хватит времени, чтобы оказаться под стенами перед самым наступлением темноты.

— Понятно, почему они боятся идти днем,— сказал я,— Никому не хочется получить в брюхо стрелу из баллисты.

— Я понял еще кое-что,—продолжал мой товарищ.— Колдун обещал дать им какое-то особенное оружие. Нечто магическое, я думаю.

Он повернулся к стражам и крикнул по-аквилонски:

— Эй! А почему бы вам не поделиться с нами тем пивом, которое только что хлебали ваши вожди?

Оба охранника, непонимающе взглянув друг на друга, снова отвернулись.