Тарназариум Архимеда - Спейсер Кацай

Барбикен окаменела, уронив плазмер и испуганно зажав рот обеими руками.

— Спокойно, Руська, спокойно, — сказал Сергей Михайлович Наруддинов, расплескивая в стороны быстро гаснущие янтарные брызги. — Все под контролем.

— Да чтоб тебя! — пораженно всколыхнулось пространство голосом Хастона — Кто-нибудь объяснит, в конце концов, что здесь происходит?

Маккольн с Арданьяном тоже окаменели, словно передразнивая Барбикен. Однако не испуганно, как она, а до предела настороженно. Чем-то неуловимо напоминая друг друга. И еще напоминая хищников пред решающим броском.

Воскресший второй пилот "Тайги" тяжело ворочал головой, переводя взгляд с одного на другого. В конце концов, он остановил его на лице Виктора. Яростно кося, впрочем, глаза на фигуру Маккольна.

— Спокойно, — повторил, — спокойно, мсье Арданьян. Все под контролем.

— Мы знакомы? — прищурился Виктор.

— Да что же это?.. Да как же это?.. — лепетала Руслана, так и не оторвав рук ото рта.

— Спокойно, — в последний раз произнес Наруддинов. — Всем спокойно. Никакой паники. Никакой мистики. Все объясняется очень просто.

— Кто это? — слегка повернул голову к Руслане Виктор.

— Серг… — екнула она, — Мих… Михалыч… Наш второй пилот. Но он же… Он же… Он же погиб!

— А ты это видела? — улыбнулся Наруддинов. Но как-то жестко улыбнулся. Невесело.

— Не… — оторвала, в конце концов, руки ото рта Барбикен, бессильно свешивая их вдоль тела. — Не видела… Так значит… Значит, я все нафантазировала?.. Выдумала все?.. И, значит, никуда мне убегать не нужно было? И ничего бы всего этого не было?.. Или, — глаза Русланы испуганно распахнулись в пол-лица, — ничего этого и нет!?

— Чтоб тебя! — снова всколыхнул пространство Хастон.

— Руська, я же сказал — никакой мистики, — чуть поморщился Наруддинов, отворачиваясь от Арданьяна и внимательно наблюдая за Маккольном. Тот, впрочем, оставался совершенно неподвижным. Только ухмылка какая-то ехидненькая играла на его губах. — Никакого мракобесия. С человеческой, естественно, бытовой зрения.

— А с бытийной? — разлепил, в конце концов, губы Маккольн.

— С бытийной? — переспросил Наруддинов, делая к нему осторожный шаг. Дэн мгновенно напрягся всем тело. — С бытийной, тем более. Поскольку, как ты уже понял, выродок, в этом бытии конкретно живого и конкретно мертвого просто не существует. Это все мы границы всякие да заборы вокруг явлений городим. Дырочки в них вертим и в эти дырочки внешний мир рассматриваем. Наоборот никак не удосуживаемся.

— А надо наоборот? — спросил Виктор.

— Да уж! — это уже Хастон.

— Надо, надо, — бросил Наруддинов, не отворачиваясь от Маккольна, словно боялся пропустить его внезапное неосторожное движение. — Вам, кстати, господин Арданьян, это должно быть лучше всех известно.

— Не понял, — вздернул брови Виктор, одновременно чуть шевельнув лучом плазмера, будто подтверждая этим движением свое непонимание.

— А чего тут понимать? — пожал плечами Наруддинов. — Вот скажите: ваши родители, они живые или мертвые?

Руслана, которая до этого испуганно жалась к Виктору, вдруг резко выпрямилась, пытаясь увидеть его лицо.

— Что вам может быть известно о моих родителях? — холодно — очень холодно! — ответил вопросом на вопрос Арданьян.

— Многое, — серьезно ответил Наруддинов, — очень многое. В том месте, где изволим пребывать мы с Маккольном, — иронический взгляд на Дэна, — утаить почти ничего невозможно. Это место, знаете ли, можно назвать территорией правды.

— А мы что, на территории лжи находимся? — скрипнул Арданьян. — Беспамятства?

— Вы находитесь на обратной, вывернутой наизнанку, стороне Земли. В ее антимире. Который кем-то был назван Луной.

— Соприкосновение мира и антимира предполагает аннигиляцию, — начал было Виктор, но осекся и замолчал. То ли события последних дней вспомнил, то ли еще что-то.

— Короче, — хмуро передернул плечами Наруддинов, — каждый находится на своей территории. Просто жаль, что в большинстве случаев к ней применимо название — "охотничья". А что касается другого, — он мотнул головой в сторону Русланы, — то вот Руська, например, до сих пор не разобралась с тем, что собой представляют Джон и Эллис Арданьяны. И роботами их обзывала, и киборгами. А они, как уже здесь говорилось, просто мнемокопии, созданные в свое время Калой с помощью лайстонов. Овеществленная память, которая после своего создания начинает жить своей жизнью.

— А в-вы, Сер… Серг Михалыч? — выдвинулась Руслана из-за спины Виктора.

Тот снова пожал плечами:

— Да точно такая же мнемокопия. Только созданная самими лайстонами на полевой основе, а не на вещественной. После того, как "Лунная Республика" успешно расстреляла орбитальный модуль "Тайги". Но, братцы, — вдруг грустно-грустно произнес он, — что же такое сам человек? Он-то чья мнемокопия?

Наступило тяжелое молчание. Даже Хастон в глубинах комплекса дышать перестал.

— И как же вы… Ты… Себя… И как же вы себя чувствуете? — выдохнула, в конце концов, Руслана.

— Нормально, Руся. Было бы еще лучше, если б господин Маккольн не пытался из поля в ваше зазеркалье выскочить. Очень уж хочется ему с Арданьяном договориться. И местным божком стать. Идолищем поганым.

— Ну, ты! — дернулся Маккольн. — Выражения-то подбирай! За них и ответить можно. Не божком, а Богом. Настоящим и полноценным. Не правда ли, брат? — повернулся он к Арданьяну.

Тот тяжело взглянул на него:

— Когда рождается Бог, где-то обязательно умирает человек. Я же сказал тебе, Маккольн, что отказываюсь.

— Идиот! — доисторической рептилией зашипел Дэн. — Кретин голопузый! Отказывается он! Ты ведь не только себя под монастырь подводишь, не только. Не позволю-ю-ю!!!

И внезапно он стремительно бросился на Виктора. Так стремительно, что его тело растворилось в пространстве и зазмеилось по селайту ослепительной ломаной молнией. Облако заволновалось, а Арданьян даже не успел осознать всех этих передвижений. И только Наруддинов каким-то непостижимым образом среагировал, остановив этот молниеносный, в буквальном смысле, бросок.

— Остынь, — бросил он, исчезнув на неуловимое мгновение и сразу же снова возникнув перед Маккольном, не позволяя ему приблизиться к Арданьяну. — Остынь, говорю. Замри, урод!

— Да я!… Да я… Да мы!.. — размахивал руками Маккольн.

— Не мыкай!.. Не чувствуешь, что ли, что Бержерак Чжана блокировал, а Кондратюк — Ларсена?.. Что Жюль Верн с Циолковским подтягиваются?.. Что…

— Боже! — дрогнули побелевшие губы Русланы. — Так вас там…