Речные заводи. Том 1 - Ши Найань
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слова ее ошеломили Сун Цзяна: «Уж не жена ли это начальника крепости Хуа Юна, к которому я собираюсь идти? Ее надо обязательно спасти». И он спросил:
– Как же это ваш муж начальник Хуа Юн не поехал на могилу вместе с вами?
– Почтенный господин, – ответила женщина, – начальник Хуа Юн мне не муж.
– Но вы только что назвались супругой начальника крепости Цинфын, – сказал Сун Цзян.
– Вам, милостивый господин, вероятно, неизвестно, что в крепости Цинфын теперь два начальника, один гражданский, а другой военный. Военный начальник – Хуа Юн, а гражданский начальник – мой муж Лю Гао.
«Ее муж служит вместе с Хуа Юном, – подумал Сун Цзян, – и если я не спасу ее, мне неудобно будет идти туда». Он сказал Вану:
– Я хотел бы поговорить с вами. Не знаю только, согласитесь ли вы выслушать меня.
– Прошу вас, говорите, уважаемый брат мой, – ответил Ван.
– Когда порядочный человек запутывается в любовных делах, он становится предметом насмешек, – сказал Сун Цзян. – Женщина эта – супруга чиновника, назначенного императорским двором. И я прошу вас ради меня, а также ради чести вольных людей отпустить ее домой к мужу. Что вы об этом думаете?
– Дорогой брат, выслушайте меня, пожалуйста, – сказал Ван Ин. – У меня никогда еще не было жены. Эта женщина – жена начальника крепости. Все чиновники причиняют народу лишь зло, так зачем же вам беспокоиться о них? Уж вы лучше оставьте эту женщину мне.
Тогда Сун Цзян опустился перед ним на колени и сказал:
– Уважаемый брат мой, если хотите, я сам выберу для вас хорошую жену, которая будет ухаживать за вами, и поднесу вам подарки к свадьбе. Но эта женщина – жена человека, который служит вместе с моим другом. Как же можете вы так поступать с ней? Освободите ее.
Янь Шунь и Чжэн Тянь-шоу, поддерживая Сун Цзяна, сказали:
– Дорогой брат, встаньте, пожалуйста. Это дело легко уладить.
– В таком случае очень вам благодарен, – ответил Сун Цзян.
Видя, что Сун Цзян во что бы то ни стало решил спасти женщину, Янь Шунь, не обращая внимания на Ван Ина, приказал носильщикам усадить ее в паланкин и унести. Женщина стала земно кланяться и повторять:
– Благодарю вас, милостивый предводитель.
– Почтенная госпожа, не благодарите меня, – сказал Сун Цзян. – Я вовсе не предводитель этого горного стана, а лишь путник на дороге из Юньчэна.
Женщина, снова поклонившись и поблагодарив их, уселась в паланкин. А носильщики, получив свободу, помчались с носилками вниз с горы, как на крыльях, и досадовали лишь на то, что матери родили их не с четырьмя ногами.
Ван Ин молчал. Ему было и стыдно, и досадно.
Сун Цзян повел его в переднюю комнату и сказал:
– Дорогой брат, вы не должны сердиться, я сдержу свое слово и найду вам такую жену, которой вы будете довольны.
Янь Шунь и Чжэн Тянь-шоу расхохотались, а Ван Ин вынужден был согласиться с Сун Цзяном и, хотя в душе был недоволен, не решался возразить и старался скрыть свой гнев. Ему не оставалось ничего другого, как разделить веселье своих друзей и принять участие в пире в честь Сун Цзяна.
Однако об этом мы больше говорить не будем.
Вернемся теперь к солдатам, сопровождавшим женщину. Когда разбойники увели их госпожу, они вернулись в крепость и доложили начальнику Лю Гао о том, что его жену захватили разбойники с горы Цинфын.
Услышав это, Лю Гао пришел в ярость.
– Бездельники! – закричал он. – Как вы осмелились бросить госпожу? Всыпать им палками!
– Нас было всего семь человек, – оправдывались солдаты, – а их было сорок. Разве могли мы справиться с ними?
– Молчать, негодяи! – крикнул Лю Гао. – Сейчас же отправляйтесь и освободите свою госпожу, иначе я отдам вас под суд и брошу в тюрьму!
Напуганные солдаты взяли человек восемьдесят здоровых солдат на подмогу и отправились в горы с намерением освободить госпожу. Но совершенно неожиданно они вдруг встретили на полдороге двух носильщиков, которые сломя голову мчались с паланкином. Встретив свою госпожу, солдаты спросили:
– Как же вам удалось выбраться оттуда?
– Те мерзавцы унесли меня в стан, но когда узнали, что я жена начальника крепости Лю Гао, то так испугались, что поспешно стали кланяться мне и приказали носильщикам отнести меня вниз с горы, – ответила та.
– Госпожа, пожалейте нас, – сказали солдаты. – Скажите нашему господину, что мы отбили вас у разбойников. Спасите нас от побоев.
– Я сама знаю, что сказать, – отрезала она.
Солдаты, кланяясь, благодарили ее и, окружив носилки, двинулись в обратный путь. Заметив, как быстро идут носильщики, они сказали:
– В городе вы плететесь с паланкином, словно утки или гуси. Почему же сейчас вы бежите со всех ног?
– Да и сейчас мы не могли бы двигаться быстро, – отвечали носильщики, – если бы какой-то черт не подгонял нас сзади кулаком.
– Уж не мерещится ли вам? – засмеялись солдаты. – Позади ведь никого нет.
Тут только носильщики решились оглянуться и воскликнули:
– Ай-я! Мы так мчимся, что собственными пятками колотим себя по затылку.
Все расхохотались. Когда они вернулись в крепость Цинфын, начальник Лю Гао очень обрадовался и спросил свою жену:
– Кто же спас тебя и доставил сюда?
– Бандиты захватили меня и хотели обесчестить, – ответила жена. – Я сопротивлялась, и они решили убить меня. Но тут они узнали, что я жена начальника крепости, и больше не осмелились даже пальцем тронуть меня, и обошлись со мной почтительно. Потом пришли эти солдаты, отбили меня и привели домой.
Услышав это, Лю Гао приказал выдать солдатам десять кувшинов вина и зарезать для них свинью. Но говорить об этом больше нет надобности.
После того как Сун Цзян спас женщину и дал ей возможность выбраться из горного стана, он прожил там еще неделю и решил отправиться в крепость, к Хуа Юну. И вот однажды он заявил, что собирается распрощаться и уйти с горы. На настойчивые просьбы предводителей побыть еще немного, он не соглашался, и им осталось только устроить прощальный пир. Каждый из них подарил Сун Цзяну деньги и ценности. Подарки Сун Цзян завернул в свой узел. Утром Сун Цзян поднялся рано, вымылся, выполоскал рот и позавтракал. Потом он увязал свои вещи, простился с предводителями и спустился с горы. Предводители захватили с собой вина, фруктов, мяса и провожали его более двадцати ли, до большой дороги. Там они выпили с
