Поверить в чудо (трилогия) - Елена Сарафанова

— Вытрись уж, чудо.

— Ох, сама не понимаю, отчего расклеилась, — прошептала Ольга. — Вроде бы всё нормально, живу привычной жизнью, работаю, а начала говорить, вспомнила покойного мужа и…

— Это горе, милая. Оно то отступает, то вновь возвращается. Хотя, слава Богу, со временем человеку становится легче, но вот ты… Почему ты чувствуешь себя виноватой? — спросил священник.

— Если бы Виктор не связался со мной, вероятно, до сих пор был бы жив.

— Это не нам решать, — строго ответил отец Иван. — Мы делаем выбор, как поступать в ту или иную минуту, но всё решает Всевышний. Поэтому не казни себя, Ольга, и отпусти боль. Тогда душа твоего мужа освободится, да и тебе полегчает. — Священник вздохнул. — Я подозревал, что ты непростая девушка, но услышать такое… "Белая" сестра, надо же? Спасибо, что доверилась.

Он вскочил на ноги и зашагал по кругу возле церковного иконостаса, изредка поглядывая на Ольгу, а та, прикрыв глаза, затихла, вслушиваясь в мерно стучавшие шаги отца Ивана. "Почему так тихо кругом? — подумала. — И никто не заходит в церковь… А как хорошо пахнет ладаном, успокаивающе". Неслышно подкралась усталость после ночного дежурства и красавица неожиданно зевнула.

— Ох, простите…

— Ты ведь после ночи, — отмахнулся священник. Он вновь присел рядом на лавку и решительно заговорил. — Сейчас не время, но однажды я хочу услышать все подробности.

— И ты, Брут…

— И я, — улыбнулся отец Иван. — А теперь наставление. Ты слишком серьёзно воспринимаешь свой дар…

— Что? — открыла рот Ольга.

— Да-да, слишком серьёзно и ответственно. Это, конечно, похвально, но ведь ты — молодая женщина, и должна улыбаться, любить и быть любимой. Понимаю, что история с мужем тебя подкосила, но пора, милая, подниматься из пепла и возрождаться к новой жизни. Ведь мир вокруг нас прекрасен и кому, как не тебе, делать его лучше. Бог благословил тебя, Оля, великим даром. Ты — "белая", а мы, церковники, знаем, как тяжёл ваш путь. И похвально, что ты осознаёшь свой долг…

— Знаю, хотя этот долг — тяжелее горы.

— Понимаю, но хочу, чтоб и ты осознала — "белые" должны лечить не только тело человека, но и его душу, то есть, нести людям добро, лёгкость и благодать. Особенно — благодать. А в твоём случае начинать нужно с себя. Как же ты сможешь облегчать чужую боль, когда сама кровоточишь?

— Ну, всё не так трагично, — смутилась Ольга. — Мне на самом деле уже легче, просто иногда вдруг как накатит из прошлого… как сейчас.

— А ты отпускай боль и переключайся. Пытайся быть легче, веселее, попробуй вновь довериться людям. И главное — ничего не бойся. Концентрируйся на хорошем, ищи в себе лёгкость и благодать. И тогда это проявится в глазах, в жестах, походке… И однажды ты взлетишь как птица.

— Ну да, птица-курица, — вдруг хихикнула Ольга.

— Вот ещё! — вскинул бровь священник. — Я тут ей о высоком…

— …полёте в прыжке?

Отец Иван не выдержал и рассмеялся.

— Знаешь, а такой дерзкой ты мне больше нравишься.

— Так это я и есть, настоящая, когда без утрат, боли и долга.

— Но то, о чём я говорил, о душе и благодати…

Ольга посерьёзнела.

— Я сама много думаю об этом в последнее время и стараюсь понять, как жить дальше. Хочу снова любить…и боюсь. Может моя судьба — одиночество?

— Нет, — покачал головой отец Иван.

— А доверить свою тайну новому человеку и тем самым подставить его под удар — разве не опасно? Я ведь не за себя переживаю.

— И зря. Доверившись, ты дашь возможность человеку сделать свой выбор. Дальше всё будет зависеть уже только от него. Родные и близкие люди нужны всем, Оля, ведь они нас хранят. А уж тебя любящий человек будет беречь, как зеницу ока, так что послушай совет опытного человека — начинай разрушать стены Иерихона, что ты возвела вокруг своей души. Тебе же самой потом станет легче.

Ольга встала со скамьи, сделала шаг к иконостасу, молча прошептала молитву и перекрестилась, а потом, повернувшись к отцу Ивану, уточнила:

— Значит, радость, лёгкость и свобода?

— Одним словом — благодать, — улыбнулся священник. — Подойди ко мне, благословлю. — Он накрыл девушке голову епитрахилью и прошептал слова отпущения грехов. — Всё, иди отдыхай. Когда мы вновь увидимся? Может, придёшь сюда в ночь на Рождество?

— Не могу, я специально отдежурила на Новый год, чтобы Святой вечер провести с родными. Так что зайду к вам вечером 8-го, к вечерней службе.

— Храни тебя Бог, дитя. И с праздником минувшим и наступающим.

— Вас также. До свидания.

7

Ольга любила встречать Рождество в Стусове у бабушек. Они с мамой загодя приезжали в село, нагруженные продуктами и подарками, украшали ёлку в гостиной (бабушки Новый год не праздновали) и два дня готовили ужин на Святвечер — ровно двенадцать постных блюд, где основным угощением была кутья, борщ с пампушками, вареники и взвар. А ещё на стол выставлялись капуста тушёная с черносливом, острая фасоль, голубцы с грибами, рыба во всех видах — от селёдки до заливной, и различная консервация — маринованные грибы и помидоры, солёные огурцы и квашеный чеснок. Десерт — различные виды печенья — никто уже осилить не мог, так все объедались, и он оставался на завтрак. Из алкоголя женщины предпочитали шампанское, зато утром все любили пить крепкий горячий чай и лишь Ольге бабушки разрешали варить кофе, ворча, что уж в такой-то праздник можно было бы от него отказаться.

— Вы же знаете, — укоряла их внучка, — у меня по утрам низкое давление, а кофе помогает встряхнуться.

— Понимаю, — кивала баба Надя, — тебе силы нужны, поэтому и разрешаю, но уж поворчать-то мне можно?

— Конечно можно, вон и баба Мария поворчит с тобой дуэтом, а мы с мамой послушаем, — хохотала Ольга.

В этом году традиция встречи Рождества не изменилась, только теперь женскую часть рода Коляда — "Просто рождественская фамилия какая-то", — шутила девушка — надёжно "разбавили" отчим Василий Васильевич и бессменный привратник старушек Борис Малёванный. Борис, уволившись из охранной фирмы три года назад, навсегда переехал в Стусов к сестрам Коляда. На нём была вся мужская работа по дому и во дворе, ещё он следил за многочисленными посетителями, приезжавшими сюда на лечение. А в прошлый свой приезд Ольга узнала новость — Малёванный нашёл в Стусове невесту и после Пасхи собирался играть свадьбу.

— Жить я буду у жены, — объяснял он девушке, — а работать, по-прежнему, тут, у бабы Марии и бабы Нади. Они же мне роднее всех родных.