Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   Дейвин припомнил еле заметный из-под травы холм странной формы, мимо которого они прошли за разговором, и понял, где стояла церковь, построенная вместо трактира. Умирающего разгильдяя несли на руках шагов пятьсот, не больше. Граф подумал, что не хотел бы оказаться в трактире, завсегдатаям которого нормально слышать выстрелы за стеной.

   - Интересная традиция. И что, помогало? - полюбопытствовал Дейвин.

   - Ну если распространилось, то наверное...

   - А почему храм не сохранился?

   - Да потому что все как всегда, - Полина шевельнула плечом. - Через сто лет сменился строй, новая власть сделала в церкви клуб, а лет через десять и вовсе снесла здание. А еще через двадцать лет и улицу переименовали. В богадельне и школе чего только не было, от учебного центра до стоматологии, перед вашим появлением вот гостиницу сделали. О дуэли с дороги может напомнить только решетка, которую ты заметил, вот она и была оградой той самой церкви. Ну и для подошедших сюда все расскажет сам мемориал: вот эти самые каменные тумбы и стела с надписью.

   Дейвин слушал и продолжал удивляться сюрпризам этого города, тому, как эта земля хранит свое прошлое и как заставляет своих людей не забывать его. А история все длилась, и маг решил, что опишет ее в следующем письме жене. И другу, пожалуй, об этом напишет тоже. Из этой старой интриги могла получиться неплохая баллада, и кто-нибудь из них с такой темой точно справится. Он вернулся мыслями к Полине и ее рассказу.

   - Проект церкви и богадельни делал архитектор Шарлемань. Рядом с такими именами, как Растрелли, Бенуа и Штакеншнейдер или Росси и Монферран, его имя не упоминают, он работал по заказу людей попроще, чем царский двор и свита. Такие, как Шарлемань и Лидваль, - по проектам которого через семьдесят лет после этого всего была построена треть зданий центра города, кстати, - кормились с заказов менее именитых людей. И поскольку Владимир Новосильцев выглядел в этой истории не лучшим образом, для его матери обращаться к именитым специалистам с таким заказом смысла не было, даже если хватало средств оплатить их услуги.

   Услышав рассыпанную горсть имен - полузнакомых, благодаря Женьке, и прокатившихся по сознанию, как жемчуг по ткани, Дейвин рассмеялся:

   - Откуда ты все это знаешь, чудовище? - ему было легко и приятно с ней.

   Полина опять пожала плечами:

   - Да я тут все детство тренировалась, сколько раз об эти камни спотыкалась на бегу, видела, как стелу ставили даже. И помню цветы на годовщину похорон Чернова на этих круглых плитах. Вот и к слову пришлось. У этого памятника судьба примечательная неспроста, вот слушай. Через девять лет после события расстояние, от которого сходились дуэлянты, было отмечено на земле двумя каменными тумбами, довольно высокими. А эти камни - новодел и стоят на другом месте. Тумбы куда-то исґчезли перед войной, в конце тридцатых годов. То время вообще было...

   - Я знаю, - Дейвин прервал ее рассказ, желая избежать упоминания про революцию.

   - Хорошо, - кивнула она. - В начале шестидесятых годов памятные знаки на месте дуэли восстановили, но сделали их сильно меньше и сократили расстояние между ними до дистанции между барьерами.

   Маг подошел к ближайшему каменному диску. Второй был близко, слишком близко, но граф решил проверить. Шаг, другой, пятый... десять... двенадцать. Вот он, второй диск из гранита, прямо под ногой. Половина расстояния между ним и первым, от которого Дейвин шел, не была равна восьми шагам. Даже шагов людей Нового мира выходило никак не больше шести. Дейвин хорошо знал, что Полина не имеет привычки врать - да и зачем бы ей теперь? Вероятнее всего, она рассказывает так, как ей сказали, а говорили наверняка на основании записанных условий дуэли. Секундантом, блюстителем честности поединка, был нечестный человек, который растравил ссору и погубил друга детства, почти родственника. Камни раскрывали удивительное прошлое. И чтобы его увидеть, не нужно было никакого второго зрения: просто посчитай шаги и прочти источники - ну или послушай того, кто их читал, неважно. Да, памятник был переустановлен, но здешние мертвые способны настоять на своем, это Дейвин выучил в начале сентября очень хорошо. Так что, скорее всего, сами участники событий и указали, как должны лежать эти диски. И неважно, что со дня их поединка прошло полторы сотни лет - а может, и больше. А уроженка края продолжала рассказывать, как именно мертвые передавали живым свою волю, не видя в этом ничего удивительного.

   - Директор библиотеки института выкопала эту историю из архивов, организовала свое руководство, те пошевелили ректорат - и в восемьдесят восьмом году в присутствии внуков и правнуков Чернова был установлен памятный знак, вот эта стела.

   Дейвин замер на плоском камне, услышав это. В присутствии внуков и правнуков, свет небесный. Значит, брат умер за честь сестры уже женатым и имея детей, под нажимом своего друга детства. И это в условиях, когда мать его детей полностью зависела от него. Какой же кошмарный бред. Какие же сказочные мерзавцы стравили между собой этих двух несчастных молодых людей.

   Полина повернулась к гранитной плите и прочла вслух:

   - Десятого сентября тысяча восемьсот двадцать пятого года на этом месте состоялась дуэль члена Северного тайного общества Константина Пахомовича Чернова с Владимиром Дмитриевичем Новосильцевым. Секундантом Чернова был Кондратий Федорович Рылеев. Похороны Чернова вылились в первую массовую демонстрацию, организованную членами Северного тайного общества, декабристами... о-опа.

   На последнее слово Дейвин повернулся - и очень вовремя: фавн высунул голову из-за памятника. Полина не отшатнулась, как сделал бы нормальный человек на ее месте, а повернулась к нему всем телом, как будто хотела его рассмотреть. Последнее слово и было ее реакцией на появление твари. Дейвин отреагировал мгновенно. Поражающее заклятие полетело в фавна одновременно с криком "в сторону!", адресованным Полине. Она сообразила, что будет, чуть не раньше, чем услышала его, наклонилась как-то вбок и кувырнулась через локоть прямо ему под ноги. Маг добавил твари еще пару огненных апельсинов в нос и пошел убеждаться, что слизи нигде не осталось. Гранитная стела, к счастью, не пострадала, а вот сразу за ней на редкой траве осталось порядочное выжженное пятно. Осмотрев его внимательно и убедившись, что все чисто, Дейвин вернулся к Полине:

   - Ты в порядке? Не испугалась?

   Она, все еще сидя на земле, отрицательно помотала головой, не говоря ни слова. Из ее глаз выкатилась пара слез одновременно, и капли побежали вдоль носа к углам рта. Нет, не в порядке, нет, не испугалась. Просто очень больно. Дышать, шевелиться, говорить... Ну конечно, ведь еще пяти дней не прошло, как ее отпустили из госпитальной палаты.

   - Ты что, просто отпрыгнуть не могла?

   Щурясь от боли, она выдохнула:

   - Н-нет, смысла не было, - она вдохнула, закусив губу, и вторым выдохом закончила. - Я тебе потом покажу. - И через вдох добавила. - На крытом стадионе, если пустят.

   Он неодобрительно покачал головой, почти копируя ее жест.

   - Вы тут все сумасшедшие. Ты можешь встать?

   - Ага... ща, погоди секунду...

   Секунда продлилась минут, кажется, восемь. Не меньше. За это время Дейвин успел позвонить в Институт гриппа, ветконтролю и Асане, проверить Зрением ближайшую к дороге часть парка и выяснить, что больше тварей нет, по крайней мере поблизости. Потом Полина наконец отдышалась и, не заметив протянутой ей руки, поднялась, опершись о каменный диск. Это не было попыткой его обидеть, но... Ящеру бы в глотку эту ее самостоятельность. Встав, она отряхнула руки и вытерла их о свою многострадальную юбку самым крестьянским жестом.

   - Я его так и не рассмотрела.

   - Пусть это будет самое большое твое огорчение наступающей зимы, - ответил он. - Стой спокойно, я посмотрю, не попали ли на тебя брызги.