Звездоплаватели-трилогия(изд. 1960) - Георгий Мартынов

— Поймёшь, когда узнаешь всё, — сказал он — Рассказывай! А где же Второв?

— Он остался. Пустолазный костюм Пайчадзе для него не пригоден. Но всё равно, я не позволил бы ему покинуть звездолёт.

— Да, верно. Я упустил из виду, что Второв гораздо крупнее Пайчадзе.

Не веря ушам, Мельников вопросительно посмотрел на Зайцева, который у пульта ожидал своей очереди обнять спасённого товарища.

«Упустил из виду… Кто?.. Константин Евгеньевич?! Что у них стряслось?» — с тревогой подумал Мельников.

Зайцев приложил палец к губам.

— Разрешите поздороваться с Константином Васильевичем.

— Ну разумеется. Извини!

«Положительно он не тот. Но что же всё-таки случилось?»

Ему хотелось спросить Зайцева, но он хорошо знал, как тонок слух Белопольского. Нельзя спрашивать даже шёпотом. Предупреждающий знак инженера был достаточно ясен.

— У вас совсем неизнуренный вид, — сказал Зайцев, — это очень странно.

— Сейчас я вам всё расскажу. Есть у нас время, Константин Евгеньевич?

— Сколько угодно. Но как там Второв?

— Он так же, как и я, в превосходном состоянии. Пока я здесь, он покажет Пайчадзе и Андрееву наш «фаэтонец». Тем более, что только он один и может это сделать.

Казалось, Белопольский не обратил никакого внимания на эти слова, которые должны были удивить его. Он что-то обдумывал, сдвинув брови и пристально глядя на экран, где отчётливо виднелся центр фаэтонского звездолёта и возле него крохотная фигурка Князева.

— Ваш корабль маневрирует самостоятельно?

— Только при встрече с крупным телом. Например, с метеоритами.

— Как раз этого я и опасаюсь, — сказал Белопольский. — Константин Васильевич, — обернулся он к Зайцеву, — соединитесь с радиорубкой. Надо сказать Князеву, чтобы он не выпускал из рук троса. Пусть держится крепко. Внезапный поворот возможен в любую минуту.

— Не лучше ли Саше вернуться сюда. У «фаэтонца» ему нечего делать, — сказал Мельников.

— Да? Тебе лучше знать. Пусть возвращается.

Зайцев включил внутренний экран. Появилось лицо Топоркова. Он приветствовал Мельникова улыбкой. Зайцев передал ему распоряжение Белопольского.

В рубку управления вошли Романов и Коржевский.

Со смутной тревогой пять человек наблюдали за Князевым, который, как им казалось, очень медленно приближался.

А что если именно сейчас навстречу двум звездолётам мчится крупный метеорит? Что если «фаэтонец», почуяв его близость, начнёт поворот? С ним вместе повернёт и «СССР-КС3». Одинокий человек, ничем не связанный с кораблями, останется на месте, вернее сказать, будет продолжать двигаться по прежнему направлению и мгновенно затеряется в просторах мира. Найти его… совершенно безнадёжно.

Следя за товарищем, Мельников подумал, что «прежний» Белопольский учёл бы такую возможность с самого начала. Как можно было Пайчадзе, Андрееву, Романову и Князеву отправиться к «фаэтонцу», не будучи прикреплёнными к «СССР-КСЗ» хотя бы верёвкой? Правда, они не знали, что «фаэтонец» умеет маневрировать самостоятельно, но всё же…

И вдруг Мельников вспомнил, что сам поступил таким же образом. А он знал, знал по опыту… Краска стыда залила его лицо. Упрекать других в том, в чём и сам виноват! Хорошо, что он ничего не сказал вслух.

— Оба корабля летят со скоростью тридцати двух километров в секунду. Точнее — тридцать два и сорок одна сотая…

Прежний Белопольский! Лаконичный, точный!

«Что с ним?»

И впервые мелькнула догадка: «Не из-за нас ли? Не наша ли мнимая гибель всему причиной?»

— Если они повернут, человек будет отброшен с большой силой. Простой верёвкой здесь не обойдёшься. Как жаль, что мы не знали раньше особенностей «фаэтонца». Мы сильно рисковали.

— Радиолокатор не видит ничего опасного впереди, — успокоительно сказал Зайцев.

— Опасность может возникнуть мгновенно. Кто знает, на какую дистанцию реагируют автоматы фаэтонцев.

Но вот Князев приблизился к выходной камере. Ещё минута — и зелёная лампочка на пульте показала, что наружная дверь закрылась за ним.

— Теперь рассказывай, и как можно подробнее, — сказал Белопольский обычным спокойным голосом.

— Подождём Князева.

— Тогда мы сами тебе расскажем.

— Почему же вы решили ещё раз пуститься в погоню за нами? — спросил Мельников, когда Зайцев закончил короткий, но подробный рассказ обо всём, что случилось после внезапного отлёта с Венеры.

Ни единым словом инженер не коснулся того состояния, в котором находился Белопольский, но Мельников догадался сам. Бросалось в глаза явное противоречие в рассказе. Выходило, что узнав с Земли о «фаэтонце», «СССР-КС3» повернул обратно не сразу, а через два дня. Этого не могло быть. Никакими соображениями нельзя было оправдать подобное промедление в таких обстоятельствах.

Всё было ясно. Странности, которые он заметил у Белопольского, подтверждали догадку.

Мельников посмотрел на Константина Евгеньевича и встретил непривычно смущённый и даже робкий взгляд. И чувство любви к этому человеку, так много пережившему из-за него, с щемящей жалостью волной хлынуло в сердце. Захотелось сейчас же, сию минуту обнять учителя, расцеловать морщинистое лицо…

— За вами, — ответил Зайцев, — непрерывно наблюдали с Земли. Когда выяснилось, что «фаэтонец» день за днём не меняет направления и скорости полёта, Камов предложил сделать последнюю попытку приблизиться к нему. На этот раз удалось. Почему вы так часто поворачивали?

— Всё хорошо, что хорошо кончается, — сказал Мельников, — говорит народная мудрость. Если бы «СССР-КС3» сразу догнал нас, мы могли бы действительно бросить корабль фаэтонцев на произвол судьбы. Наука понесла бы большой ущерб. Ведь мы не знали тогда, что кольцевым кораблём можно управлять. Всё к лучшему.

Белопольский опустил голову. Он понял, что этими словами Мельников отвечает на просьбу о прощении, высказанную сразу при встрече.

— Теперь мы ждём вашего рассказа, — сказал Зайцев.

Он включил экран, чтобы Топорков, находившийся в радиорубке, также мог слышать.

— Говорите!

И очень часто то один, то другой из членов экипажа «СССР-КС3» невольно бросал взгляды на экран, словно вид корабля фаэтонцев самим фактом своего близкого соседства доказывал реальность того, что они слышали.

Всё, что говорил Мельников, было правдой, такой же несомненной, как несомненно было присутствие самого Мельникова в рубке управления, правдой о пребывании двух людей в мире отдалённого будущего, правдой, чудовищно неправдоподобной, которую любой трезвый человек счёл бы сплошной фантазией.