Россия на историческом повороте: Мемуары - Александр Керенский

Ответ Колчаку:

Союзные и присоединившиеся державы… приветствуют тональность ответа, который, судя по всему, содержит необходимые условия свободы, самоуправления и мира народа России.

Октябрь 1918.

VI. Эвакуация всей русской территории и такое урегулирование всех затрагивающих Россию вопросов, которое обеспечит самое полное и свободное сотрудничество других наций мира в предоставлении ей беспрепятственной и ничем не стесненной возможности принять независимое решение относительно ее собственного политического развития и ее национальной политики и гарантирует ей радушный прием в сообществе свободных наций при том образе правления, который она сама для себя выберет; но не только прием, а и всякую поддержку во всем, в чем она нуждается и чего она сама себе желает. Отношение к России в грядущие месяцы со стороны сестер-наций послужит лучшей проверкой их доброй воли и понимания ими ее нужд, которые отличаются от собственных интересов этих наций, — проверкой их разумной и бескорыстной симпатии.

Первым возникает вопрос, является ли русская территория синонимом понятия территории, принадлежавшей прежней Российской империи. Ясно, что это не так, ибо пункт XIII обусловливает независимую Польшу, а это исключает территориальное восстановление империи. То, что признано правильным для поляков, несомненно придется признать правильным и для финнов, литовцев, латышей, а может быть, и для украинцев.

Это по меньшей мере означает признание мирной конференцией де-факто правительств, представляющих финнов, эстонцев, литовцев и украинцев. Этот первоначальный акт признания должен быть обусловлен созывом национальных собраний для создания правительств де-юре тотчас после того, как мирная конференция определит границы этих новых государств.

Необходимо также предусмотреть для Великороссии возможность федеративного объединения с этими государствами на тех же условиях.

Что же касается Великороссии и Сибири, то мирной конференции следовало бы обратиться с посланием, в котором предлагалось бы создать правительство, достаточно представительное, чтобы выступать от имени этих территорий. Должно быть ясно, что предлагается экономическое восстановление при условии, если на мирной конференции будет представлено правительство, облеченное достаточными полномочиями.

Итак, в ближайшем будущем сущность русской проблемы, по-видимому, сведется к следующему: 1. Признание временных правительств.

2. Предоставление помощи этим правительствам и через эти правительства. Кавказ придется, вероятно, рассматривать как часть проблемы Турецкой империи. Нет никакой информации, которая бы позволила составить мнение о правильной политике по отношению к мусульманской России, то есть коротко говоря, к Средней Азии. Весьма возможно, что придется предоставить какой-нибудь державе ограниченный мандат управления на основе протектората.

Во всяком случае Брест-Литовский и Бухарестский договоры должны быть отменены как явно мошеннические. Необходимо предусмотреть условия для вывода всех германских войск из России, и тогда перед мирной конференцией будет лежать чистый лист бумаги, на котором можно будет начертать политику для всех народов бывшей Российской империи.[322]

Глава 28

На пересечении двух эпох распад Европы

Суровые суждения Роберта Лансинга о Версальском договоре опубликованы не были.[323] Однако к тем же выводам пришли многие из тех свидетелей, которым довелось близко наблюдать Версальскую трагедию и ее последствия. Я оказался одним из них,[324] когда в 1919 году приехал в Париж во время работы там мирной конференции. Более того, в 1920 году я переехал из Лондона на постоянное жительство в Париж, где у меня были широкие возможности встречаться с видными государственными и политическими деятелями и журналистами из многих стран. Вспоминая то, что видел, слышал и испытал в те годы, и сравнивая свои впечатления с выводами Лансинга, я не могу не отметить определенного сходства наших оценок мирного договора.

Лишь 28 июня 1919 года немцы в конце концов подписали Версальский договор, а уже к концу 1920 года коалиция держав, продиктовавшая условия мира, прекратила свое существование. В первую очередь из-за того, что Соединенные Штаты, занявшие в Антанте место России, так и не подписали этот договор.

Одной из основных причин отказа США подписать этот документ явилось условие Версальского договора, согласно которому Япония наследовала все бывшие германские острова в Тихом океане. У наиболее консервативных политиков и военных деятелей Соединенных Штатов вызывало раздражение то обстоятельство, что Япония превратилась в ведущую военную и военно-морскую державу в районе Тихого океана, поставившую под свой контроль океанские коммуникации между Соединенными Штатами и Китаем. Одновременно Соединенные Штаты отказались войти в Лигу Наций, хотя президент Вильсон и был ее инициатором.

На конференции военно-морских держав, которая проходила в Вашингтоне в 1922 году, Великобритания была вынуждена отказаться от пролонгации своего союза с Японией. Баланс сил, таким образом, изменился, неизбежность столкновения между Вашингтоном и Токио возникла именно в то время.

Изменилась ситуация и во Франции. Клемансо, который был кумиром французской нации во время войны, после победы стал объектом травли со стороны французских националистических кругов.

Франция рассчитывала получить от Германии левый берег Рейна. Однако президент Вильсон и Ллойд Джордж убедили «Старого тигра» отказаться от своего требования в обмен на гарантию англо-американской помощи на случай враждебных действий со стороны Германии. Однако после бурных дебатов в сенате Соединенных Штатов президент не смог добиться принятия этого пакта о гарантиях. В последующие годы я с болью в душе наблюдал за ростом недоверия, раздражения и озлобления во Франции, а также за возрождением образа «коварного Альбиона» как главного и исконного врага Франции.

Из бесед со многими представителями французского и английского правительств, а также прессы я сделал вывод, что цели Франции и Англии в минувшей войне против Германии были совершенно разными и даже в корне противоречащими друг другу. Сражаясь с врагом, Англия и Франция еще сохраняли единство, однако после войны они оказались неспособны выработать общий план создания и поддержания мира в Европе.