Тринадцать полнолуний - Эра Рок

— Я согласен, давайте противоядие и ведите свою знакомую, — Юлиан протянул руку.

— Ну и прекрасно.

Ядвига передала доктору флакон и прищёлкнула пальцами в сторону двери. Послышался шорох платья и в гостиную вошла высокая женщина в такой же накидке, какая была на Ядвиге.

— Жермина, этот чародей сделает всё то, о чём мы с тобой мечтали, — Ядвига поманила вошедшую рукой, — покажи ему свою неприглядность.

Женщина подошла и скинула с головы капюшон. Юлиан видел всякое, но это было нечто. Дух естествоиспытателя взыграл в учёном, а мозг самостоятельно начал просчитывать последовательность операции. Ядвига, внимательно наблюдая за доктором, едва сдерживала бурные эмоции радости, заметя на его лице азарт профессионала. Юлиан, почувствовав её взгляд, смутился и отвернулся от Жермины. Он открыл флакон и поднёс к носу.

— Вижу, вас заинтересовало моё предложение. Мы будем у вас ровно в десять утра. А теперь, бегите к своему мальчику, я просто кожей чувствую ваше нетерпение.

Пока Юлиан принюхивался к жидкости из флакона, ночные посетительницы тихо удалились, не прощаясь. Он метнулся в кабинет и выскачил оттуда через минуту, находу просовывая руки в рукава сюртука. Едва забрезживший рассвет встретил доктора ещё ночной прохладой. «Приличия соблюдать нет времени, нужно всё проверить немедленно. Да и какие могут быть приличия при таких обстоятельствах» думал доктор, то пробегая несколько шагов, то идя размеренным шагом, чтобы восстановить дыхание. Благо расстояние до особняка Генри было небольшим.

Но в доме Яровских его будто ждали. Дверь распахнулась сразу, едва Юлиан поднялся по ступеням лестницы. Старый дворецкий, с осунувшимся лицом, молча поклонился вошедшему доктору и на вопрос о самочувствии Генри, обречённо вздохнул.

— Ничего, голубчик, молитесь, уповайте на благость божью, — бормотал Юлиан, торопливо поднимаясь по лестнице на второй этаж, где была спальня Генри.

Осторожно открыв дверь, он вошёл в комнату, освещённую мягким светом нескольких свечей. Возле кровати стояло глубокое кресло, в котором угадывалась чья-то фигура. Юлиан тихо подошёл к кровати и нагнулся к лежащему Генри. Едва уловимое дыхание, лихорадочное движение грудной клетки, обильная испарина на лице и шее говорили о тяжёлом состоянии больного.

— Господин Баровский, вы так рано, — голос Виолы был приглушённым, видимо, она дремала прямо в кресле.

— Голубушка моя, вы очень плохо выглядете, — Юлиан подошёл и присел на корточки, — боюсь даже спрашивать, сам всё вижу.

— Дядя Юлиан, это так страшно, господи, как страшно, — по щекам Виолы потекли слёзы, — он так мучается, постоянно стонет и не приходит в себя. Ну что это? За что, господи, за что? Что это за страшный недуг? Ведь ничего не предвещало такого?

— Дядя Юлиан, вы здесь, в реальном мире или мне чудится? — шопот Генри заставил обоих бросится к кровати.

— Да-да, мой мальчик, я здесь, — Юлиан встал на колени и взял Генри за руку.

— Я прошу вас, поговорите с Виолой, она просто тает на глазах, — слова давались Генри с трудом, пересохшие губы кровоточили, — надо принять всё, как есть, ей надо жить, жить за меня, ради нашего сына.

— Прекрати, прекрати хоронить себя раньше времени, — Виола тихо всхлипывала, уткнувшись в постель.

— Она права, мой мальчик, ты скоро поправишся, мы ещё многое успеем сделать вместе, — Юлиан сжал руку Генри, не очень веря самому себе, — отбросим мрачные мысли, я принёс один препарат, надеюсь, теперь всё будет хорошо.

— Мой дорогой Юлиан, неужели вы верите в то, что говорите, — губы Генри тронула улыбка, но лицо снова исказилось от боли, — в другое время и при других обстоятельствах я сам безоговорочно поверил бы в лучший исход, но… есть одно маленькое «но». Мне придётся огорчить вас, хотя, видит бог, мне ещё больнее от этого. Прошу вас, очень прошу, как мудрого человека, не терзайте себя.

— Я не желаю слышать такие упаднические речи. Вот, выпейте это.

Юлиан достал из кармана флакон и поднёс к губам Генри. Поддерживая его голову, доктор помог опустошить весь пузырёк и осторожно опустил больного на подушки. Несколько минут Генри молчал, лишь по его, мгновенно ставшему ровным, дыханию, было видно — в организме начало что-то происходить. Юлиан с волнением наблюдал за тем, как с лица его дорогого мальчика исчезала бледность и на щеках появлялся нежный румянец. «Неужели она не обманула?!» мелькнула робкая надежда. Проверив пульс Генри, доктор пришёл в неописуемый восторг. На первый взгляд всё было просто замечательно! Генри открыл глаза и осознанным взглядом посмотрел на учителя:

— Дорогой мой Юлиан, я прочувствовал ваше состояние и знаю, сколь трудно было вам принять решение, — голос Генри был спокойным, — не надо переступать через себя ни при каких обстоятельствах. Всё, что произошло — закономерный итог ошибок и промахов. Я понимаю это, хотя ловлю себя на мысли — неужели эти ошибки были столь тяжкими? Но значит, так и есть. Мне нужно успеть сделать выводы, сколь суровым будет моё наказание, я не знаю, но и снисхождения просить не буду. Надо с честью перенести всё, что мне уготовано.

— Да господь с вами, мальчик мой, — Юлиан потупил взгляд, — какие ошибки, какие промахи?

— Я точно знаю свой самый неприглядый проступок, но не жалею о нём. Ведь это мой первый опыт, я обычный человек и ничто человеческое мне не чуждо: страсть и проявления разных эмоций, победы и поражения. Чтобы чего-то достичь, надо испытать всё, данное хоть богом, хоть дьяволом. Главное то, что останется внутри, что останется от тебя самого после всех испытаний. Я готов, готов ко всему, что мне предстоит. Вы уже два раза вмешивались в ход истории, а сейчас на горизонте третий. Подумайте, так ли необходимо тратить свои силы на то, что обречено на провал. Вас обманут, доверять ей — наивно. Слишком близка их победа, чтобы они отступили. Я предвижу события, которые навлекут на вас неприятности, остановитесь и не делайте то, что пообещали. Вы заключили договор с теми, кто не исполняет свою часть обязательств.

— Там где нет выбора, нужно проявить смелость и я выбрал именно это, — Юлиан встал.

— Разве не вы учили меня, выбор есть всегда, просто мы с вами сделали неверный.

— Пусть так, но я сделаю то, что должен и будь что будет.

Но Генри уже не слышал доктора, он уснул. Виола, не проронившая ни слова до сих пор, посмотрела на спящего Генри печальным взглядом и, тяжело вздохнув, встала. Юлиан поддерживал её под руку.

— Я чувствую неизбежное, — тихо сказала она, — но скажите мне, почему? За что? Почему на мою долю выпало такое короткое счастье? Чем я провинилась перед господом, раз он так жесток ко мне? Скажите, как мне жить? Что теперь делать? Да для чего мне жить вообще, если его не будет рядом?

Она уткнулась лицом в руки и горько расплакалась.

— Крепитесь, голубушка, крепитесь. У вас сын, очаровательный малыш, жить надо ради него. Мне надо идти, простите. Ровно в десять утра дворецкий сообщил Юлиану, что в гостиной его ожидают ночные гостьи. Доктор постоял несколько минут, размышляя над тем, что сказал Генри. Но в душе теплилась маленькая надежда, вдруг отказавшись, он упустит шанс?

Опираясь на первый опыт, в этот раз Юлиан сделал всё гораздо быстрее. За три дня швы на лице Жермины стали неприметными на столько, как будто ничего и не было. «Заживает, как на собаке» думал доктор. Но следующее время встречи, назначенное для осмотра, прошло, а пациентка не появилась. Жермина исчезла внезапно, как и Ядвига в тот раз. Поиски беглянок-обманщиц не дали результатов, две аферистки словно сквозь землю провалились. Юлиан, стоя перед зеркалом, корчил самому себе рожи, показывал язык, крутил у виска.

— Старый осёл, глупый, самодовольный индюк. Да собственно, так и должно было быть. Но видит бог, я надеялся на его милость. Но разве я могу разгадать его замысел? Нет, ну кое-что конечно могу, но жаль, не в этом случае. Я поплыл по течению и не видел берегов. Почему я прокололся? Именно я, ведь мальчик не виноват. Я, я сам допустил промах. А ведь я говорил, говорил вам, что роль учителя слишком трудна для меня.

Юлиан поднял руки вверх, сжав кулаки. Словно мешок, он плюхнулся в кресло и закрыл глаза. Возможно, он задремал, а может, улетел мыслями в пространство времени, но ощущение раельности пропало. Если бы кто-то посмотрел на доктора со стороны, то заметил бы, как нахмуренные брови Юлиана распрямились, с лица исчезла горестная печать и появилось блаженное выражение покоя и умиротворённости. Что или кого он увидел, что услышал в этом пространстве, осталось его тайной.

Глава 28

Ни Ядвига, ни Жермина никуда не исчезали, просто, как светлые силы охраняют своих подопечных, так и силы тьмы ставят незримую защиту своим сторонникам. Как знать, какую игру ведут две эти системы, в которой наши жизни — лишь маленькие винтики, составляющие огромную структуру Вселенной?