Венец Бога Справедливости - Елена Шихматова

— Меня удивило ее исцеление. Вначале она долго спала, а потом вдруг выздоровела.

Глаза Сина лихорадочно вспыхнули.

— И ты молчал об этом? Зная, что у нас есть прекрасная возможность проверить действие кристаллов?!

— А ты не думаешь, что это — случайность?

— Случайность! — Син поднялся с кресла. — Пошли и проверим: какая это случайность!

Но Зору даже не пошевелился, но сделать вид, что ничего не слышал, уже не мог — это ничего бы не изменило.

— Пойдем! — настаивал Син. Он повторил это раз пять прежде, чем Зору все-таки встал и пошел с ним.

В тот момент Руфина выбивала на стене буквы, сейчас ей не с кем было поделиться наболевшим, вновь ее верным другом стало одиночество. Заслышав шаги, она поспешно встала, кинув на пол кофту, и закрыв тем самым, написанные у основания стены слова. Ее немало удивило появление Зору и Балскове. Оба они еще не приходили к ней ни разу. Зору вошел первым, в руках он держал кинжал. На миг для Руфины престало существовать все вокруг, она смотрела только на отточенное лезвие.

— Давай, не тяни, — говорил Балскове.

Руфина невольно отступила на шаг, увидев ее страх, драконы обменялись ухмылками. Но все-таки худшие опасения девушки не подтвердились.

— Протяни руку, — попросил Зору, именно попросил: негромко, даже мягко.

— Зачем? Что вы собираетесь делать?

— Ничего такого, что могло бы повредить твоему здоровью — не бойся. Просто, протяни руку.

Не бойся! Нет, она не должна была показывать свой страх, чего бы ей это не стоило. Руфина подняла руку, Зору уверенно поймал ее и резко провел лезвием кинжала по венам.

— Ах!

Руфина инстинктивно дернула руку обратно, но Зору держал ее крепко. Внимательно он и Син смотрели на голубую с золотистым отливом кровь.

— Что и требовалось доказать, — заключил Син.

36 глава. Коренные преобразования в Ридане и тяжкие известия для Антонио

Во дворце риданского королевства царило оживление последних нескольких дней: слуги с поручениями и донесениями то и дело пересекали коридоры дворца. Такую суматоху поднял сам король с его теперешним невероятным желанием коренных перемен. Действия тихого короля Адельберта встречали самую разнообразную оценку, и, как уже говорилось, во дворце находился ее отрицательный полюс. Мало кто поддерживал короля, и мало кто хотел выполнять его волю, но власть в Ридане была все-таки монархической, при этом монарх обладал способностью полновластных решений, которые без обсуждений должны были приводиться в исполнение. На этот раз все проходило не так гладко. Король встречал явное и неслыханное до того сопротивление, имущие риданцы отказывались подписывать себе приговор лишением себя бесплатной рабочей силы. Король все более злился, начиная терять терпение, отчего придворные стали его побаиваться. В конце концов, решено было отправить посла к королевскому магу Антонио, чтобы тот, будучи другом короля, смог повлиять на него. Адельберт должен был пойти на ряд уступок, иначе экономика страны могла рухнуть. Что касается самого королевского мага, то он также относился скептически к предложенным реформам короля, не то, что бы он был против отмены рабства, нет, просто он так же видел гибель страны в такой поспешности. Зная о таких его взглядах, оппозиция нашла в его лице верного помощника.

Рано утром в кабинет Антонио постучали — многим было известно, что волшебник сутра работает над бумагами, в то время как король в это время еще спит — идеальное время для столь ответственного разговора.

— Кто там?

— Господин Антонио! Это я, граф Вронский.

— Граф? Вы, но…

Антонио открыл дверь и впустил в кабинет пожилого риданского аристократа. Догадаться о цели его визита было не сложно, наверняка он пришел поговорить о последней реформе, потому Антонио приготовился к очевидному потоку обвинений.

— Присаживайтесь, граф.

— Благодарю.

— Что привело вас в столь ранний час?

— В столь ранний час меня могла привести только искренняя забота о своем государстве, которая, я уверен, присуща и вам.

— Об этом говорит хотя бы занимаемая мной должность, — улыбнулся Антонио, но улыбка его скорее выглядела кислой миной.

— Я не сомневался в этом, господин Антонио, думаю, мы поймем друг друга.

— В чем? Скажете, наконец?

— Охотно. Вы, несомненно, знаете о последних указаниях короля. Я имею в виду такие указы как: дать каждому рабу по наделу земли или назначить им государственное пособие за работу на хозяев, извините, бывших хозяев. Затем почти отмена платного образования, строительство за счет государственной казны домов для… бывших рабов. Но, господин Антонио, вы же понимаете, что это невозможно! Конечно, отмена рабства — дело благородное, но не все же сразу! Экономика страны такого просто не выдержит!

— Король думает иначе.

— Я знаю, потому мы и решили обратиться к вам.

— Мы?

— Ну…. - граф загадочно улыбнулся, — вы же понимаете, что не я один вижу возможные проблемы.

— Не только вы, но и все министры, большинство аристократов, которые уже несколько дней водят короля за нос.

— Что вы, господин Антонио, разве кто-то из нас посмел бы так подумать о его величестве!

— А, вы предпочитаете сразу действовать.

Граф начинал терять уверенность в себе, с опаской думая: а верно ли ему сообщили о взглядах королевского мага? И не специально ли его и сторонников обманули? Или среди образовавшейся оппозиции есть предатель, хуже того, предатели, которым выгодно было ввести своих якобы сторонников в заблуждение.

— Господин Антонио, вы неправильно меня поняли. Я…

— Я все правильно понял, господин граф. Ну и чего же вы хотите от меня?

— Все наши мысли направлены только на сохранение благосостояния государства.

— Слагающегося из частного имущества.

Граф лукаво улыбнулся на этот неприкрытый намек Антонио о личной заинтересованности каждого из оппозиционеров.

— Но, насколько я знаю, господин Антонио, у вас тоже есть имущество, и тоже есть рабы, и немалое количество.

— А что если я готов покаяться перед ними и раздать им свои земли в пользование? Вы не думали об этом?

Граф некоторое время молчал, сомневаясь, стоит ли продолжать разговор.

— Я думал, мы можем понять друг друга.

— Можем. Только из этого не должны следовать крушение замыслов его величества и гнев Великого Бога Справедливости.

— О, и вы верите в это? Что сам Великий Бог Справедливости пришел требовать освобождения рабов?

— А вы нет?

— Чего же он раньше никогда не приходил по такому вопросу? Можно подумать, рабство у нас только несколько лет!