Требуется волшебница. (Трилогия) - Юлия Набокова

– Какая? – заинтересовалась я.

– А такая! – хитро прищурилась Полина. – Что нету никакого Олимпа – самолет в горах разбился, не иначе как в пространственную дыру попал. Тех, кто выжил, местные жители в боги записали. Не поверишь – все наши, из две тысячи третьего года. Помнишь, самолет тогда пропал, летящий в Италию, и его так и не нашли? Вот здесь они и приземлились. Чудно, но у них даже имена перекликаются с олимпийской тусовкой, слушай! Зевс – это депутат Зиновий Викторович Степашин, Гера – склочная жена какого-то бизнесмена с Рублевки, Генриетта Разина, Афина – профессор философии Инна Афанасьева, Аполлон – певец Аполлонов, Гермес – делец с биржи Герман Месхиев, первая Афродита стриптизершей была, ее псевдоним Эдита, а фамилия Африканова. Вот уж поистине богиня любви – весь остров перелюбила, можно сказать, сгорела на работе, – хмыкнула Полина.

– Не может быть!

– Познакомить? Уж они-то тебе историй расскажут за тридцать лет своего божественного царствования… Их же лет тридцать назад по здешнему летоисчислению выкинуло! Сейчас они уже давно с гор не спускаются и в людские дела не вмешиваются, а по началу-то, рассказывали, жару давали. Мужчины какие-то новые технологии учили внедрять, водопровод надоумили построить, канализацию начертили, женщины – те по кулинарии да по косметике в основном советы давали.

– А как же золотой чертог в облаках, амброзия, Пегас, летучие сандалии и громы и молнии?

– Какой там чертог! – махнула рукой Полина. – Обломки самолета на солнце отсвечивают – вот и слухи пошли, что боги в золотом дворце живут. На самом деле кто в уцелевших частях самолета обосновался, кто себе хижины построил. А чтобы люди к ним не совались и обман не раскрыли, там несколько бывших омоновцев пахту ежедневно несут и чуть что стреляют для острастки. Вот тебе и гром, и молния!

– А откуда в самолете оружие? – наивно поинтересовалась я.

– Кому надо провезут.

– И что, за столько лет патроны не кончились?

– А вот это самое интересное! – Глаза Поли загорелись. – Там в горах какая-то природная аномалия, поэтому они стареют очень медленно, для них эти тридцать лет как два, представляешь! Вот поживу здесь еще года три и, если меня никто спасать не придет, перееду к ним жить. Во дворце-то, оно конечно, уютней, чем под отвалившимся крылом самолета, но на что не пойдешь, чтобы хорошо сохраниться к семидесяти годам! – мечтательно закатила глаза Полина.

– А патроны здесь при чем? – напомнила я.

– Так эта аномалия и на предметы распространяется особым образом, – пояснила она. – Патронов сколько ни бери – они не убывают, и амброзии сколько не глохти – меньше не становится.

– Так, значит, есть все-таки амброзия? – возликовала я.

– Есть! – ехидно улыбнулась Полина. – Ликер «Бейлиз» называется. Гера с собой бутылку из «дью-ти-фри» захватила.

– А летучие сандалии? – с надеждой спросила я.

– Ролики! – все так же бездушно развеяла очередной красивый миф исполняющая обязанности Афродиты.

– А Пегас? – не унималась я. Нет, ну должно же в этом мире быть хоть что-то волшебное!

– А вот с Пегасом облом. Нет Пегаса. Выдумки это все.

– А подвиги Геракла? – вспомнила я.

– Ох уж этот Геракл! – нахмурилась Полина. – Есть Геракл, но он…

– Что? – Я обратилась в слух.

– Если не повезет, сама скоро увидишь! – загадочно ответила Поля. – А сейчас уже ко сну пора готовиться. Заболтала я тебя, а уже и ночь за окном.

И действительно, за моими рассказами о своей деятельности в роли «Вынеры.» и болтовней Полины об удивительном прошлом «олимпийской тусовки», как она их называла, мы и не заметили, как на улице стемнело. Разнеженные после банных процедур, мы укутались в простыни и пожелали друг другу спокойной ночи.

Молчаливая служанка проводила меня в просторные покои – по современным меркам, двухкомнатный номер люкс с видом на море и кроватью «кинг сайз», только вместо телевизора – мозаичное панно во всю стену, а вместо кондиционера – ветер с моря. Я упала на свежие простыни и мгновенно заснула.

На рассвете я осторожно выбралась из дворца и побежала к морю. Оно выглядело таким спокойным и безмятежным с балкона гостевой спальни, что я ни минуты не сомневалась, что уже через полчаса буду в сотне метров под водой и продолжу свою миссию в Океании. Несмотря на обещание Полины организовать встречу с олимпийцами, я не горела желанием встречаться с лжебожествами. Что я, депутатов и истеричек не видела? Этого добра и в моем мире хватает. Сейчас меня больше волновало, что произошло в подводном царстве за время моего отсутствия и куда делся Марс после того шторма.

Я кинулась в море с разбега и перевела дыхание только тогда, когда отплыла далеко от берега. Волны все так же лениво перекатывались по воде, и не думая выбрасывать меня на сушу. Получилось. Путь открыт. Я бросила последний взгляд на берег и нырнула. Но стоило мне только это сделать, как море забурлило, стремясь выбросить меня обратно. Соленая вода мгновенно хлынула мне в нос, стало нечем дышать, защипало в глазах. Да что такое происходит? Почему море меня не впускает? Почему тело не адаптируется к воде?

Побарахтавшись под водой какое-то время и чувствуя, что начинаю захлебываться, я вынырнула на поверхность. Море было спокойным, лишь вокруг меня бушевали волны, да и те стали стихать на глазах, как только я вытащила нос из воды. Да, дело нечисто… Но я сдаваться не собираюсь! «Ну же, пусти меня, прими меня», – умоляла я море, делая глубокий вдох и повторяя попытку. Тщетно. Я ныряла в бурлящую воду и, чувствуя, что тону, выныривала, не теряя надежды попасть в подводное царство и снова почувствовать себя русалкой.

Я не сразу заметила, как силы стали покидать меня, только в какой-то момент руки и ноги налились тяжестью, и я уже не смогла всплыть наверх. «Донырялась», – мрачно констатировала моя пессимистическая половинка, пока я стремительно падала на дно. «Не может быть! Спасите-помогите!» – не желало верить в столь бесславный конец мое оптимистическое «я» и взывало к магической силе. «Как же, как же, тут как раз проплывали неподалеку спасатели Малибу и пролетал вертолет МЧС», – только и хмыкнула его оппонентка. Тут на меня налетело что-то большое и темное и, ухватив за плечи, потащило наверх. «Надеюсь, это не птеродактиль, вывалившийся из очередной пространственной дыры», – обмерла я.

– Жива? – спросил «птеродактиль», отфыркиваясь от воды и продолжая удерживать меня за шкирку, как котенка. На вид ему было лет двадцать, и больше всего он напоминал натурщика античного скульптора Лисиппа, нежели ископаемого собрата динозавров.