Верная Рука - Май Карл Фридрих

Вождь апачей с десятью пастухами и охотниками уже давно должен был оказаться здесь, но индеанка в темноте сбилась с дороги, и потому всадникам пришлось сделать немалый крюк. Так что маленький отряд достиг горы уже после графа Альфонсо и его мексиканцев.

— А вот и ручей! — сказала Карья, обращаясь к Медвежьему Сердцу. — Отсюда уже совсем близко до пещеры.

Вождь апачей внимательно огляделся по сторонам.

— Уфф! — неожиданно воскликнул он, указывая рукой на ясно различимые следы на земле.

Один из пастухов спрыгнул с коня и принялся их разглядывать.

— Здесь проезжали не двое всадников, а горазда больше! — сказал он.

— И это был граф со своими людьми, — заключил индеец, трогая коня с места.

Но вскоре он снова остановился.

— Уфф! — воскликнул он во второй раз.

Он вытянул вперед руку, указывая на лежавшего неподалеку человека. Несколько пастухов спрыгнули с лошадей и подбежали к неподвижному телу.

— Это граф Альфонсо! — в один голос закричали они.

— Он ранен? — спросил индеец.

— Раны вроде бы не видно.

— Мертв?

— Похоже, что так!

Вождь апачей отрицательно покачал головой,

— Он не умер, он всего лишь оглушен. Свяжите его!

Не успели еще пастухи выполнить распоряжение индейца, как невдалеке раздались один за другим четыре выстрела.

— Что это? — спросили пастухи.

Медвежье Сердце въехал на коне в заросли кустарника и в просвет между ветвями оглядел открывавшееся за ним пространство.

— Уфф! — произнес он в третий раз.

Остальные мигом оказались рядом с ним.

— Здесь еще один труп! — воскликнул один из пастухов, указывая на неподвижное тело главаря разбойников.

— А там еще несколько! — сказал второй.

— Восемь! — подвел итог вождь апачей. — Осталось еще девять. Спешиваемся!

Он вместе с остальными спрыгнул на землю и взял в руки свое ружье.

— Добить оставшихся! — приказал он.

Вместе с пастухами и охотниками их было одиннадцать человек. Углубившись в заросли, они устроились поудобнее и прицелились. Десять выстрелов прогремели одновременно; только сам вождь пока не стрелял. Семеро из девяти мексиканцев упали, сраженные наповал, а двое остались невредимыми. И только тут Медвежье Сердце дал заговорить своему ружью. Через две секунды последние двое из мексиканцев лежали на земле.

Все бросились туда, где лежали убитые. Но не успели они еще добежать до места, как из зарослей появился вождь миштеков.

— Бизоний Лоб! — закричали пастухи. — А где Громовая Стрела?

— Он мертв, — ответил тот.

— Кто убил его? — спросил Медвежье Сердце тоном, не оставляющим сомнения в том, что отныне участь убийцы предрешена.

— Граф Альфонсо.

— Что?

— Я сейчас не могу этого рассказывать, — ответил Бизоний Лоб. — Нужно торопиться! Я должен схватить графа!

— Он у нас в руках! — остановил его вождь апачей.

— Где он?

— Там, возле кустов.

— Связанный?

— Да, — ответил ему один из пастухов.

В то время пока остальные забирали у убитых мексиканцев оружие и делили его между собой, Бизоний Лоб, Медвежье Сердце и Карья возвратились к тому месту, где лежал граф. Его осмотрели на этот раз повнимательнее, и оказалось, что вождь апачей прав: Альфонсо был жив, только потерял сознание от полученного удара.

За все это время Бизоний Лоб ни разу даже не взглянул на сестру. По-прежнему не глядя на нее, он обратился к вождю апачей:

— Позаботится ли мой брат о том, чтобы никто не получил доступа к истоку этого ручья?

— Да, — ответил тот.

— В таком случае, я скоро вернусь.

И он снова отправился в пещеру. Когда он был уже там, факел как раз догорал. Он зажег новый и подошел к лежавшему на полу немцу. Хельмерс лежал теперь не в том положении, в котором он его здесь оставил. Индеец обхватил пальцами его руку чуть выше запястья и, к своей неописуемой радости, ощутил слабое биение пульса. Бизоний Лоб подхватил товарища на руки и как можно осторожнее вынес его из пещеры. В тот момент, когда он опускал Хельмерса на траву, его окружили бравые вакерос 78. Несмотря на краткий срок пребывания Хельмерса на асиенде, они успели полюбить этого благородного и сильного человека и были искренне опечалены известием о его гибели. Вождь апачей положил ладонь на дуло своего ружья, упертого в землю торцевой стороной приклада, и сказал:

— Если мой белый брат умрет — горе его убийце! Хищные птицы леса разорвут на куски его тело. Это сказал Сос-Ин-Лиетт, вождь апачей!

— Пусть мой брат вместе со мной вершит суд над убийцей! — сказал ему Бизоний Лоб.

Вождь апачей склонился над раненым и осмотрел его голову.

— Удар булавы, — сказал он. — Возможно, пробит череп. Нужно устроить носилки на двух лошадях, чтобы довезти его до асиенды. А я пока отправлюсь на поиски травы орегано, которая исцеляет раны и не дает проникнуть в них лихорадке.

Когда пастухи ушли сооружать носилки для раненого, а Медвежье Сердце отправился искать целебную траву, Бизоний Лоб и его сестра остались вдвоем.

— Ты гневаешься на меня? — тихо спросила Карья.

Он не взглянул на нее, но ответил:

— Великий Дух отвернулся от дочери миштеков!

— Он покинул ее лишь на короткое время! — сказала она.

— Но за это короткое время случилось много печального. Граф обещал сделать тебя своей женой?

— Да.

— И ты ему поверила?

— Да. Он дал мне бумагу с письменным обещанием.

— А-а! И эта бумага еще у тебя?

— Она лежит в моей комнате на асиенде.

— Ты дашь ее своему брату?

— Возьми!.. Ты простишь меня? — робко спросила она.

— Я прощу тебя, если ты будешь послушной.

— Я буду послушной. Что я должна делать?

— Об этом ты узнаешь позже. А сейчас ты сядешь на коня и вернешься на асиенду, чтобы прислать сюда ко мне всех индейцев, которые называют себя детьми миштеков. Ты скажешь им, что Бизоний Лоб, их вождь, нуждается в них. Пусть бросят все дела и явятся сюда.

— Я отправляюсь немедленно!

С этими словами Карья вскочила в седло и унеслась прочь.

Вождь заметил, что к графу Альфонсо вернулось сознание. Он посмотрел на него презрительным взглядом и сказал:

— Пусть бледнолицый не ждет пощады. Он солгал.

— О какой лжи ты говоришь?

— Ты утверждал, что мексиканцы ждут тебя за холмом.

— Я сказал правду! Они последовали за мной без моего разрешения!

— Но ты позвал их на помощь! До этого ты еще мог рассчитывать на снисхождение, но теперь забудь о нем!

Он с презрением отвернулся от графа и больше не удостоил его ни единым взглядом. Вскоре возвратился Медвежье Сердце, приложил к ране на голове немца истолченную в густую кашицу траву и перевязал рану.

И пастухи к тому времени тоже справились со своей работой. Из сучьев, веток и одеял, оставшихся от убитых разбойников, они соорудили удобные мягкие носилки и прикрепили их к седлам двух стоящих рядом лошадей. На носилки осторожно положили Хельмерса.

— А что будет с графом? — спросил один из пастухов.

— Он мой! — ответил Бизоний Лоб. — Отвезите Громовую Стрелу на асиенду. Медвежье Сердце останется со мной!

Процессия двинулась в путь. Оба вождя некоторое время стояли молча; затем Бизоний Лоб освободил от ремней ноги пленника, чтобы тот мог встать. После этого индеец привязал графа за руки к хвосту своего коня и сказал, обращаясь к вождю апачей:

— Пусть мой брат следует за мной!

Мало сказать, что графу нелегко было следовать за обоими всадниками: это был, пожалуй, самый мучительный путь в его жизни.

Дорогу указывал Бизоний Лоб. Он направился сначала вдоль крутого склона горы, а затем началось медленное восхождение на нее. Примерно через час они достигли высокогорного плато и углубились в густой девственный лес. Среди лесной чащи, окруженные со всех сторон труднопроходимыми зарослями кустарника, стояли развалины древнего ацтекского храма. Он состоял целиком из усеченной каменной пирамиды, окруженной на почтительном расстоянии по периметру высокой каменной стеной.