Романовы. Пленники судьбы - Александр Николаевич Боханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Ильинском они никогда надолго не расставались. Создали здесь домашний театр, где ставились нехитрые французские пьесы и водевили, в которых были заняты и сами хозяева, их гости и приближенные. Вечерами или читали (Сергей ей читал некоторые вещи русских писателей), или музицировали. Играли в четыре руки, иногда, когда присутствовали другие, играли и в восемь рук. Чарующие звуки музыки Бетховена, Моцарта, Шуберта, Мендельсона чуть ли не каждый вечер разносились по окрестностям.
В Ильинском Великий князь Константин Константинович в 1884 году написал проникновенное стихотворение, посвященное Елизавете Федоровне:
Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!..
Великий князь Константин Константинович, наперсник и конфидент Сергея, провел в Ильинском в тот год несколько недель. Он восхищался Эллой и трогательными семейными отношениями хозяев. Интимный дневник князя Константина сохранил впечатления той давней поры:
«Мне Элла очень и очень нравится. Она так женственна, я не налюбуюсь ее красотой. Глаза ее удивительно красиво очерчены и глядят так спокойно и мягко. В ней, несмотря на всю ее кротость и застенчивость, чувствуется некоторая самоуверенность, сознание своей силы».
В один из дней Сергей признался другу-кузену, что он бесконечно рад своему браку, безмерно любит жену и постоянно «благодарит Бога за свое счастье». К.Р. радовался за Сергея, прекрасно помня, что еще год назад ему совсем не хотелось жениться…
Счастлива была и Элла. Через три года в письме из Ильинского Королеве Виктории написала: «Все, что я могу всегда повторить, это то, что я вполне счастлива. Но, несмотря на это, в моем новом доме и жизни я никогда не забуду моего старого дома и всех тех, кто так дорог мне».
Елизавету Федоровну многие любили. Обладая живым умом и общительным характером, она была удивительно деликатна, умела располагать к себе людей. В отличие от мужа не была склонна демонстрировать пренебрежение к нормам высшего света, исполняя свою роль на людях всегда с большой тщательностью и достоинством.
Но не только ее душевные качества и манеры нравились. Она была по-настоящему красива. Ее племянница, Великая княгиня Мария Павловна, выросшая под опекой Елизаветы Федоровны, вспоминала: «Тетя Элла была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречала в моей жизни. Она была высокой, тонкой, со светлыми волосами, с чертами лица исключительной красоты и изящества. Ее глаза были серо-голубого цвета».
Сергей Александрович был единственным мужчиной, кого Элла любила в своей жизни. Трепетное и нежное воспоминание сохраняла о нем до последнего дня. «Мой дорогой Сергей», «любимый Серж» – иначе его не называла. Была ли это любовь женщины, познавшей мужчину, или это чувство вызвалось исключительно более возвышенными побуждениями и ощущениями? Трудно об этом судить, так невозможно многое установить достоверно. Эту тайну они унесли с собой.
«В их отношениях была какая-то сдержанная нежность, основанная на готовности тети согласиться с любым решение мужа по всем вопросам, большим или малым. Оба гордые и застенчивые, они редко показывали свои истинные чувства и никогда не искали чужого доверия», – вспоминала Мария Павловна.
В свою очередь Великий князь Константин Константинович, гостившей вместе с женой в Ильинском в сентябре 1884 года, записал в дневнике: «Жена проводит большую часть дня с Эллой, с которой она сошлась. Мне Элла тоже очень нравится. Она так женственна, я не налюбуюсь ее красотой. Глаза ее удивительно красиво очерчены и глядят так спокойно и мягко. В ней, несмотря на всю ее кротость и застенчивость, чувствуется некоторая самоуверенность, сознание своей силы. Мы начинаем, кажется, с ней сближаться, она теперь менее со мной стесняется. Не могу сказать, чтобы Сергей очень много сидел с ней, но у них прелестные отношения».
Они делили общую постель, были на людях всегда нежны и предупредительны между собой. Но этот брак был окутан плотной пеленой слухов. Говорили, что Сергей и Элла стали мужем и женой лишь номинально, лишь для того, чтобы «прикрыть грехи» Сергея и поддержать престиж Династии. Накануне и после церковной канонизации Елизаветы Федоровны тезис о ее непорочности получил большое распространение, хотя базируется на весьма сомнительных слухах. Невозможно вообразить, чтобы их брак стал результатом столь циничной сделки, в которой должны были быть замешаны и Император Александр III, человек честный и открытый, и многие другие из числа родственников и в России, и за границей.
У них не могло быть потомства, и о том знал Царь. В апреле 1892 года Александр III в письме жене, говоря о своих радостных отцовских чувствах, с грустью заметил: «Бедный Сергей и Элла, часто о них думаю; на всю жизнь лишены они этого великого утешения в жизни и великого благословения Господня».
Да, они были этого лишены. Однако совершенно необязательно связывать этот факт с какой-то неестественной «ориентацией» Великого князя. Александр III, человек патриархального воспитания и консервативных представлений, никогда не мог бы принять как должное противоестественные наклонности своего брата, к которому он всегда относился с неизменной симпатией. Император, несомненно, знал какую-то тайну в жизни Сергея и сострадал ему.
Любил ли Сергей Александрович свою жену? Да, это не подлежит сомнению. Элла для него стала самым близким, самым дорогим существом, человеком, с которым был совершенно откровенен и делился своими радостями и печалями. Великий князь считал своим долгом заботиться не только о ее благополучии, но о духовном и эстетическом развитии.
Он совершал с ней многочисленные поездки по святым местам в России и за границей. Они вместе молились в подземной базилике Ватикана у гробницы Апостола Петра, в городе Бари у мощей Святителя Николая Чудотворца и на Афоне.
По инициативе князя они совершали паломничество в Иерусалим, вместе молились у Гроба Господня. На Святой земле Элла испытала огромное очистительное потрясение и там, в 1888 году, высказала желание быть похороненной в Иерусалиме.
Сергей Александрович постепенно становился для Эллы надежным наставником, и эту роль она с благоговением принимала. Он открывал ей красоты
