Преломление. Обречённые выжить - Сергей Петрович Воробьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, красиво умереть не запретишь. Но нелепо, согласитесь! А нам было суждено остаться в живых. Честно скажу, не знаю: что лучше?
Пока, наверное, второе — жить. А дальше — посмотрим.
Такие вот именины…
Чилингаров из «Затерянного мира»
Кто в нынешнее время не слышал о Чилингарове? Можно быть уверенным, что даже тинейджер в мешковатых штанах и с бутылкой пепси, у которого в голове звучит исключительно рэп, а телевизионная передача «Дом-2» является единственным информационным контактом с внешним миром, на вопрос, знает ли он Артура Чилингарова, обязательно ответит: «А то!!!»
Мне пришлось встретиться с легендарным полярником, будущим орденоносцем и депутатом Госдумы, когда он ещё и не мечтал о восхождении на вершину власти. Хотя методично и упорно шёл к ней, возможно и не сознавая этого. В неполные тридцать лет Артур Николаевич был уже начальником созданной им комсомольско-молодёжной дрейфующей станции СП-19 («Северный Полюс — 19»). И в самом начале семидесятых его мужественное бородатое лицо, покрытое изрядным слоем арктического инея, глядело на нас со страниц комсомольских газет и журналов.
Возможно, именно его харизматический образ повлиял на моё решение, пусть и с некоторым опозданием, вступить в комсомол. Некомсомольцев в те времена брали только на комсомольские стройки Сибири. А после срочной службы в ВМФ я пошёл работать в известный всему миру институт Арктики и Антарктики. В то время это учреждение пополнялось современными научно-исследовательскими судами, на одно из которых я и попал в силу судьбоносных обстоятельств.
В 1972 году тот же Чилингаров опять организует комсомольско-молодёжный состав на станции «Беллинсгаузен» в Антарктиде. Тогда самому ему стукнуло уже 33. И «апостолы» его по зимовке были в разных, чаще немолодых летах, но на это закрывали глаза. Комсомолец — он никогда не стареет. И чем бы дитя ни тешилось, лишь бы было в русле политики КПСС.
На следующий год наше судно меняло зимовочный состав чилингаровцев в Антарктиде, и через месяц после выхода из Ленинградской гавани мы бросили якорь в бухте Ардли. На её берегу располагались тогда только две полярные станции: советская «Беллинсгаузен» и чилийская «Президент Эдуардо Фрей». Сейчас таких станций уже с десяток.
Через день в двух кабельтовых от нас встало на якорь чилийское обеспечивающее судно — военный транспорт «Пилото Пардо». На третий день к нам пришёл сигнал SOS с терпящего бедствие французского океанографического судна «Калипсо» с Жаком Ивом Кусто на борту. И наконец, четвёртый день ознаменовался прибытием на борт нашего судна самого Артура Чилингарова.
В промежутке между этими событиями мы, по нашей же безалаберности и разгильдяйству, утопили на глазах у чилийцев в водах бухты Ардли несколько тонн листового металла и дорогое сварочное оборудование. Французский экипаж во главе с Жаком Кусто, устранив с помощью чилийцев технические неполадки на своём судне, был готов оказать нам помощь в подъёме груза — «Калипсо» имело оснащение для такого рода деятельности. Но это же огласка на «всю вселенную»! Поэтому руководство экспедиции категорически не хотело встречаться с известным на весь мир исследователем-подводником.
Карьера полярного исследователя Чилингарова могла не выдержать такой услуги со стороны капиталистического мира. Предложение француза дождаться его прихода в бухту и оказать нам помощь было проигнорировано. Под предлогом жёсткого графика работ мы очень быстро снялись с якоря и, взяв на борт идейно выдержанного комсомольца Чилингарова с его молодёжным зимовочным составом, ринулись в воды Индийского океана. Таким образом Артур Чилингаров собственноручно исключил из своей насыщенной событиями биографии эпохальную встречу двух известных исследователей нашей планеты — Артура Чилингарова и Жака Ива Кусто.
С Чилингаровым впервые мне удалось встретиться нос к носу во внутреннем коридоре нашего идущего к западному берегу Австралии теплохода. Знаменитый полярник и бывший комсомолец шёл навстречу на твёрдых, растопыренных циркулем ногах.
В то время я находился под неизгладимым впечатлением романа Артура Конана Дойла «Затерянный мир» и, увидев воочию Чилингарова, оторопел: передо мной предстал вылитый профессор Челленджер из упомянутого романа. Как будто автор известной книги списывал портрет своего героя именно с Артура Николаевича. Дело было не только в самих образах, но и в именах и фамилиях писателя и его героя: Артур Николаевич — Артур Конан Дойл, Чилингаров — Челленджер. Звучало похоже. А если вы ещё и откроете роман с описанием внешности профессора Челленджера, то найдёте поразительные совпадения. Создавалось впечатление, что известный писатель долго и хорошо знал Чилингарова и перенёс его образ в свой роман, сделав его самым колоритным персонажем. Тайна этого совпадения была удивительна.
Когда Чилингаров поравнялся со мной, я, замерев от удивления, тем не менее вежливо посторонился. Сначала он будто меня не заметил, но, пройдя мимо, медленно развернулся в полкорпуса и, видя моё оцепенение, довольно улыбнулся: мол, да, это я, Чилингаров-Челленджер из «Затерянного мира»!
И у меня в голове мелькнуло: а почему материк Антарктида не мог оказаться именно тем затерянным миром, в котором очутились герои романа английского писателя? Ведь Антарктида действительно представляет собой далёкий затерянный мир, и в этом мире когда-то, многие тысячи лет назад, росли древовидные папоротники и бродили гигантские доисторические животные, так красочно и живо описанные Конаном Дойлом.
С этого момента Чилингаров стал для меня образом мифическим.
Мы продолжали свой путь на восток — в Австралию для пополнения запасов топлива, воды и продовольствия. Я находился в своём окружении, Чилингаров — в своём. Часто он появлялся на ходовом мостике, наблюдая за неспокойным в тех широтах океаном, ведя нехитрые разговоры с капитаном или его помощниками, несущими ходовую вахту.
В Австралии, в порту Фримантл, судьба свела нас с Чилингаровым в одну четвёрку увольняющихся на берег. В те, не столь уж и далёкие, времена сход на чужой берег был строго регламентирован и расписан помощником капитана по политической части. По его раскладу я попадал в группу вместе с будущим думцем, будущим членкором, просто — членом Британского Королевского общества, героем Советского Союза, героем РФ, кавалером орденов Ленина, Святого Месропа Маштоца и Бернардо О’Хиггинса, а также кавалером ордена Почётного Легиона. Судьба подарила мне пребывание, пусть и кратковременное, в лучах предстоящей славы этого необузданного человека. Будущий орденоносец, кавалер, герой смотрел поверх наших голов в туманную для нас, но ясную для его комсомольского взора даль. Чтобы лучше видеть эту даль, он одолжил у четвёртого
