Достойны ли мы отцов и дедов-4 - Станислав Сергеев

Олег закрыл глаза, как бы задремав, но накачанный от практически постоянного состояния стресса адреналином организм, пока отказывался засыпать, и майор прокручивал в голове воспоминания о последних событиях своей жизни.

Глава 6

Хороший обед, хотя больше по времени подходящий для раннего ужина, прибавил сил и бодрости. Чувство умиротворения как бы оттеснило на задворки памяти неприятные, трагические ночные события и позволяло смотреть в будущее с определенной долей оптимизма. Но война дала о себе знать. Через час после наступления темноты в городе завыли сирены и мы с Санькой и еще с двумя нашими бойцами, которых на носилках несли молчаливые здоровяки в общевойсковой форме РККА, хотя их ведомственная принадлежность не вызывала сомнений, спустились в бомбоубежище, где уже собрался весь состав госпиталя. Это был подвал дома старой постройки с широченными стенами, чуть ли не больше метра толщиной из инкерманского камня, поэтому в бомбоубежище стояла достаточно низкая температура, и многие раненные уже кутались в солдатские одеяла.

Мы с Санькой примостились в уголке, практически окруженные двумя охранниками и с интересом рассматривали людей вокруг. Двух наших лежачих раненных положили рядом. Один из них, сержант из 'внутряков' еще не пришел в себя после экстренно проведенной операции, а вот второй, из недавнего пополнения, был в сознании и с интересом вертел головой по сторонам. Он, когда увидел меня с Санькой, обрадовался и попытался заговорить, охранники тихо, но вежливо и достаточно настойчиво попросили не разговаривать. Не смотря на большое количество людей и явную перегруженность бомбоубежища, благодаря охранникам, вокруг нас образовалось свободное пространство, в которое никто не пытался проникнуть: все в помещении демонстративно делали вид, что нас не существует. В пяти метрах, над носилками с тяжелым раненным матросом, склонилась недавняя знакомая, военврач Воронова. Что-то там произошло, и на ее встревоженный окрик, к ней подбежала медсестра, на ходу подтягивая тяжелую брезентовую сумку с красным крестом. Приглушенные крики, стоны и так заполняли все бомбоубежище, но тут и мне стало понятно, что перед нами развернулась картина агонии.

Через пять минут военврач выпрямилась, опустив голову, осталась стоять возле носилок. В свете слабых лампочек и нескольких керосиновых фонарей, установленных в специальных подставках на стенах, был виден испачканный кровью халат. Она провела тыльной частью кисти испачканной в крови по лбу, убирая выбившуюся из-под шапочки прядь темных волос, оставляя при этом на бледной коже темный красный след. На фоне воющих на улице сирен, грохота зенитных орудий и нескольких недалеких взрывов тяжелый авиабомб, развернувшаяся перед нами картина смерти раненного матроса, пробрала не меня одного. Санька отвернулся, опустил голову и как бы невзначай стал поглаживать цевье автомата.

Это было труднее всего, видеть вот так смерть рядом. Я всегда с трудом понимал врачей, точнее хирургов, которые всю жизнь ходят рядом с таким и умудряются оставаться людьми, хотя не все, многие просто черствеют и начинают смотреть на больных как сборщик конвейера на типовую деталь. Да, мы были не мальчики, и воевали, и убивали, подрывали, расстреливали, резали, сжигали, теряли друзей и уничтожали врагов, добивали раненных и просто зачищали ненужных пленных, походя полоснув штык-ножом по горлу, но все это проходило либо в горячке боя, либо в рамках выполняемого задания. А тут просто так рядом, когда ты остаешься немым свидетелем, смотришь как в театре, наблюдаешь смерть, чуть ли не в тепличных условиях. Мы еще настолько не очерствели, чтоб на такое спокойно реагировать, поэтому когда уже под утро скомандовали отбой воздушной тревоги, молча, поднялись в свою палату. Даже те же бойцы НКВД выглядели задумчивыми.

После ночных волнений мы с Санькой все равно не могли заснуть и встретили утренний рассвет в своей палате тихо переговариваясь о возможном развитии ситуации.

- Ну что командир, что думаешь делать?

- А тут и думать нечего. Пока НКВД будет устраивать разборки и копать заговор, нам нужно будет снова нестись под Борисполь и переходить через действующее окно в бункер.

- А окно под Севастополем что вообще нереально включить? Может там народ сам справится?

- Сомневаюсь. Я, конечно не знаю всех последствий экстренного отключения портала, как то бог миловал, но вот то, что придется заново проводить юстировку волновой линзы, это к бабке не ходить. Иначе они бы давно с нами связались. Да и при отбитии штурма могли там во время перестрелки что-то повредить. Поэтому придется лететь, времени вообще нет: группировке окруженной под Борисполем и так не хватает ресурсов, и реально им там как единому войсковому соединению существовать осталось буквально несколько дней, а тут реально от нас многое зависит. И вывоз раненных и снабжение боеприпасами. Наверно Судоплатов пришел к таким же выводам и самолетик уже готовят.

- Да я тоже про это думал, но восемьдесят тысяч прогнать через порталы, из-под Киева в Крым. Тут кто угодно заинтересуется таким феноменом.

- Знаешь Санька, устал я голову ломать еще над этими проблемами. Пусть руководство СССР и Ставка об этом думает, разрабатывает информационное прикрытие и легендирование. Мы им за определенное количество горючего и продуктов просто организуем транспортную поддержку, а дальше не будем заморачиваться. У нас там и так скоро война начнется, чувствую все, что до этого было только цветочки. Кстати, Санька хотел тебя спросить...

- О чем?

- Да вот тогда, когда бункер 'внутряков' бандюки захватили, как ты смог тогда по тихому просочиться к стеллажам, где они свои маски хранили?

- Да, если честно сказать, самому до сих пор не верится. Реально тогда сам не до конца ощущал ситуацию, какой-то задор был. Правда, потом помнишь, как меня отходняк бить начал после всего этого.

- Ага, помню, как Катька тебя немецким трофейным шнапсом отпаивала.

- Ладно, командир. Сам будешь прыгать под Борисполем? Ты и так весь помятый, может, повременим?

- Куда? И так времени много потеряли. Ждем Судоплатова и летим. Это без вариантов. Вариации могут быть только в составе или количестве сопровождающих.

- Ну, я так ж думал. Кстати, командир, а есть тут у них самолеты, чтоб без прыжков можно было приземлиться? Кажется партизан так из тыла забирали. Что-то типа того 'кукурузника', как тебя тогда из-под Могилева вывезли.

- Да самый лучший вариант. Что-то мне тоже не особенно хочется ночью с парашютом прыгать. Опыт есть и при этом не самый приятный. По идее, утром увидим Судоплатова, который нас будет по заданию Берии зацеловывать и одновременно всех вокруг строить и пинать. Кстати, а ты что прыгать боишься?

Я на него подозрительно уставился и несколько театрально сузил глаза. Санька немного не понял моей игры и немного заерзал, как бы оправдываясь.

- Да как-то не было практики, да и высоту я не очень люблю.

- Понятно. Санька не заморачивайся, придумаем что-нибудь.

За таким разговором мы дождались завтрака. Когда мы перекусив, попивали горячий чаек, к нам в палату без стука буквально влетел порученец Нефедова, с новостью, что под утро Судоплатов прилетел на 'спарке' прямо в Севастополь, приземлившись на аэродроме на Херсонесе и через десять минут будет у нас. Это известие не могло не радовать. Мы с Санькой были не теми людьми, кто в такой обстановке мог спокойно сидеть без дела, поэтому известие о том что ожидание заканчивается, вселило в нас дополнительную порцию оптимизма.

В действительности пришлось ждать чуть больше десяти минут, но все равно Судоплатов появился неожиданно, по-деловому влетев в палату, блестя начищенными сапогами, и распространяя вокруг себя запах табака, одеколона и сапожной ваксы. Бегло оглядев две стандартные койки, выбеленный потолок и выкрашенные зеленой масленой краской стены, он кивнул головой и жизнерадостно поздоровался, со своей обычной доброжелательной улыбкой профессионального разведчика.

- Доброе утро Сергей Иванович.

- Доброе оно то доброе, Павел Анатольевич. Я смотрю, у нас уже входит в привычку встречаться в критических ситуациях. Вам не кажется, что это уже больше начинает походить на водевиль?

Но по усталому лицу Судоплатова было видно, что шутить у него просто нет желания и, не поддержав тон разговора, сразу перешел к делу.

- Да, что-то не очень. Слишком много людей гибнет, и, к сожалению, тут вина лежит теперь только на нас. Со своей стороны вы все делаете безупречно, даже при угрозе щадили наших бойцов. Моему руководству это известно и соответственно оценено.

- Цену знаете?

- Да. Вы потеряли убитыми трех человек.

- Поверьте для нас это очень много, с учетом того что большинство остальных ранены. Но, давайте поговорим более конструктивно.