Охотники за умами. ФБР против серийных убийц. - Марк Олшейкер

Мы обменялись клятвами, и священник провозгласил нас мужем и женой. И я удивился, когда он нашел для меня добрые слова:

— Я только третьего дня познакомился с Джоном Дугласом, и он заставил меня сильно задуматься о моих религиозных убеждениях.

Бог знает что такого я ему наговорил, но иногда Всевышний распоряжается по-своему. В следующий раз историю о витых нашлепках я рассказал в Сиэтле тому священнику, которого Пэм пригласила молиться обо мне. И он тоже в неё поверил.

Короткий медовый месяц мы провели в «Поконосе» — с ванной в виде сердца, с зеркальными потолками и прочей изысканной чепухой. Потом поехали на Лонг-Айленд, где родители устроили для нас вечеринку: немногие из моих родных смогли присутствовать на самом бракосочетании. После свадьбы Пэм перебралась в Милуоки. Она окончила колледж и стала учителем. У молодых учителей всегда масса проблем — их, как правило, направляют для подмен в самые трудные городские школы. Одна из таких школ для старшеклассников пользовалась особенно дурной славой: учителей там постоянно колотили, а в отношении молодых женщин-педагогов было совершено несколько попыток изнасилования. Наконец я выбрался из рекрутской кутерьмы и с головой окунулся в работу во взводе реагирования, который в основном занимался банковскими кражами. Несмотря на явную опасность, угрожавшую моей собственной жизни, я все больше беспокоился о Пэм. У меня для защиты был хотя бы револьвер. Как-то раз четверо учеников затолкали её в пустой класс, накинулись, стали лапать. Пэм закричала, вырвалась, худшего удалось избежать, но я был вне себя. Захотелось прихватить с собой пару агентов, ввалиться в школу и надрать негодяям зады. Моим лучшим приятелем в то время стал специальный агент по имени Джо Дел Кампо, который сотрудничал со мной в делах о банковских ограблениях. Мы частенько околачивались у еврейской пончиковой на Оукленд-авеню поблизости от милуокского студенческого городка Висконсинского университета. Ее содержали супруги Гольдберг — Дэвид и Сара. Вскоре мы подружились, и старики стали относиться к нам как к сыновьям.

Иногда спозаранку мы весело вваливались к ним и при оружии помогали ставить тесто на очаг. Завтракали, уходили, чтобы поймать какого-нибудь скрывающегося от правосудия субъекта и выполнить указания по паре других дел, потом возвращались обедать. У нас у обоих были связи с Центром еврейской общины, и ближе к Рождеству и празднику Ханука мы приобрели Гольдбергам членство. Постепенно в пончиковой к нам стали присоединяться другие агенты, и мы прозвали это место просто «У Гольдбергов». Там мы устраивали вечеринки, которые посещали наш ССА и его помощник. Джо Дел Кампо был замечательным парнем, говорил на нескольких языках, превосходно владел оружием. Его отвага сыграла решающую роль в одной из самых трудных ситуаций, в которых мне довелось оказаться.

Зимой мы с Джо сидели в отделении и допрашивали типа, которого накрыли утром. И тут раздался звонок — милуокская полиция сообщала, что взяты заложники. Джо провел на дежурстве ночь, но мы, не мешкая ни секунды, бросили своего подопечного слегка поостыть и выехали на место происшествия. У старинного дома тюдоровской эпохи мы выяснили, что кашу заварил некто Джэкоб Кохен, который только что застрелил агента ФБР Ричарда Карра. Тот пытался ворваться к нему в квартиру, заблаговременно оцепленную еще необстреленной спецгруппой Бюро, но получил пулю. Обезумевший преступник проскочил сквозь ряды заграждения и при этом схлопотал два заряда в ягодицы. Но по пути он схватил игравшего в снежки мальчугана и скрылся в доме. У него оказалось трое заложников — двое детей и взрослый. Хотя вскоре взрослого и одного ребенка Кохен отпустил и остался с мальчиком примерно двенадцати лет.

К тому времени наши пришли в полное бешенство. Лютый холод. Кохен совершенно потерял голову, а нашпигованный свинцом зад только подбавлял преступнику злости. Милуокская полиция и ФБР начали откровенно цапаться, потому что ситуация становилась все более угрожающей. Спецгруппа была в полном мандраже: ребята вышли на первое дело и упустили убийцу. Бюро жаждало крови, поскольку потеряло своего человека. А тут еще вмешалась чикагская полиция, которая заявила, что намерена прибыть для ареста подозреваемого, и если уж кому-то в него стрелять, то это ее право.

Наконец, появился старший специальный агент Герб Хокси и тут же добавил ко всеобщей сумятице две новые ошибки. Во-первых, воспользовался матюгальником, который превращал каждое его слово в напористый ультиматум, вместо того чтобы позвонить по телефону, дававшему большую гибкость и возможность вести переговоры один на один с преступником. И во-вторых, предложил себя вместо мальчика в заложники.

Затем он забрался на сиденье машины ФБР, её окружила полиция, и автомобиль попятился на дорогу. В это время Дел Кампо попросил подсадить его на крышу. Только не забывайте, что перед нами был дом тюдоровской эпохи с крутыми скатами, которые на холоде совершенно обледенели, и сам Джо провел бессонную ночь. А его единственным оружием был «магнум 357» с длиной ствола два с половиной дюйма. Кохен вышел из дома. Обхватив голову мальчика рукой, он крепко прижал к себе его хрупкое тельце. Детектив Бисли из управления милуокской полиции отделился от группы копов и сделал шаг вперед..

— Джек, мы сделаем все, что ты хочешь! Только отпусти мальчика!

Дел Кампо полз вверх по скату крыши, и полицейские поняли, что он задумал. Преступник и заложник приблизились к машине. Везде был лед. Внезапно мальчик поскользнулся, и от неожиданности Кохен ослабил хватку. В это время Дел Кампо появился на коньке. Он понимал, что пуля из короткоствольного револьвера может уйти вверх, и поэтому прицелился в шею и спустил курок. Выстрел был на удивление точен — пуля ударила в самую середину шеи. Кохен рухнул на землю, но никто не мог понять, кого зацепило — его или мальчика. Тремя секундами позже пули изрешетили машину. Под перекрестный огонь попал детектив Бисли и получил ранение в ахиллово сухожилие. Мальчик на четвереньках полз перед самым капотом машины, и в это время она покатилась, потому что ССА Хокси задело осколком разлетевшегося стекла. К счастью, ребенок сильно не пострадал.

Верное стилю ФБР местное телевидение тем же вечером показало, как старшего агента Герберта Хокси вывозят на каталке из отделения скорой помощи с окровавленным ухом. И пока каталку толкают прочь, он дает интервью для прессы:

— … ФБР… Бог… материнство… яблочный пирог… — и прочее и прочее.

Но это был еще не конец истории. Все точили зубы на Дел Кампо: полиция — за то, что он отнял у них выстрел, спецгруппа — потому что из-за него они оказались в дураках. Ребята отправились к помощнику ССА Эду Бесту и начали жаловаться, но тот встал на защиту агента, заявив, что Дел Кампо разрешил ситуацию, которая создалась по их милости. Когда Кохена с места события увозили на «скорой помощи», он еще был жив, несмотря на тридцать или сорок пулевых отверстий. Но, ко всеобщему облегчению, по прибытии в госпиталь скончался. Специальный агент Карр чудом выжил: пуля Кохена пробила ему воротник пальто, срикошетила от трахеи и застряла в легком. Карр сохранил это пальто и изо дня в день с гордостью его надевал.

Мы с Дел Кампо представляли грозную команду, если только нас не одолевали приступы хохота, от которых мы никак не могли избавиться. Однажды мы отправились в бар голубых, чтобы заполучить информаторов по делу о гомосексуалисте-убийце. Внутри было темно, и потребовалось время, чтобы привыкли глаза. Внезапно мы поняли, что все посетители как один уставились на нас и заспорили, которого они больше хотят. Но тут мы увидели над стойкой плакат: «Хорошо бы найти мужчину покрепче!» и, покатившись со смеху, как два последних придурка, провалили все дело.

Многого нам не требовалось. Мы смеялись, разговаривая со стариком в кресле-каталке из богадельни и с сорокалетним владельцем ателье мод, у которого наполовину съехал с головы парик. Нам вовсе было не важно, над чем смеяться. Оказалось бы только рядом смешное, и мы его находили. На первый взгляд это кажется проявлением черствости, но способность веселиться нам очень помогала. Если изо дня в день видишь трупы и кровавые сцены, особенно когда среди пострадавших есть дети, если разговариваешь с сотнями, а потом и тысячами жертв и их родственниками и понимаешь, какие невероятные вещи человеческое существо способно сотворить с себе подобными, лучше уж смеяться над всякими глупостями. Иначе можно сойти с ума.

В отличие от других ребят в ФБР я не сходил с ума по оружию, хотя во время службы на военно-воздушной базе числился хорошим стрелком. Я решил, что какое-то время было бы интересно послужить в спецгруппе, которая существовала при каждом региональном отделении Бюро. Работа в ней была непостоянная. Пятерых членов группы вызывали, когда возникала необходимость. Меня определили снайпером, то есть тем, кто отстоит от цели дальше всех и стреляет с большой дистанции. Другие члены группы имели серьезное армейское прошлое — «зеленые береты», рейнджеры, — а я обучал плавать детей пилотов. Командир группы Дэвид Коль впоследствии стал помощником заместителя директора в Квонтико, и именно он предложил мне возглавить Исследовательское подразделение поддержки. Помню один случай, хотя и не такой сумбурный, как эскапада с Джэкобом Кохеном: какой-то малый ограбил банк, во все лопатки удирал от полиции и наконец забаррикадировался на складе. В это время вызвали нас. Парень был совершенно не в себе, стащил с себя всю одежду, натянул снова. Потребовал привести жену, что тут же было исполнено. В последующие годы, проводя анализ подобного типа личности, мы поняли, что делать этого ни в коем случае нельзя. Нельзя поддаваться на такие требования, поскольку преступник в первую очередь желает видеть тех, кого считает первейшими виновниками всех своих неприятностей. Значит, мы подвергаем этих людей опасности убийства и самоубийства. К счастью, в тот раз жену не завели на склад, а предложили поговорить с мужем по телефону. Преступник положил трубку и в следующую секунду вышиб себе из револьвера мозги.