Игрушка судьбы: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

Между полями пшеницы попадались пастбища, заросшие сочной зеленой травой, там паслись коровы, лошади, овцы и козы. В загонах похрюкивали довольные толстые свиньи. В небольших вольерах озабоченно кудахтали куры.

Декер указал в сторону горизонта.

— А там, — сказал он, — поля кукурузы, чтобы скот кормить. А вот это небольшое поле впереди — там рожь. Я же вам говорю — они все продумали. За холмами — отсюда не видать — у них есть пасека, и там целая куча ульев. А вот где-то тут должен быть… ага, вот, мы как раз подъезжаем — тут сахарный тростник — для тех пирожных, что вы потом будете есть за утренним кофе.

— Совсем как на моей родной планете, — сказал Теннисон, — Я родился на аграрной планете.

Они проезжали огороды, сады — яблони, груши, абрикосы, персики — все деревья клонились под тяжестью плодов.

— А вот вам и вишневый сад, — показал Декер, — Ранние сорта. И все до вишенки собирается.

— Да… — протянул Теннисон. — Потрясающе. Вы правы, у них все продумано.

Декер весело усмехнулся:

— Ну, скажем так: у них было полно времени, чтобы все продумать. Тысяча лет, а может, и побольше того. Но все это им не понадобилось бы, не будь им нужны люди. А люди им были нужны. Не знаю, когда они привезли сюда первых людей. Мне кажется, лет через сто после того, как сами тут обосновались.

…Когда они возвращались, солнце почти село.

— Спасибо вам огромное за экскурсию, — поблагодарил Теннисон. — Честное слово, я себе такого не представлял.

— Ну а как вам в Ватикане, если не секрет?

— Недурно. Привыкаю помаленьку. То, что видел, пока нравится.

— Знаете что-нибудь про эту болтовню насчет рая?

— Да так… время от времени кое-что слышу. Пока не могу понять, в чем тут дело. Есть одна женщина, которая думает, будто нашла рай.

— Так-таки нашла?

— Не знаю, — пожал плечами Теннисон. — Лично я склонен сомневаться.

— Вы правы, — кивнул Декер, — Слухи тут все время гуляют. Не рай, так что-нибудь другое.

В это мгновение Теннисон заметил вспышку света над правым плечом Декера. Отвел взгляд и снова взглянул на то же место — над плечом Декера сверкало крошечное облачко искристой пыли. Теннисон непроизвольно поднял руку, протер глаза — сияние исчезло.

— Что, в глаз что-то попало? — спросил Декер.

— Да нет, ерунда. Пылинка, наверное. Уже все прошло.

— Может, хотите, чтобы я посмотрел? Или все в порядке?

— Нет, спасибо. Все нормально.

Декер вел машину по серпантину дороги, поднимавшейся на нагорье, где был расположен Ватикан. Горы в лучах закатного солнца казались фиолетовыми.

— Вас у клиники высадить? — спросил Декер, — Или где— нибудь в другом месте?

— У клиники, если вам не трудно, — попросил Теннисон, — Еще раз спасибо за прогулку. Было просто замечательно.

— Я иногда выбираюсь в горы, — сообщил Декер. — Порой на несколько дней ухожу. Если у вас найдется время, не хотите ли как-нибудь прогуляться со мной?

— Был бы счастлив, Декер.

— Давайте на «ты». Зовите меня Том.

— Хорошо, Том. Меня зовут Джейсон. Думаю, мне удастся выкроить пару дней как-нибудь.

— Конечно, только чтобы прогулка на нарушила твоего рабочего режима. Думаю, тебе понравится.

— Я просто уверен, что мне понравится.

— Ну, значит, на том и порешили.

Декер высадил Теннисона у клиники. Джейсон немного постоял у крыльца, глядя, как исчезает вдали громыхающая колымага. Когда машина скрылась за поворотом, он повернулся и собрался было отправиться к себе, но совершенно неожиданно для самого себя вдруг передумал и пошел в сад — тот самый, который обнаружил в первый день своего пребывания в Ватикане.

Сумерки ласковой пеленой окутывали сад, здесь царили нежность и странный, терпкий аромат поздних цветов. Сад был похож на тускло освещенную театральную сцену на фоне темно-лилового занавеса отвесных гор. Оглядывая сад, Теннисон понял, почему его потянуло сюда: это было самое подходящее место, где можно было попрощаться с уходящим прекрасным днем. Самое интересное — пока он не пришел сюда, он не понимал, как прекрасен был этот день.

«Не Декер ли, — подумал он, — сделал этот день таким замечательным?»

Но тут же прогнал эту мысль. Дело было, конечно, не в Декере. Кто такой Декер? Просто новый знакомый — человек, который никак не связан с Ватиканом и поэтому немного непохожий на тех, с кем ему приходилось встречаться до сих пор. Но все-таки в нем было что-то такое, чего Теннисон пока понять не мог.

По вымощенной гравием дорожке к Теннисону подкатился робот.

— Добрый вечер, сэр, — проговорил он.

— Добрый вечер и тебе, — ответил Теннисон. — Прости, сразу не узнал тебя. Ты — садовник. Как поживают розы?

— Неплохо, неплохо, — ответил робот, — Большинство уже отцветает, но еще есть несколько бутонов. Через пару дней будут цветы. Чайные розы, очень красивые. Приходите полюбоваться на них.

— Непременно, — пообещал Теннисон.

Робот двинулся вперед в сторону калитки, но вдруг резко обернулся.

— Новости слыхали, сэр?

— Не уверен. О каких новостях ты говоришь?

— О сэр, значит, не слыхали! Слушательницу Мэри собираются канонизировать.

— Канонизировать? То есть… объявить святой?

— Именно, подтвердил робот. — Ватикан так думает…

— Но, прости, людей не канонизируют, пока они живы! Проходит какое-то время после смерти, пока…

— Я про это ничего не знаю, сэр. Но та, что нашла рай…

— Погоди-ка, садовник, постой минутку. Где ты об этом слышал? Кто об этом говорит?

— Ну, вся община в Ватикане. Она будет нашей первой святой. Все считают, что это просто превосходная идея. Наша первая святая, сэр. До сих пор у нас не было святых, а теперь будет своя святая, и…

— Ну а кардиналы? А его святейшество что думает по этому поводу?

— Не знаю, сэр. Мне таких вещей знать не положено. Мое дело маленькое. Но все говорят. Вот я и подумал, что вам будет интересно.

В знак прощания робот поднял руку, в которой были зажаты садовые ножницы, и удалился по дорожке, ведущей к калитке, а Теннисон остался в саду один-одинешенек.

Легкий ветерок обдал его лицо ароматом вечерних цветов и вывел из задумчивости.

— Боже милостивый, — сказал Теннисон вслух, обращаясь к самому себе, — теперь с ней совсем сладу не будет!

Глава 17

Настала ночь. В библиотеке погасили свет. Единственная лампа горела над столом Джилл. Двое ее помощников уже ушли — один по церковным делам, а второй — за сандвичами и стаканом молока для Джилл.