«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) - Юрий Корчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вставил обойму в затворную коробку, большим пальцем вдавил патроны в магазин. Пять патронов – не густо. Выбрал цель. Мушка подрагивала, глаза заливало потом. Я сбросил танковый шлем, рукавом вытер пот. Теперь лучше видно. Снова тщательно прицелился, выстрелил – и еще один враг упал.
Справа ударил «максим». Как вовремя!
Пулеметчик бил короткими экономными очередями, но очень точно. Немцы залегли, потом отползли назад.
– Эй, друг! Лопатки не найдется?
Боец перекинул ко мне маленькую саперную лопатку в брезентовом чехле.
– Окоп расширить хочешь?
– Нет, своих похоронить.
Я пополз назад. В лесу встал и направился к танку. Он уже догорел – только чадил.
Я оттащил тело деда подальше в лес, выкопал неглубокую – в метр – могилу. Копать среди корней деревьев маленькой лопаткой было неудобно, пот заливал глаза. Вроде готово.
Я вытащил из кармана гимнастерки документы Петра – красноармейскую книжку, письмо и медальон. Вдруг из письма выпала небольшая фотография. На ней бабушка, молодая
еще. Я сразу узнал фотографию – видел дома такую же, только побольше. На глаза навернулись слезы.
Я подошел к бывшей стоянке, нашел моторный брезент, завернул в него тело и с трудом опустил в могилу.
– Прости, дед, не смог уберечь. Да и сам теперь не знаю – останусь ли жив.
Засыпал могилу землей, утрамбовал ногой. Из двух веток сделал подобие креста и воткнул в землю. Осмотрелся вокруг, пытаясь запомнить место. Я еще вернусь сюда, Петр…
Его документы сунул к себе в нагрудный карман. Подобрал лопатку и уже направился было к пехотинцам, как на опушке леса встретил старшину-пулеметчика.
– Жив, танкист?
– Я-то жив – экипаж погиб.
– Жаль, геройские были ребята.
Старшина помолчал:
– Что дальше делать думаешь, танкист?
– А ты?
– К своим пробираться надо. Патронов нету, да и людей едва ли два десятка осталось. – Старшина снял пилотку, вытер пот.
– Тогда я с вами.
Я дополз до окопа, вернул саперную лопатку, за ремень вытянул из окопа винтовку. Только четыре патрона в ней, но все же не безоружен. На войне солдату без оружия остаться – самое последнее дело.
Когда начало смеркаться, пехотинцы покинули окопы и собрались в лесу. Третья часть их была ранена: у кого рука была забинтована, у кого – голова. Но все при оружии. Старшина даже «максим» прикатил.
Один из бойцов не выдержал:
– Старшина, да брось ты эту бандуру – все равно ведь патронов нет, мешать только будет.
– Казенное имущество, как же его бросить? На мне числится.
– Если так рассуждать, то вон танкист должен за собой танк сгоревший тащить.
– Разговорчики, Крылов! Местность кто-нибудь знает?
Все переглянулись, помолчали.
– Так, понятно. И карты нет.
– Зачем тебе карта? – вмешался я. – Идем на восток, мимо своих не промахнемся.
– Верно, конечно, только непонятно – где немцы и где наши.
– Эка, хватил! Где сейчас немцы, и в генштабе небось досконально не знают. А в нашем случае самый хороший вариант – языка взять, да не простого, а как минимум офицера с картой.
– Кто ж его брать будет? У меня не все с винтовкой толком обращаться умеют, а ты – «языка»!
– Тогда идем.
– А пулемет куда?
– Коли бросить жалко – закопай.
Было видно, что старшина колеблется. Бросить жалко – казенное имущество; тащить с собой – груз уж очень обременительный, почитай, три пуда бесполезного железа, поскольку патронов нет. У каждого бойца боезапас – только то, что в магазинах винтовок, подсумки пустые.
Хозяйственная жилка перевесила.
Старшина вытащил из чехла саперную лопатку, сноровисто вырыл небольшую яму, быстро разобрал пулемет на три крупные части – станок, тело и щит, уложил в яму и присыпал землею.
– Думаю, погоним немца вскоре, тогда и откопаю, – успокоил себя старшина. Повернулся к нам: – Идем цепочкой по одному с интервалом пять метров. Не отставать.
И первым пошел по лесной тропе.
Взошедшую луну периодически закрывало тучами, идти было тяжело – ноги цеплялись за коряги, кочки, траву. Чем дальше отходили мы от брошенных позиций, тем гуще становился лес. Ветки в темноте так и норовили хлестнуть по лицу. Хоть глаза и привыкли к темноте, нам все равно приходилось напрягать зрение и слух, чтобы не потерять из вида идущего впереди.
Так шли мы часа два, но не думаю, что преодолели больше пяти-шести километров.
На привале я подошел к старшине:
– Давай на дорогу выходить, она правее идет. За ночь по ней дальше уйти можно.
– А вдруг немцы?
– Ночью немцы спят. Да и человека вперед послать можно – метров за сто от основной группы. Случись чего, упредит заранее, чтобы все под удар не попали.
– Разумно. А кто первым пойдет?
– Да хоть бы и я.
– Договорились. Будем выбираться на дорогу.
Немного отдохнув, мы стали забирать вправо, пока не
вышли на дорогу. Была она пустынна, вся в воронках от бомбежек, дорожное полотно покромсано гусеницами танков. Но идти по ней было несравненно легче, чем по ночному лесу.
Я выдвинулся вперед и шел в одиночестве, больше прислушиваясь, потому как видно было на расстоянии не более двадцати шагов.
Шли мы таким образом часа два, как вдруг я заметил блеснувший впереди огонек. Лучик фонарика или неосторожно включенная фара, но я бросился в кювет и трижды коротко свистнул.
Через несколько минут ко мне по обочине подобрался старшина:
– Чего тут?
– Огонек впереди мелькнул. Непонятно – наши или немцы.
– Ага, понял. С дороги в лес уйти надо, до утра немного осталось. Отдохнем, а рассветет – увидим.
– Так же думаю.
– Тогда в лес, танкист.
Я направился перебежками в темнеющий совсем рядом лес, старшина – назад, к бойцам. Встретились уже под покровом деревьев.
– Краснов! На опушку, будешь в охранении. Всем остальным – отдыхать до утра.
Все с удовольствием улеглись – кто где. Ноги уже гудели от ходьбы, в животе бурчало, нестерпимо хотелось есть. Сон сморил быстро.
Нас разбудил натужный рев моторов. От опушки, пригибаясь, прибежал Краснов:
– Товарищ старшина! Немцы!
– Чего орешь? Говори тише!
Старшина, пригнувшись, метнулся к опушке, я – за ним. Упали, укрывшись за соседними деревьями. К нам по дороге подходила колонна танков и бронемашин.
– Немцы! Сколько же их! – прошептал старшина.
Колонна казалась нескончаемой. Мимо нас давно уже
прогромыхали первые танки, а конца колонне, насколько хватало глаз, не было видно. Черт, силища прет!
Мы отползли подальше в лес, к своим.
– Уходим глубже в лес и идем параллельно дороге, – скомандовал старшина.
Так и пошли – по рощицам, оврагам, перебираясь через небольшие речушки. В отдалении слева погромыхивали пушки.
Мы миновали густой лес, вышли на опушку и остановились, осматриваясь. Вроде никого.
– Танкист, бери пятерых бойцов и перебежками – к тому лесу.
Впереди, через кочковатый луг, виднелся лес, его пересекала малоезженая грунтовка.
Старшина отсчитал пятерых солдат.
– Ну, давайте. Потом и мы – малыми группками.
Мы побежали через луг.
Я озирался по сторонам, но судьба нам благоволила, и мы достигли леса беспрепятственно.
Я встал на опушке леса и махнул рукой. От основной группы, скрытой за деревьями, отделились еще пятеро и побежали к нам. Вроде и недалеко, но по кочкам, и трава высокая. Я пока добежал, запыхался.
И эти добежали благополучно – упали среди деревьев, жадно хватая воздух пересохшими ртами.
Я снова подал сигнал рукой. Не знаю уж, почему, но на этот раз побежали все оставшиеся. Я четко видел старшину – он единственный был в фуражке.
Едва бегущие добрались до середины луга, как раздался треск моторов, и на луг по грунтовке въехали немецкие мотоциклисты. Шесть мотоциклов, на каждом – два мотоциклиста: один – за рулем, второй – в коляске, за пулеметом. Твою мать! Что можно сделать с десятью винтовками против шести пулеметов на открытом месте?
Пулеметчики с ходу открыли огонь, и среди бегущих появились убитые. Остальные залегли, послышались редкие винтовочные выстрелы.
Немцы разделились на две группы и стали обходить лежащих с двух сторон, поливая их из пулеметов. Впрочем, к группе старшины они не спешили приближаться. Как же выручить его и бойцов?
– К стрельбе приготовиться! По мотоциклистам – огонь!
Я поймал на мушку сидевшего в коляске пулеметчика –
он сейчас опаснее водителя. Нажал на спуск. Рядом громыхнули еще выстрелы. Немцы не ожидали удара в спину. Из трех мотоциклов, бывших к нам ближе всего, один перевернулся, на втором был убит пулеметчик. Третий мотоциклист рез-
ко развернулся, и пулеметчик дал по лесу длинную очередь. Справа от меня вскрикнул раненый.
Я встал за дерево, положил винтовку на ветку и тщательно прицелился. До мотоцикла было метров сто. Выстрел! Пулеметчик дернулся, завалился набок, ствол его МГ задрался вверх.