Настоящая фантастика – 2011 - Громов Александр Николаевич

Все персонажи говорят канцеляритом. Так не изъяснялись даже лекторы, читавшие курс марксистско-ленинской этики.

Все говорят очень долго. Реплики – монологи Гамлета. Засекайте время!

Все говорят ни о чем.

Все говорят только по делу.

Все пикируются в немереном количестве. Что ни фраза – подколка.

Все все время хохмят. «Славный мир, – проговорил Киун. – Веселый мир. Все шутят. И все шутят одинаково». А. и Б. Стругацкие, «Трудно быть богом». Из всех видов юмора предпочитается стеб. В идеале – циничный стеб. Это – признак хорошего тона и высшего мастерства.

13. Отсутствие стиля, или Лицом к лицу лица не увидать…

Говорят, форма не главное.

Говорят, истинному фантасту форма ни к чему. И стиль ему ни к чему, и язык ему ни к чему, и литературность тоже ни к чему. Все равно, мол, нам никогда в жизни не сравняться с реалистами. Мы, мол, другим богаты, у нас иные задачи.

Рискуя вызвать волну негодования, скажем, что для нас такая позиция – спасательный круг агрессивной бездарности. Когда автор пишет художественную литературу и заявляет, что мастерство писателя – необязательно и даже вредно, ибо он, автор, богат идеями и нейтронными генераторами… Стиль – это лицо. Наше лицо. Стиль – это личность автора. Наша личность. Зачем мне-читателю беседовать с писателем без лица – человеком, которого нет?

Форма берет на себя часть функций содержания. Прочтите вслух стихотворение Пушкина «Я вас любил», а потом попросите товарища пересказать стихотворение своими словами. Ну как? Осталось ли прежним содержание при изменении формы? Художественность, система образов, оформленных посредством языка, – мощный инструмент воздействия. И работать он должен на полную катушку.

У нас любят хаять ремесло. Дескать, мы – адепты высокого искусства, а ремесло не для нас. Что ж, если искренность, возвышенность и грандиозные идеи – это прекрасное вино, его надо налить в не менее прекрасный сосуд. Нальем в треснутый горшок – вино выльется на землю.

14. Публичное одиночество, или Интернет-зависимость

Невероятное количество времени, которое могло быть отдано творчеству, уходит на интернет-посиделки. Если подсчитать, сколько жизни на это потеряно, – волосы встают дыбом. «Аффтар, пеши исчо», «КГ/АМ» – «Сказка о потерянном времени».

Зависимость писателей от мнений и комментариев ужасает. Особенно когда она выражается словами: «Мне плевать на чужое мнение!» И произносятся эти слова с завидной регулярностью – в ЖЖ, на форумах, везде… Ну да, конечно. «Я скакала за вами три дня и три ночи, чтобы сказать вам, как вы мне безразличны!» Е. Шварц, «Обыкновенное чудо».

Конкурсы в ассортименте. Рассказ пишется в десять раз быстрее, чем комментарии к рассказам коллег-конкурсантов. Разрушаются мотивационные стимулы – без «тараканьих бегов» писать уже не получается.

Привычка к нетворческой публичности. Выход на публику в драной майке и с нечищеными зубами. Стоит об этом заикнуться – в ответ вскипает девятый вал возмущения. Как же, посягнули на святое! На семинарах чудится, что над авторами висит черное облако Интернета. Они трясутся, что о них скажут на форуме. Боятся, как на их слова отреагируют в сообществе. Без бета-тестера шагу ступить не в состоянии. Если автора обругали в рецензии, он рецензию бегом выставляет у себя в ЖЖ. Зачем? Правильно – чтобы пожалели. Чтобы прибежали друзья и завели волынку: «Ты классный чувак, у тебя классный роман! А рецензент – козел и дурак…»

Конечно, дурак. А в нашем ЖЖ все мудрецы. Все Спинозы.

Когда подводишь любые итоги – в первую очередь итожишь себя. Учишь кого-то – в десять раз больше учишься сам. Что ж, дамы и господа, уважаемые коллеги, – спасибо за науку.

Антон Первушин

Читать надо лучше!

Полемические заметки

Посвящается писателю Глебу Гусакову, который подбросил мне ключевую идею этих заметок.

1

Речь в этих заметках пойдет о вещах давно известных и вроде бы банальных. Во времена моей молодости многие сегодняшние тезисы являлись аксиомами и не требовали доказательств. Но времена меняются, все чаще приходится возвращаться к пройденному и растолковывать вещи, которые когда-то казались самоочевидными.

Например, совершенно очевидно, что за последние пятнадцать лет произошла десакрализация литературного творчества. Писатель и поэт – больше не божественные существа, обитающие где-то в небесных высях, под хрустальными сводами издательств. Их слово (даже напечатанное на мелованной бумаге тиражом в сто тысяч экземпляров) больше не является чем-то особенно ценным, требующим неспешного изучения и еще более неспешного осмысления. Сам писатель был низвергнут общественным мнением с Олимпа на землю и превратился в глазах этого самого общественного мнения в нечто среднее между официантом и таксистом, которые, вместо того чтобы заниматься благородным делом (например, мешки ворочать), хитрят и ловчат, найдя себе непыльную работенку. Спасибо хоть статус проституток оставили за журналистами.

Почему так произошло? Ответ тоже очевиден. Если раньше писатель был где-то там в столицах, его книги надо было «доставать», его почтовый адрес был тайной за семью печатями, а самого его можно было увидеть исключительно на творческом вечере, и то если повезет и он приедет в ваш городок с творческим вечером, то сегодня – подключайся к Интернету, набирай в поисковой системе имя любого писателя, с большой вероятностью через несколько секунд выйдешь на его сайт, на его живой журнал и на форум, где творчество этого писателя активно обсуждается. Больше того, та же поисковая система выдаст список произведений писателя, которые, не потратив на это ни особого времени, ни копейки денег, можно легко скачать и быстренько изучить. Благодаря информационным технологиям писатель с его творчеством стал легкодоступен – вот он, на расстоянии одного клика. Для того чтобы высказать ему свое восхищение или, наоборот, презрение, не нужно больше ждать творческого вечера или посылать письмецо в издательство в тихой надежде, что там оценят и передадут, все стало гораздо проще: и восхититься стало проще, и помоями облить проще.

2

Итак, писатель несколько пал в глазах читателя. Но пошел и обратный, вполне предсказуемый процесс – сам читатель вырос в собственных глазах. Он же читает все это барахло, которое мы пишем, он же тратит свое драгоценное время на наши ученические упражнения, вместо того чтобы классику читать и перечитывать, он же, можно сказать, меценат и эстет, он же… Хотя нет, меценатом его назвать сложно. Меценат – тот, кто дает деньги на развитие искусств в надежде, что удастся вырастить талант, а наш читатель денег давать не хочет и о росте талантов не задумывается. Он считает, что вполне вправе скачать любую популярную новинку с пиратского сайта дня через два-три после ее выхода, пробежать ее глазами с «наладонника» в метро по дороге на работу, а потом прийти к автору в живой журнал и гордо написать, слегка переиначив Хармса: «Ты, говоришь, писатель? А я думаю, ты – говно!»

По идее, прислушиваться к мнению человека, который пользуется пиратскими сетевыми ресурсами и радостно сообщает об этом всему миру, не имеет особого смысла. Если писатель не занимается подобными вещами или не считает их нормальными, значит, между ним и подобным читателем нет точек соприкосновения ни в моральной, ни в эстетической сфере. Самый простой путь – игнорировать такого читателя или изобразить запредельную самовлюбленность в духе: «Я великий русский писатель, а вы все завидуете моему таланту и успеху». Имеется еще один, почти безупречный, метод, предложенный во времена сетевых баталий в FIDONet: «Вы считаете, что это плохо? Напишите лучше!» – и всех дел. Однако писатели в большинстве – люди чувствительные, легкоранимые, хотят всем нравиться, как тот червонец, а потому почти сразу пытаются выяснить, почему же они «говно». И тут возможны варианты.