Слёзы Шороша - Братья Бри

Дэниел и Мэтью выскочили из-за укрытия и, приблизившись к воде, принялись кричать и махать руками:

– Энди! Энди!

Мальчик обернулся на зов, поднялся на ноги и в ответ помахал рукой. Затем снова сел, взялся за вёсла, развернул лодку и стал отдаляться.

– Промашку мы с вами допустили, друзья мои: наорали себе в убыток, – подойдя, сказал Семимес, но тут же вразрез со своими словами прокричал: – Эй! Друг! Скажи Фэдэфу, посланцы от Малама явились! Посланцы!.. от Малама!.. от морковного человечка!

– Твой отец и Эмери беспокоятся о тебе! – крикнул Мэтью и взглянул на Семимеса: не в убыток ли себе крикнул.

Семимес улыбнулся ему глазами.

– Энди! Передай Фэдэфу, что сын его, Савасард, жив!

– Правильно ввернул, Дэн, очень правильно.

Лодка плавно развернулась носом к возмутителям покоя и двинулась к их берегу. Укреплённые этим манёвром в своей надежде на скорую встречу с Фэдэфом, ребята сходили за рюкзаками. Однако расстояние между всплесками воды под вёслами и отражением их в глазах на берегу сокращалось медленно. И Семимес предложил:

– Давайте-ка, светлячки, по рисовому пончику съедим, не то голодный живот при запахе ухи мысли от судеб многих на себя перетягивать будет. Но немного доброго голода оставим, дабы сытым равнодушием к угощениям хозяина не обидеть его.

– То есть немного места в желудке оставим для ухи?

– Можно и так сказать, Мэт, если об одной лишь ухе думать, – ответил Семимес и откусил кусочек пончика. – Полюбились мне ваши пончики. Пожалуй, я два съем, всё равно этот горе-гребец заставит нас чем-нибудь неосмысленным время ожидания занять.

Дэниел и Мэтью, предаваясь этому то ли осмысленному, то ли неосмысленному занятию, тоже удвоили первоначальную порцию.

Наконец лодка приткнулась к берегу.

– Привет! – сказал Энди, ступая на сушу, и в этом его «Привет!» угадывались открытость и лёгкость натуры. Во взгляде его синих глаз не было ни опаски, ни смущения. Из-под бейсболки торчали каштановые волосы, явно забывшие руку парикмахера. – Дедушка Фэдэф рассказывал мне про морковного человечка, и я мечтаю познакомиться с ним.

– Ты про моего отца говоришь. Я Семимес, сын Малама.

– О! Рад познакомиться! – воскликнул Энди и протянул ему руку.

Семимес, немного растерявшись, с чувством пожал её и поторопился отвести внимание от себя:

– Это мои друзья.

– Привет, Энди. Я Мэт. Это – Дэн.

– Привет. Пусть тебя не страшит мой глаз: эту метку оставила молния.

– Круто.

– Мы с Дэном, как и ты, шагнули из кабины колеса обозрения.

– Прикольно, да?

– Да, только отец твой переживает, и сестричка скучает по тебе, – и согласился, и не согласился Дэниел. – Домой собираешься?

– Пока нет. Здесь свобода… и дедушка Фэдэф. И горы я люблю.

– Нам надо к Фэдэфу, Энди. Очень надо, – проскрипел Семимес. – Ты проводишь нас к нему?

– Прыгайте в лодку. Только… – Энди запнулся.

– Что не так, друг мой? – спросил Семимес.

– Лодка у нас небольшая – вряд ли мы все поместимся.

– Ты не против, если мы всё-таки попытаемся впихнуть себя… и наши мешки заодно? – спросил Мэтью.

– Мне что? – Энди пожал плечами. – Лишь бы лодка ко дну не пошла.

– Устоит, – сказал Семимес. – А не устоит, я спрыгну и рядом поплыву.

– Вода прохладная, друг, – с усмешкой сказал Энди. – Я, когда искупаюсь, бегу сразу к огню.

– Мы вчера уже испробовали твоё озеро, – сказал Мэтью. – Вода что надо.

– Кто на вёсла сядет? Я вряд ли потяну.

– Я, – вызвался Дэниел и, шагнув в лодку, занял своё место. – Бросайте мешки.

После того как уложили рюкзаки, Семимес и Энди с трудом, но всё же втиснулись между бортами на другую скамейку, ближе к корме. Мэтью пристроился на носу.

– Осела глубоко, но не нахлебается, – уверенно сказал Семимес. – Толкай воду, Дэн.

– Энди, подскажешь мне, если с курса собьюсь, – попросил Дэниел, разворачивая лодку.

– Немного перекрутил. Возьми левее… Ты вправо взял.

– Тьфу, запутался с поворотами. Давно, Мэт, мы с тобой Наше Озеро не бороздили.

– Вот так. Греби прямо, – сказал Энди.

– Энди, ваше жилище в той скале? – спросил Мэтью.

Тот усмехнулся и сказал:

– И я так думал, когда дедушка Фэдэф меня на тот берег переправлял. Сами всё увидите, так намного интереснее.

– А девушку по имени Кристин вы не переправляли?

– Нет, Мэт. Потерялась?

– Потерялась: с колеса обозрения шагнула и… – с ноткой грусти в голосе ответил Мэтью и, развернувшись в противоположную сторону, туда, где не было глаз, вперил взгляд в медленно приближавшуюся скалу, которая поднималась прямо из воды.

– Найдётся, – сказал Энди. – Я же нашёлся.

Когда до желанной скалы оставалось десятка четыре вёсельных шагов, Мэтью вдруг вскричал:

– Смотрите! Она исчезла! Дэн, она исчезла!

Дэниел живо оглянулся, Семимес привстал и в недоумении уставился на скалу. Но лишь когда их глаза поочерёдно (сначала Дэниела, затем Семимеса) пересекли невидимую грань в пространстве, огромная скальная глыба словно растворилась в воздухе и на её месте показался ровный каменистый берег, который тянулся шагов на пятьдесят от кромки озера и затем резко обрывался. Дальше, за обрывом, простирались горы.

– Вот так так! – выдохнул всё своё изумление Семимес и плюхнулся на скамейку, едва не вытолкнув Энди из лодки.

Тот рассмеялся и передразнил соседа:

– Вот так так!

– Нас окружают миражи?! – Дэниел развёл руками.

– Призрак – только эта скала. Остальное можно потрогать. Дедушка Фэдэф сменил много пещер, пока это место не нашёл. Дэн, Дэн, сейчас направо. За этими валунами – заводь. Мы лодку там оставляем. Только осторожнее: узко.

Дэниел, удачно сманеврировав, прошёл узкий коридор между берегом и валунами, при этом не подставив под удар ни правый, ни левый борт.

– Разумею, ваша с Фэдэфом пещера совсем недалеко, – проскрипел Семимес, выйдя на сушу.

– Откуда знаешь? Её же не видно, – возразил Энди.

– Её-то не видно, а вот запах лепёшек слышу отчётливо. Чудный аромат. Где же Фэдэф мукой разживается?

– Не знаю. Короб с мукой видел, а где берёт, не спрашивал.

– И куда же нам теперь, Энди? – спросил Дэниел.

– К обрыву. Нам предстоит спуск.

Все приблизились к краю тверди, которую от горы напротив отделяло глубокое ущелье. Склон был крутой.

– Нам туда? – Мэтью ткнул указательным пальцем в пропасть.

Энди снова усмехнулся.

– И туда, и не туда. Слышал, что Семимес сказал? Пещера недалеко. Спускайтесь за мной. Смотрите лучше: здесь что-то вроде ступенек. Только поначалу страшновато, потом привыкнете.

Спуск оказался не таким неуступчивым, как виделся. Страху навевала высота, но пещера, словно назло ей, дожидалась своего жильца (им оказался Фэдэф) на расстоянии всего в два человеческих роста от края обрыва. Перед входом в неё был небольшой, шириной в шаг, уступ, который убегал в одну и в другую сторону от пещеры.

Спрыгнув на уступ, Энди шагнул в пещеру и сразу объявил:

– Дедушка, у нас гости! Один из них – сын морковного человечка. Они знают про Саваса. Заходи, Семимес. Дедушка, это Семимес.

– Приветствую тебя, Фэдэф. Я Семимес, сын Малама.

– Рад видеть тебя, Семимес, сын Малама. Я знал твоего отца. Как он поживает?

– Нынче одно тревожит отца – судьба Дорлифа, захваченного корявырями.

– Дедушка, это друзья Семимеса.

– Доброе утро, Фэдэф. Я Дэнэд.

– А я Мэтэм.

– Приветствую вас, Дэнэд и Мэтэм.

Перед друзьями предстал человек, о котором они знали три вещи: он был первым Хранителем Дорлифа, он сражался с каменными горбунами и прослыл героем, он был провидцем и предсказал приход спасительного Слова. Сухощавый седовласый старик, с посеревшим каменным лицом, изрезанным морщинами и оставившим свою подвижность, подвластную порывам души, в прошлом. Но было в нём то, что не позволяло возникнуть в глазах напротив снисходительной жалости. Это были его глаза, ясность и воля, явленные ими.

– Друзья мои, снимите ваши мешки и садитесь за стол. У нас с Энди, а стало быть, и у вас, на завтрак лепёшки с травяным чаем. И разбавим кушанье разговором, для коего вы пришли.

Энди поставил на стол деревянную мису с лепёшками, чайник и кружки, за не подходящее к случаю число которых (три) он оправдался:

– Кружек у нас больше нет.

– Зато у нас с Дэном есть, – сказал Мэтью, и они с Дэниелом достали из рюкзаков свои. – Теперь как раз пять.

Энди разлил чай по кружкам, и все, кроме Семимеса, уселись за стол. Он же, покопавшись в своём мешке, извлёк из него оранжевый мешочек и красивую коробочку, из тех, что делают лесовики для хранения вспышек.