Патруль времени (сборник) - Пол Уильям Андерсон

Последствия обычно бывают незначительными. Пространственно-временной континуум подобен сети из тугих резиновых лент, которая восстанавливает свою конфигурацию после прекращения действия возмущающей силы. В самом деле, обычно вы являетесь частью этого прошлого. Человек, который путешествовал с Писарро под именем брата Танакуила, существовал реально. «Теперь» это правда, а то обстоятельство, что он родился много позже шестнадцатого века, не играет особой роли. Незначительные анахронизмы вполне допустимы: даже если они и привлекут чье-то внимание, вскоре о них все равно забудут. А вызовут подобные действия небольшие остаточные осцилляции реальности или нет — представляет лишь чисто теоретический интерес.

Но бывают и другие ситуации. Что, если какой-нибудь сумасшедший отправится в пятый век и снабдит пулеметами предводителя гуннов Аттилу? Подобные действия столь очевидны, что предотвратить их не составляет никакого труда. Но не все так просто… Большевики в 1917 году, например, едва не упустили время. Только энергия и гений Ленина позволили им победить. Что, если вы отправитесь в девятнадцатый век и незаметно, никому не причиняя вреда, расстроите брак родителей Ленина? Во что бы ни превратилась в дальнейшем Российская империя, Советским Союзом она наверняка не станет и последствия этого изменения распространятся на всю дальнейшую историю. На вас они не скажутся, но, вернувшись в будущее, вы найдете совершенно иной мир — мир, в котором вы сами, возможно, так и не родились. Вы будете существовать, но как следствие без причины, как порождение той анархии, которая лежала в основе новой реальности.

Когда была построена первая машина времени, появились данеллиане — сверхлюди из далекого будущего. Они-то и ввели правила темпорального движения, а для того, чтобы обеспечить их выполнение, основали Патруль. Подобно любой другой полиции, мы главным образом помогаем тем, на чьей стороне закон. При возможности оказываем им помощь в различных затруднительных ситуациях, иногда на свой страх и риск облегчаем участь жертв истории. Но главная задача у нас одна: защищать и сохранять саму эту историю, которая в конечном итоге приведет к появлению славных данеллиан.

— Простите, — сказала Хелен Тамберли. — Какая я идиотка! Но я была так… так взволнована! Ведь Стивен предполагал вернуться через три дня. Для него — шесть лет, для меня — три дня. Столько времени ему требовалось, чтобы вновь акклиматизироваться в девятнадцатом веке. Он намеревался побродить здесь инкогнито, заново привыкая к викторианским нравам, чтобы по рассеянности не сделать чего-нибудь, способного привлечь внимание слуг или наших местных друзей… Прошла уже целая неделя! — Она закусила губу. — Извините. Все болтаю и болтаю.

— Вовсе нет. — Эверард достал трубку и кисет с табаком. Страдания этой женщины тронули его, и он хотел немного успокоиться. — У закоренелого холостяка вроде меня такие пары, как ваша, вызывают зависть. Но давайте вернемся к делу. Так будет лучше для нас обоих. Вы родились в Англии в этом веке, правильно?

Она кивнула.

— Я родилась в Кембридже в 1856 году. В семнадцать лет я осиротела, но оставшееся от родителей небольшое наследство позволило мне продолжить образование. Я изучала классические языки и наверняка стала бы «синим чулком», если бы мне не предложили вступить в Патруль. Со Стивеном мы познакомились в Академии… Хотя он родился почти на столетие позже — слава богу, в Патруле это не имеет значения, — у нас… оказалось много общего и после окончания Академии мы поженились. Стивен даже не рассчитывал, что мне понравится то время, в котором он родился. — Она поморщилась. — Я побывала в нем и поняла, что он был прав. А он здесь чувствовал… чувствует себя как дома. Для окружающих он — американец, сотрудник фирмы, занимающейся импортом товаров. Я тоже хожу на службу, иногда беру работу на дом. Конечно, женщина, которая интересуется наукой, пока явление редкое, но не чрезвычайное. Ведь Мария Склодовская — мадам Кюри — будет зачислена в Сорбонну всего через несколько лет.

— Здешние люди лучше уже тем, что предпочитают не совать нос в чужие дела, чего не скажешь о моем времени. — Разговаривая, Эверард продолжал набивать трубку. — Мне кажется, вы… э-э… довольно много времени проводите вместе — здесь это пока не очень принято.

— О да! — горячо подтвердила она. — И в отпуск мы всегда ездим вместе. Мы оба без ума от древней Японии и уже несколько раз там побывали.

Эверард подумал, что, вероятнее всего, в те времена Япония была страной с небольшим, по большей части неграмотным населением, изолированной от остального мира, и поэтому Патруль разрешал любознательным путешественникам время от времени туда наведываться.

— Мы изучили местные ремесла, например изготовление керамики. Пепельница, что рядом с вами, — работа Стива…

Она замолчала.

Эверард торопливо задал новый вопрос:

— Сами вы занимаетесь Древней Грецией?

Патрульный, встретивший его на базе, не знал точно.

— Да, меня интересуют колонии на побережье Ионического моря, главным образом, седьмого и шестого веков до нашей эры. — Она вздохнула. — Ирония судьбы состоит в том, что мне, женщине северного типа, там нельзя показываться. Но, как я говорила, мы видели много прекрасного и в других местах. Нет, мне не на что жаловаться! — Она все время старалась держать себя в руках, но все же не выдержала: — Если Стивен… если вам удастся вытащить его оттуда… как вы думаете, можно будет уговорить его осесть на одном месте и заниматься исследованиями здесь, как делаю я?

В наступившей тишине громко чиркнула спичка. Прикурив, Эверард выпустил вверх струю дыма и крепче сжал в руке шершавую трубку.

— На это не рассчитывайте, — без обиняков сказал он. — Помимо всего прочего, хорошие полевые историки — большая редкость, как, впрочем, и просто хорошие люди… Вы даже не представляете, какая у нас в Патруле дикая нехватка людей. Такие, как вы, дают возможность работать таким, как он. И как я. Обычно мы возвращаемся домой в добром здравии.

Работа в Патруле не имела ничего общего с бравадой и безрассудством. Все строилось на точном расчете. Большую часть информации собирали на месте агенты вроде Стива. Но и они нуждались в кропотливом труде таких людей, как Хелен, которые анализировали их донесения. Конечно, наблюдатели Патруля в Ионии поставляли несравненно больше информации, чем ее содержали те хроники и реликвии, что сохранились к девятнадцатому столетию. Но от этого не становилась ненужной работа Хелен — она сопоставляла, оценивала и классифицировала эту информацию, на основании чего готовились рекомендации для последующих экспедиций.