Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I - Жоубао Бучи Жоу

Чу Ваньнин тихо спросил:

— Что ты делаешь?

— Я не дам тебе смотреть на это.

— Но… почему?

— Тебе будет больно.

Чу Ваньнин некоторое время молчал. Мо Жань чувствовал только, как его ресницы дрожат под его ладонями.

— Не будет. Это все случилось двести лет назад.

За его спиной Мо Жань тихо вздохнул:

— Маленький упрямец... тогда что это за влага на моих ладонях?

Неизвестно сколько прошло времени: час, минута, мгновение? В этом безумии и хаосе даже время текло как-то неправильно.

Когда Чу Ваньнин открыл глаза, духовный барьер Чу Сюня уже рассеялся, а сам князь лежал на алтаре в луже крови. Вокруг него столпились люди и демоны, но между ними сейчас не было никакой разницы. Все они были чудовищами, одетыми в забрызганную кровью жертвы человеческую кожу.

Инстинкт самосохранения часто превращает людей в зверей. Радуясь спасению, жители Линьаня быстро забыли что значит стыд, чужая боль и сострадание.

В воздухе витал запах смерти.

Мир смертных или Призрачное Царство — стало сложно разобрать, границы двух миров почти стерлись.

Толпа медленно рассеивалась. Днем приспешники демонов не могли свободно бродить по земле. Наевшись негативными эмоциями, они спешили спрятаться, дожидаясь наступления ночи, когда Князь призраков придет в Линьань, чтобы забрать душу убитого ими человека и дать им достойную награду за труды.

Осталось лишь около десятка скорбящих людей. Избитая проститутка, старуха со спутанными седыми волосами, пара с ребенком-защитником, нищий, ученый, сказитель, разорившийся богач, вдова с маленьким ребенком, школьный учитель и крестьянин.

Все, кто до последнего остался людьми в этом городе.

Они стояли вокруг лежавшего в луже крови тела Чу Сюня, плакали и благоговейно прикасались к нему. Вдруг ресницы мертвеца затрепетали, и он медленно открыл глаза.

— Князь!

— Князь Чу!

Не в силах сдержать душевный трепет, Мо Жань прошептал:

— Это… это ведь..

Без сомнения, это была давно утерянная легендарная магическая техника. И сейчас он мог своими глазами наблюдать ее действие в этом иллюзорном мире.

— Это «Последнее заклятие[68.2]». Он уже мертв, но перед смертью использовал эту технику на себе. — Чу Ваньнин вздохнул и тихо закончил. — До самого конца он продолжал беспокоится об этом мире и людях.

Глаза Чу Сюня и впрямь были глазами мертвеца, так же как и голос, в котором отсутствовала даже капля жизни:

— Призраки коварны, не стоит верить их обещаниям. Как только наступит ночь, без духовного барьера они вырвутся из тьмы и убьют всех живых в этом городе. Единственная надежда на спасение для вас, это сейчас же покинуть Линьань и отправиться в Путо.

— Князь…

— Я мертв и не смогу сопровождать вас в пути. Но я собрал все свои жизненные силы в моем духовном ядре. Пока оно будет в ваших руках, призраки не смогут приблизиться.

Стоявшие вокруг люди не скрывали слез и рыданий.

Мо Жаня и Чу Ваньнина пробил холодный пот.

Духовное ядро — это душа совершенствующегося, запечатанная в его сердце...

Мертвый Чу Сюнь медленно поднял свои окоченевшие руки. В соответствии с заранее наложенным заклинанием, он достал спрятанный кинжал и воткнул в свою грудь.

— Князь! — люди вокруг него рыдали, их голоса были полны искренним страданием. — Князь, что же вы делаете?!

Пальцы мертвеца вонзились в плоть, и Чу Сюнь медленно вытащил из собственной груди уже не бившееся сердце.

Оно все еще истекало кровью и было окутано пульсирующим золотым сиянием.

Это был последний свет жизни Чу Сюня, его душа, привязанная к мертвой плоти.

— Возьмите... его…

Он поднял горящее сердце и протянул его людям:

— Просто… возьмите… его…

Капли крови, что падали на пол и, коснувшись бездушного камня, превращались в красные цветы яблони. Алые цветы яблони сияли духовным огнем, ослепляя людей своим светом.

— Вас ждет долгое и полное опасностей путешествие. Моя короткая жизнь подошла к концу. Все, что я могу сделать, это отдать вам то, что осталось от моих духовных сил… я надеюсь… надеюсь... сможете…. правильно… распорядиться этим… даром...

Мо Жань был в состоянии близком к панике. В ужасе он наблюдал за сценой, развернувшейся перед его глазами. Как будто острая игла пронзила его сердце, капельки холодного пота выступили на спине.

Шрам... Этот шрам!

О вдруг вспомнил, что у Учителя… на груди... на том же месте…

Там тоже есть шрам!

Как бы он смог забыть об этом? Ведь это было самое чувствительное место на теле Чу Ваньнина. Каждый раз, когда Мо Вэйюй касался языком тонкой бледной полоски шрама, обычно холодное и равнодушное лицо Учителя неуловимо менялось, отражая с трудом сдерживаемое любовное томление. Мо Жань обожал эти моменты, ведь, только когда Чу Ваньнин уступал позорным желаниям своего тела, он мог сполна насладиться своей победой и его унижением.

Только в прошлой жизни его совершенно не интересовало прошлое Чу Ваньнина. До самой его смерти он так и не спросил, как появился этот шрам.

А в этой жизни вряд ли у него появится такое право.

Глава 69. Этот достопочтенный следует твоим наставлениям… Ничего себе!

Это совпадение? Или…

Конечно, сейчас он не может рассматривать грудь Учителя, когда захочет, и только по памяти он может восстановить положение и вид приметной отметины. Однако он точно помнил, что шрам у Чу Ваньнина в виде полумесяца, тонкий, бледно-розового цвета. Скорее след от меча или кинжала, совсем не похожий на огромную кровавую дыру, оставшуюся от погружения в собственную грудь всех пяти пальцев Чу Сюня.

Разница слишком велика.

Обдумав эту мысль, Мо Жань смог перевести дух. Чу Сюнь и Чу Ваньнин разительно отличались по характеру, но во всем остальном были слишком уж похожи. Взять ту же внешность или эту их мантру «сначала все живые существа, а последний ты сам», а теперь еще и шрам на груди у обоих. Слишком уж много совпадений.

Однако, возможно потому, что Чу Сюнь был слишком мягким и добрым человеком, а Чу Ваньнин слишком жестоким и холодным, или потому что Чу Сюнь был женат и имел ребенка, но если бы Чу Ваньнин оказался бы реинкарнацией Чу Сюня или, не дай бог, сам оказался Чу Сюнем, Мо Жань чувствовал, что он не смог бы принять такого поворота и рухнул бы на месте.

К счастью, кажется, все это было лишь цепью удивительных совпадений.

Какая участь ждала Линьань, потерявший защиту