Князь: Зеркало Велеса. Заклинатель. Золото мертвых (сборник) - Александр Прозоров

– Он самый, король датский, шведский и норвежский, – кивнул хозяин. – Значит, и до Руси вести дошли?

– Нет, Альбрехт, про здешние события нам никто не сказывал, – покачал головой Юрий Семенович.

– Вот как? Нам здесь казалось, о том на каждом углу речи ведут. А коронация сия так случилась. Прибыл король наш славный Кристиан второй Ольденбургский к стенам Стокгольма, дабы у нас в нашей Сторчурке[100] корону Шведскую принять. Однако же горожане наши, изрядно слухов недобрых о его величестве наслушавшись, заперли ворота и короля в город пускать отказались. Король же, никакой обиды не выказав, к воротам городским вышел, в глупостях юношеских покаялся, слухи все опроверг, крестом Божьим, могилой матери и честью поклялся, что притеснений никаких горожанам не причинит, что уже издал законы новые, кои бремя податей старых зело умаляют, и новые указы, что жизнь люду облегчат, замыслил. Соблазнились горожане наши посулами такими, открыли ворота королю и свите его. Въехал он честь по чести, дворянам нашим поклонился, на коронацию всех созвал, милости раздавал без счета. Нарадоваться не могли шведы новому королю своему, его милости и разумности.

Ростовщик, вспоминая недавние события, прокашлялся, покачал головой:

– Короновался наш король, затеял празднества, что несколько дней длились. И вот в один из дней созвал снова Кристиан всех дворян Стокгольма, людей знатных и уважаемых, бюргеров многих богатых. А как собрались они, загнали их всех в подвалы каменные и повязали люди из свиты королевской, да те городские, что издавна верны королю были. Король всю приглашенную знать в колдовстве обвинил, в ереси и предательстве веры Христовой. Да, само собой, к смерти разом и приговорил. Два дня костры на площадях горели, пока всех попавшихся в королевские руки на небеса вознести удалось[101]. По всем улицам плач, беготня стояли, крики о помощи. Мало ведь отцов перебить, чтобы добро в казну переписать, надобно еще и дворню, жен, детей переловить, убрать подальше, в рабство в дальние края продать. Четыре полных корабля невольников Кристиан отсель вывез. Посему и пусто ныне стало на улицах. Ходить-то, почитай, боле некому. С тех пор, как веселье королевское окончилось, я и сам уж давно меча дворянского на поясе ни у кого не видывал.

– Четыре корабля невольников? – встрепенулся Андрей. – Куда же он их всех дел?

– Сказывали, в Любек отправил. С Ганзой у короля отношения плохие, зато с бургомистром Любецким, Юргеном Вулленвевером, дружеские, просто не разлей вода! А у вас, что, в рабах крепких нужда возникла? Так праздник сей королевский не вчера, он еще три года тому как случился!

– Странно, что не слышали. Барон Тюрго о подобных эпизодах из жизни своего правителя ни разу не помянул. Хотя как раз он, слуга Кристиана, мог считать, что король поступил совершенно правильно.

– Я вот о чем думаю, князь, – прокашлявшись, заговорил о деле ростовщик. – После тех дел у нас упадок изрядный в делах случился. Многие корабли без дела стоят, а иные и вовсе без владельцев на рейде качаются. Некоторые под залогом и не выкуплены уж давно. Что, если в счет разницы меж золотом и долгом, Юрий Семенович, я тебе неф предложу. Совсем новый, исправный, полностью снаряженный и даже с добром, что для себя прежними хозяевами приготовлено. Мыслю, потеряю я на этой сделке изрядно, но сие в счет комиссии пустить можно. Сниму судно с кошта своего – тоже изрядное избавление. Что скажешь, княже?

– Интересное предложение, – вопросительно глянул на Андрея князь Друцкий. – На хороший, трехпалубный неф, коли и трюм считать, король Кристиан невольников сотни четыре мог загнать. А то и пять.

– Не жалеючи, и все восемь втиснуть легко, – добавил ростовщик.

– Сперва посмотреть нужно, – ответил Зверев. – Потом уж решать.

– Это верно, – согласился хозяин, – обязательно нужно посмотреть. Сигерд может любого из вас проводить на пристань, к лодке и доставить на борт.

– Я съезжу, – кивнул Андрей. – Жалко, Лучемира нет. Ладно… Тришка, Риус, Васька, на вашей совести будет. Со мной ступайте.

Они спустились к входным дверям, остановились, дожидаясь слугу.

– Скажи, княже, – поинтересовался рыжий мальчишка. – А отчего король здешний горожан в колдовстве обвинял? Чего просто так не покарал, за измену? Они ведь ему ворота не открыли!

– По здешним законам, – ответил Зверев, уже разгадавший эту странность, – все добро еретика в казну переходит и тому, кто о колдуне донес. Раз король их обвинил, значит, и все добро казненных за колдовство – его стало по закону.

– А много тому, кто колдуна выдал, достается? – спросил косой Васька.

– Половина, – пожал плечами князь. – Половина – доносчику, половина – в казну.

Неф оказался посудиной, внушающей изрядное уважение. Вдвое длиннее ушкуя, вдвое выше, вдвое шире, он был судном на порядок солиднее. Если Андрей мог взять себе на борт полсотни человек и тонн двести груза, то вместительность нефа была больше почти «на ноль»: нолик в конце числа приписать следовало. Две мачты, двухэтажные надстройки, промежуточная грузовая палуба над трюмом. Настоящая плавучая усадьба! Выглядел корабль вполне крепким, без следов гниения, поломок, без свежих досок, свидетельствующих о недавнем ремонте.

В капитанской каюте, как и обещал ростовщик, сохранилась часть личных вещей: свечи, длинный парусиновый плащ, кираса и шлем, посуда, поношенный кафтан, жаровня и примитивный фитильный примус, тоже рассчитанный на использование светильного масла. Видать, не успел прибраться человек. Очень может статься, владелец и капитан сего красавца теперь уже рубили сахарный тростник где-нибудь в английских колониях. Если, конечно, их не зажарили на костре под улюлюканье пьяной стокгольмской толпы.

Вернулись к Альбрехту в отличном настроении, что сразу все прояснило Юрию Семеновичу.

– Купчую на неф на имя князя Андрея Сакульского выписывай, – указал он ростовщику. – Ему нужнее. Пусть будет в счет разницы, согласен.

– Да, – улыбнулся Зверев. – Понравилась игрушка. Пусть будет.

– Ты вот на это глянь… – Князь Друцкий с благоговением подвел руки под плотно расшитый золотом, усыпанный самоцветами, жемчугом, украшенный золотыми пластинами с разноцветной эмалью, прямоугольный кусок ткани со скругленными краями и большим, с две ладони, отверстием в середине. Поднял и замер, не отрывая от возвращенного заклада повлажневших глаз. – Оплечье еще прапра-прадеда моего, князя Торислава Светлого. Глаза у него, сказывают, совершенно белые были. А оплечье он это на коней туркестанских для дружины своей сменял. Несчетно тогда отряд его малый бед тракайцам доставил. Никто догнать его воинов не мог, как на крыльях летали. Ударят дружине князя литовского то в спину, то в бок, то на переходе застигнут, порубят ворога. Захватят, кто в дозоре или от рати далеко отошел, – и скроются. Токмо поверит Гедимин, что ушли отряды княжеские, ан Друцкий уж с другой стороны налетит. Да… Рука самого Светлого оплечья этого касалась, в нем он на стол садился, в нем под венец шел.

– Княже, князь Андрей, подпись свою в купчей поставь, – отвлек Зверева от рассказа молодой писарь ростовщика.

Князь Сакульский, еще не привыкший раздавать автографы, старательно и длинно вывел свой титул. Мальчонка присыпал чернила тонким песком, легонько подул, смел сор оправленной у сустава в серебряный держатель заячьей лапкой:

– Поздравляю, господин. Отныне это судно ваше.

– Забирайте, – взмахом руки приказал Юрий Семенович.

Холопы подняли два сундука, каждый размером со средний туристский рюкзак. Один, похоже, веса не имел совсем, но другой тянул не меньше чем на пуд. Видимо, заклады и закладные ростовщики упаковали по отдельности.

Первыми двинулись холопы помоложе и покрепче, держа руки на боевых топориках, следом четверо мужиков несли груз. Отряд замыкали князья, тоже готовые без колебаний вступить в схватку.

– На ушкуй все это я уложу, хорошо? – кивнул на сундуки Друцкий. – Неф, конечно, куда крепче… Да токмо кто еще знает, каково оно на ходу, это судно? Мыслю, Лучемира кормчим на него пересадить надобно, Левшия и Тришку в помощники. И я пять холопов дам. Старик он опытный, управится. А Риуса на ушкуе к рулю поставим. Он с дедом уж года четыре плавает, тоже глупостей натворить не должен. Вслед за нефом пусть плывет, вот и не заблудится. Пожалуй, повезло нам с этим судном. Слишком много я думы думал, как золото монетой звонкой сделать. Совсем забыл о том, на чем нам опосля товар купленный везти. Тут нам без пары нефов не обойтись будет, никак не обойтись.

– А людей для команды на три корабля нам хватит?

Князь Юрий задумался и молчал до тех пор, пока они не опустили сундуки в небольшой трюм под хозяйской каютой. Покончив с этим, дядюшка откупорил бочонок выигранного рейнского вина, налил себе и Андрею по полному кубку: