Выродок - Светлана Ст.

Барбара быстро вышла вперед и отдала долговязому свою палочку. За Совой последовали другие девушки из группы поддержки, за ними – Эдгар.

В конце концов у ларька остались стоять только Драко, Саймон и Песик.

— Эх, хорошо бы по этим уродам шарахнуть Направленным огнем! – мечтательно сказал Шон.

Эта фраза, как ни странно, вернула Малфоя к реальности.

— В тюрьму захотел, Песик? – язвительно осведомился он. – Я там был и уверяю тебя, что ничего хорошего там нет! Что ж, мы в меньшинстве, так что придется разоружаться!

Юноша подошел к верзиле и отдал ему свою палочку; Саймон и Шон последовали примеру командира.

Без палочки Драко почувствовал себя так неуютно, словно разделся догола на пронизывающем зимнем ветру.

— Вот и хорошо, дамы и господа, — улыбнулся встречающий. – Прошу садиться в карету!

Едва бойцы устроились в карете, как запряженные в нее шесть гиппогрифов почти без разбега взмыли в воздух.

Полет прошел без приключений, но уже в приемной больницы начались проблемы: дежурная целительница, на лице которой не было наклеек, вознамерилась распределить всех новоприбывших по разным палатам. То есть Драко понял бы, если бы девушек отправили в одну палату, а парней – в другую, но всех бойцов его отряда целители постарались распределить не только по разным комнатам, но даже по разным этажам.

— Таков порядок, — равнодушно объяснила целительница.

— Почему мы должны выполнять распоряжение, в котором нет абсолютно никакого смысла? – резко спросил юноша.

— Потому что вы разумный человек, мистер Малфой, и понимаете, что целители – такие же профессионалы, как и вы, — ответила сотрудница больницы.

— А если я сомневаюсь в вашем профессионализме? – Драко привычным жестом полез в карман куртки. – Почему я должен вам подчиняться?!

— Потому что у вас нет палочки, мистер Малфой, а у нас они есть, — в дверях появился силуэт дюжего охранника. На его лице тоже не было наклеек, отчего громила выглядел безликим.

— Будь здесь хоть пара парней из боевки — «Д», разнесли бы мы ваш курятник до фундамента без всякой палочки, — ласково сказал юноша.

— Но их здесь нет, так что делайте, что велят, если не хотите неприятностей, — в тон ответил громила.

Выбора не оставалось. Попрощавшись с бойцами, Драко последовал за летающим ключом на третий этаж, где находилась палата, в которую его поместили.

У входа с лестницы в коридор третьего этажа юношу остановила немолодая, но очень крепкая целительница, сидевшая за небольшим столиком, на котором горела лампа с большим абажуром. На лице этой женщины тоже не было наклеек.

— Мистер Малфой, прежде чем вы проследуете в палату, вам необходимо принять душ! – сказала она. – И, прошу вас, сдайте все личные вещи! После выписки вам их вернут в целости и сохранности вместе с вашей палочкой!

Палочка у целительницы имелась, и данный факт гасил конфликт в зародыше.

— Это больница или тюрьма? – хмыкнул Драко, вынимая содержимое карманов куртки и джинсов.

— Это больница, мистер Малфой, уверяю вас!

Женщина взмахнула палочкой – и все выложенные юношей на стол вещи одна за другой полетели в небольшой железный сейф. Когда последняя вещь – карта одной из самых удаленных от входа частей Туннелей – влетела внутрь, сейф сам собой закрылся с громким щелчком.

— Мистер Малфой, вот этой губкой, пожалуйста, протрите лицо, когда будете принимать душ! Она смоет следы наклеек.

Юноша взял протянутую целительницей вещь, сам не понимая, что его тревожит, и отправился в душ.

Подставлять тело под тугие струи теплой воды было приятно, но… непривычно. За время, проведенное в Туннелях, Драко привык пользоваться Очищающими Чарами. Вытерев лицо губкой, он взглянул в зеркало – и не узнал сам себя. Собственное лицо, знакомое с детства, без ставших уже привычными наклеек выглядело каким‑то детским и незначительным.

Выйдя из душа, юноша переоделся в больничную пижаму, показавшуюся страшно неудобной, и отправился в свою палату. Там стояло четыре кровати; на трех из них уже спали незнакомые парни без наклеек на лицах. На столике рядом с четвертой лежал поднос с тарелками, чашками и столовыми приборами. Рядом с ними на волшебном огне дымились несколько кастрюлек и чайник. Увидев еду, Драко понял, что очень голоден. Обжигаясь, он схватил котелок с супом и ложку и начал есть, запоздало сообразив, что еду стоило бы переложить в тарелку. Но тратить время на переливание из пустого в порожнее не хотелось.

«Ладно, к хорошим манерам вернемся завтра», — подумал юноша, ставя пустую кастрюльку на столик, и лег на кровать. Уснул Драко почти мгновенно.

На следующее утро он узнал, что соседей по палате зовут Крис, Том и Энджи. Первые двое, англичане, познакомились только в палате, хотя оба ушли в Туннели добровольцами на третий день после начала войны и, следуя приказу, вышли на поверхность лишь позавчера. Ведьмак Энджи сражался в одном из передовых отрядов, отражавших контратаку Затейника; инфери оторвали иностранцу обе руки, и сейчас целители выращивали конечности заново. Руки росли хорошо, только очень медленно, и потому целители, а порой и соседи по палате, помогали Энджи делать все, что сам он не мог. Ни с Крисом, ни с Томом, ни с Энджи юноша в Туннелях не встречался.

Увидев нового соседа, Крис хмыкнул:

— С какого курорта ты приехал, малыш, и что у нас делаешь? На солнышке перегрелся?!

— Вот именно, — ласково улыбнулся юноша. – В подземельях солнце очень жаркое! Даже сгореть можно ненароком!

— Да не вешай нам лапшу на уши! – Крис фыркнул. – Какие Туннели, детка?! Мы трое действительно оттуда, так ты посмотри на нас и найди десять отличий с собой любимым!

Драко внимательно взглянул на соседей по палате – лица всех троих, даже Энджи, были синюшно–бледными и отекшими. Такую бледность юноша встречал раньше только у тех заключенных, которые долго сидели в карцере.

Драко подошел к висевшему на стене зеркалу и увидел то, что не заметил накануне вечером из‑за усталости и взвинченности: лицо, прежде свекольно–красное, теперь стало темно–коричневым. Этот оттенок действительно напоминал очень сильный загар – так выглядели люди со смуглой кожей, вернувшись с южных курортов. Вот только у светловолосых Малфоев кожа всегда была очень бледной и обгорала, стоило пробыть на солнцепеке хотя бы десять минут…

Шрамы на лбу и подбородке зажили полностью; шрам на левой щеке не исчез, но напоминал уже не открытую рану, а сложную татуировку причудливой формы. Зато руки абсолютно не изменились и даже, кажется, распухли еще сильнее, а беловатые пятнышки на них стали еще заметнее. Волосы тоже были такими же короткими, как и раньше.