Враг народа. Академия красных магов (СИ) - Блум Мэри

Следуя совету, я слегка расслабил руку и вновь сосредоточился. Сердце гулко стучало, под ногами колыхалась трава, над головой шелестели листья — звуки сливались, словно исчезая друг в друге. Сам собой вспомнился стук колес в поезде, когда у меня что-то получилось — искрящая синева, которая спалила Лёнин метеорит. Я представил, как эта синева бежит по моему телу, разносясь все дальше с каждым ударом сердца, достигает ладони и медленно просачивается сквозь нее. Следом синее свечение плавно растеклось по моей руке — не яркое, будто чуть притушенное.

— Получается! — воскликнул я. — Видишь?

Генка озадаченно посмотрел на меня.

— Что?

— Сияние!

С каждым мигом оно становилось чуть ярче, словно разливаясь по коже. Генка огляделся по сторонам, все еще не понимая.

— Где?

— Рука, — ответил я.

Он уставился на мою руку — прямо на сверкающую синеву, а потом, слегка хмурясь, поднял глаза на меня.

— Такое бывает, — пробормотал он, — галлюцинации от перенапряжения… Лучше хватит на сегодня, а то много поначалу нельзя.

Сияние тут же исчезло, будто оно и правда мне лишь привиделось, а в голову моментально ударил знакомый противный жар. Пытаясь от него избавиться, я потер виски.

— Ты только один лучше не практикуйся, — вдруг посоветовал Генка.

— Почему?

— А вдруг что случится. Стихия может и навредить…

— Что и такое бывает?

— А то, — он задрал майку.

Пояснение оказалось нагляднее некуда. Слева на его животе красовалось внушительное темное пятно — след давнего и довольно сильного ожога. Однако больше внимания привлекло не оно, а выбитый на коже витиеватый рисунок с другой стороны — что-то вроде пирамидки со странными символами внутри.

— Это что? — спросил я.

— Магическая татуировка, — ответил сосед, натягивая майку обратно. — Для усиления огня.

— А еще какие есть?

— Да их полно, — отозвался он. — Но до двадцати лет разрешено только одну.

Генка раскинул руки в стороны и сладко потянулся, словно официально завершая нашу зарядку.

— Все это, конечно, важно, — заговорщическим голосом продолжил он, — но меня сейчас больше интересует другой вопрос… Что тут по девчонкам?

— В наличии, — хмыкнул я. — А ты что, вчера только полянки осматривал?

— Ну дочек наркомов же на всех не хватит, — парировал он.

Обсуждая более приземленные темы, мы направились к общежитию, чтобы принять душ и успеть на завтрак.

В столовой людей оказалось заметно больше, чем вчера. Взяв на раздаче кашу, хлеб с маслом, сыр, сладкие пирожки и чай, я повел Генку за стол в самом центре зала, который уже начал считать своим. Сейчас там в одиночестве сидела Роза в форме академии, которая ей, к слову, очень шла. Вьющиеся черные кудри щедро разметались по зелени гимнастерки. Черные глаза, в которые вчера будто намертво впечатались буквы, сегодня с интересом скользили по залу, пока не замерли на мне и Генке. Я коротко представил их друг другу, и мы с ним сели напротив. Покончив с вежливостью, Роза уставилась на его синяк, расцветший сегодня как гигантская фиалка.

— И кто тебе это поставил? — полюбопытствовала она.

— Я поставил гораздо лучше, — хмыкнул Генка.

— Подтверждаю, — сказал я, слегка потирая голову, которая, казалось, еще горела после утренней тренировки с магией.

Мимо, гремя подносами, прошли вчерашние метальщики столового ножа, бросив мимолетный взгляд в мою сторону и — что мне не особенно понравилось — достаточно пристальный в сторону Розы. Однако к нашему столу они не подошли.

— Готов к экзаменам? — спросила она у Генки, свернув на свою любимую тему.

— А ты? — отозвался он.

— Весь август над книжками сидела.

— О, отлично! — заметил он, воодушевленно уплетая кашу. — Давай тогда вместе сядем…

Кажется, он нашел, у кого можно списать. В следующий миг за спиной прогрохотали шаги, не предвещая приятной встречи. Я обернулся, и взгляд сразу уперся в еще один сочный фиолетовый синяк, словно пол-лица небрежно раскрасили. Вчерашний типчик со стройки, гордо представившийся Голицыным, подвалил к нам.

— Ну да, конечно, — ядовито протянул он, переводя глаза между мной и Генкой, — отбросов тянет друг к другу!

— Вали отсюда, Стасик, — небрежно бросил сосед, — или за добавкой пришел?

Вместо того чтобы прислушаться к совету, тот вдруг резко повернулся ко мне.

— Ты, валенок сибирский, много о себе не думай! Да, иногда такое бывает, что в академию приглашают непонятно кого…

Голицын говорил, а я не вслушивался, рассматривая широкие волны вокруг него — фиолетовые, как синяк на его лице. Они отрывисто подергивались, будто собираясь сорваться с места и отхлестать меня. Такая эмоция обычно рождалась из злорадства, смешанного с тщеславием и разбавленного ложным чувством собственного превосходства. Гремучая смесь, которая ослепляет противника — пока он видит только, как хорош он, он не замечает, как опасен ты.

— … но не обольщайся, ты тут вообще никто, и тебя…

Я лениво мазнул глазами вверх, и, повинуясь, волны сплелись над его головой, готовясь обрушиться на него, как клубок отвратительных фиолетовых змей. Как он говорит, я слышал — теперь хотелось послушать, как он будет визжать.

— Какие-то проблемы, Голицын? — вдруг раздался за моей спиной знакомый девичий голос, правда, звучавший сейчас не дружелюбно, а холодно.

Волны тут же дернулись и втянулись в его тело обратно, торопливо прячась. Поднос со стуком приземлился напротив меня. Нина, чьего приближения я не услышал, сосредоточившись на чужой эмоции, подошла к столу. Следом за ней появился и Лёня.

— А ты уверена, — Голицын недоверчиво скользнул глазами по ней, — что это компания твоего уровня?

— А ты уверен, — все так же холодно спросила она, садясь рядом с Розой и напротив меня, — что стоит продолжать в таком же духе?

Демонстративно скривившись, он развернулся и отвалил.

— И правда, — Роза проводила его глазами и повернулась к Генке, — синяк, который поставил ты, гораздо лучше. Больше во всяком случае точно…

— Не думаю, — строго заметил Лёня, опускаясь на стул рядом со мной, — что этим стоит гордиться.

Пока он вдруг не начал новой лекции про правила академии, я представил вновь прибывшим Гену, который чуток растерялся в обществе Нины, будто к нам подсел сам нарком.

— Геннадий Скворцов, — официально представился он, пожимая Лёнину руку.

— Очень приятно, — улыбнулась на другой стороне стола Нина, заметно разряжая обстановку.

Разряжая ее еще больше, Роза начала у нее что-то спрашивать про сегодняшние экзамены. Не вслушиваясь в то, что меня не касается, я покосился на стол неподалеку, куда ушел Голицын и откуда, не переставая, теперь недобро пялился на нас.

— У тебя с ним вообще что? — тихо спросил я Генки.

— Да ничего особенного, — отозвался он, погружая ложку в кашу. — Просто папаша общий.

— Так вы братья?

— К счастью, только наполовину, — ответил он и отправил кашу в рот.

Я же к своей тарелке еще даже не прикоснулся — мне и без горячей еды было душно. Голова с каждой секундой пылала все сильнее, грудь пережимало словно тисками, и мне все труднее становилось дышать. Надеясь, что станет легче, я расстегнул воротник рубашки.

— Смотри… — неожиданно прошептал Генка, показывая глазами куда-то в сторону.

По залу столовой с подносом в руках, казалось, даже не шла, а плыла девушка, не заметить которую было сложно. Длинные белоснежные локоны игриво струились по плечам и груди. Она была не в форме, как большинство девчонок здесь, а в легком зеленом платье чуть выше колен, которое изящно подчеркивало ее точеную фигуру. Явно дополняя образ, на ее плече болталась зеленая сумочка, на ногах красовались зеленые туфельки, в ушах качались серьги с крупным зеленым камнем, а на голове была ловко завязана зеленая лента. Среди всей этой зелени девушка казалась лесной нимфой. Парни как завороженные оборачивались в ее сторону. Генка рядом аж замлел, и я слегка толкнул его под бок. Так пялиться на девушку неприлично, а еще бесполезно: если так на нее пялиться, то от нее точно ничего не получишь.