Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах - Валентин Рунов

Тем временем наступил определенный перелом и в личной жизни Антона Ивановича. Ухудшилось здоровье у 72-летней Елизаветы Федоровны – матери Антона Ивановича. Ее возможная смерть пугала его одиночеством. Была, правда, у него еще одна привязанность в жизни – Ксения Васильевна Чиж, дочь одного из его сослуживцев. Он знал ее с первых дней рождения, видел ее ребенком, затем подростком, навещал в институте. Он наблюдал как она постепенно превращалась в очаровательную девицу. В минуты затишья на фронте все мысли 43-летнего мужчины были связаны с Асей Чиж.

15 октября Деникин направил ей первое письмо. «Жизнь моя так полна впечатлениями, – писал Антон Иванович, – что их хватит на всю жизнь. Горишь, как в огне, без отдыха, без минуты покоя, испытывая острое ощущение боли, скорби, радости и внутреннего удовлетворения. Славная дивизия, которой судьба улыбалась, – я командую четырнадцать месяцев, создала себе исключительное положение: неся огромные потери, исколесив всю Галицию, побывав за Карпатами, – везде желанная, то растаявшая, то вновь возрожденная пополнениями, исполняет свой долг с высоким самоотвержением… Здоровье – лучше, чем в мирное время. Самочувствие – отлично. Но нервы истрепаны. И не раз в редкие минуты затишья в тесной и грязной полесской лачуге мечтаешь о тех благодатных днях, когда кончится война (победоносно, конечно, не раньше) и получишь нравственное право на отдых. Только отдых полный, ничем не ограниченный: море, солнце, покой – как хорошо! Счастье? Его почти не было. И будет ли? Но на покой я, кажется, имею право».

Вступление русских войск в отбитый у неприятеля город.

Началась взаимная переписка, которая продолжалась до августа 1917 г. За это время Ксения Васильевна получила от Антона Ивановича 96 писем.

Через полгода, после ее начала, Антон Иванович набрался мужества просить руку у 24-летней девушки. Он опасался, правда, своего холостяцкого прошлого. «Затем, – писал он ей, – Вы большая фантазерка. Я иногда думаю, а что, если те славные, ласковые, нежные строчки, которые я читаю, относятся к созданному Вашим воображением идеализированному лицу, а не ко мне, которого Вы не видели шесть лет и на внутренний и внешний облик которого время наложило свою печать. Разочарование? Для Вас оно будет неприятным эпизодом. Для меня – крушением… Письмо придет к Пасхе, – заканчивал он – Христос Воскресе! Я хотел бы, чтобы Ваш ответ был не только символом христианского праздника, но и доброй вестью для меня».

Предложение Антона Ивановича оказалось для Ксении Васильевны неожиданным. Она с детства глубоко ценила его как верного друга, гордилась расположением к себе боевого генерала. Но эти чувства были далеки от влюбленности. Вместе с тем она не отказала ему, а попросила повременить с ответом, чтобы прийти к окончательному решению. Прошло несколько недель, и Ксения Васильевна согласилась стать женой Деникина. Жизнь Антона Ивановича получила новое звучание.

«Пробивая себе дорогу в жизни, – писал он ей, – я испытал и неудачи, разочарования, и успех, большой успех. Однако только не было – счастья. И как-то даже приучил себя к мысли, что счастье – это нечто нереальное, призрак… Думаю о будущем. Теперь мысли эти связаннее, а главное радостней». В других письмах он отмечал: «Никогда еще жизнь не была так заполнена. Кроме дела у меня появилась личная жизнь». «Если в нашей жизни счастье в очень большой степени будет зависеть от меня, то оно почти обеспечено. Не перевоспитывать, не переделывать Вас, моя голубка, я не собираюсь. Сумею ли подойти – не знаю, но кажется мне, что сумею, потому что я люблю Вас. И в думах одиноких, острых и радостных я вижу Асю женой и другом. Сомнения уходят и будущее светлее». «Вся моя жизнь полна Вами. Получила новый смысл и богатое содержание. Успех для нас. Честолюбие (без него полководство немыслимо) – не бесцельно. Радости и горе – общие. Я верю в будущее. Я живу им совершенно сознательно».

Венчаться решили после войны.

… На рассвете 22 мая 1916 года вся линия Юго-Западного фронта взорвалась артиллерийской канонадой. Снарядов не жалели. Через сутки русские войска перешли в наступление. Главный удар наносила 8-я армия, которой теперь вместо ушедшего на повышение генерала А. А. Брусилова командовал генерал А. М. Каледин. Удар «Железной дивизии» был направлен на город Луцк, хорошо известный Деникину по сентябрьским боям. Позже Луцк перешел в руки неприятеля. Теперь город был более укреплен, опоясан пятью-девятью линиями окопов. По оценке противника, позиции являлись неприступными. Прорвать их было невозможным.

Однако дивизия под командованием генерала Деникина, за двое суток продвинувшись на 17 километров, прорвала оборону врага. Паника охватила австрийских солдат, которые, бросая оружие, поспешно отступали через Луцк. Преследуя противника, 16-й стрелковый полк со штабом дивизии около 21 часа 7 июня вступили в горящий Луцк. К рассвету следующего дня передовые отряды 4-й стрелковой дивизии форсировали реку Стырь и овладели плацдармами на ее противоположном берегу. Задача была выполнена. Дивизия захватила в плен около четырех с половиной тысяч человек, много орудий, пулеметов и боеприпасов, потеряв 153 человека убитыми и 1205 ранеными. За доблесть, проявленную при захвате Луцка, генерал Деникин получил весьма редкую награду – георгиевское оружие с бриллиантами.

Наступил февраль 1917 года. Революцию Деникин в должности командира корпуса встретил на румынском фронте. «Оторванные от родины, – писал Антон Иванович, – мы если и чувствовали известную напряженность политической атмосферы, то не были подготовлены вовсе ни к какой неожиданно скорой развязке, ни к тем формам, которые она приняла». Генерал Деникин в надежде на сохранение армии привел войска своего корпуса на верность Временному правительству. Но вскоре ему стало ясно, что Ставка, не сумевшая противостоять вмешательству Совета рабочих и солдатских депутатов в военные дела, выпустила из своих рук управление армией. Антон Иванович нутром своим почувствовал, что Февральская революция, которую с гордостью называли тогда великой и бескровной, «родила бурю и вызывала злых духов из бездны». Гражданский долг указывал ему стать на защиту армии, России.

18 марта Деникин был вызван к военному министру А. И. Гучкову.

В архиве сохранилось письмо Гучкова к М. В. Алексееву, в котором военный министр предлагал свои кандидатуры для замены ряда высших должностных лиц в армии. В представленном списке кандидатура командира 8-го армейского корпуса предлагалась на должности: командующего фронтом, на начальника штаба Верховного главнокомандующего (другие кандидаты не указаны), на начальника штаба фронта и на командующего армией. Ни один из кандидатов на вышестоящие должности не упоминался даже дважды. Военный министр, следовательно, очень высоко оценивал военные дарования Деникина, не видел в армии альтернативных лиц.