И настанет весёлое утро (сборник) - Токмакова Ирина Петровна

Олеся сшила Тамаре белое платьице из марли с коротенькой юбочкой и множеством оборок. Это называлось «пачка». Всем ребятам починили ботинки.

И вот наконец Вера Александровна пришла и сказала:

– Завтра едем.

Утром после завтрака в телегу запрягли Мишку. На дно телеги положили сено и байковые одеяла. Взяли с собой хлеб. Тётя Нюра сказала:

– Мало ли что…

И ещё взяли с собой горшок – тоже «мало ли что». И ещё два бидона с водой.

Потом нарядились. Потом пришёл Степан Степанович. И Вера Александровна. И Олеся. И все поехали. Мишка шёл медленно. Его погоняли, но он всё равно шёл медленно, потому что ему было тяжело. Все нервничали и боялись опоздать.

Потом у Мишки порвался какой-то чересседельник. Потом Тамара захотела пить, и все захотели пить, и тётя Нюра всех поила и ругалась.

Наконец проехали большое поле и въехали в город и так затряслись по булыжной мостовой, что языки во рту задрыгали и заныло в животе. Свернули на ту улицу, где был госпиталь. У ворот их дожидалась тётенька. Она была в белом халате, а из-под халата выглядывала военная гимнастёрка. Она кинулась навстречу и закричала:

– Ну что же вы, ну где же вы? Раненые ждут. Обед уже скоро. Ну, скорее, скорее…

Вошли в госпиталь. Там пахло свежей масляной краской, варёной капустой и каким-то знакомым-знакомым лекарством. Прошли белыми гулкими коридорами, поднялись по каменной лестнице, потом протопали по деревянным ступенькам и вдруг очутились на сцене. На сцене стоял такой же рояль, как у ребят дома.

А в зале на стульях и на подоконниках сидели раненые в серых халатах.

Фашисты ранили их на войне, и теперь они лечились в госпитале, чтобы снова поехать на фронт и выгнать фашистов с нашей земли.

Ребята выстроились в два ряда. Степан Степанович заиграл. Ребята запели «Петлицы голубые».

Тамара танцевала. Она плавно поднимала руки, и опускала их, и вставала на цыпочки, и приседала, и кружилась.

Когда кончился танец, раненые закричали и захлопали в ладоши, а один раненый хлопал ладонью по коленке, потому что у него не было второй руки. Степан Степанович снова заиграл Тамарин вальс, и она танцевала всё сначала. А Валю заставили три раза подряд прочесть «Баясика».

Потом звонил какой-то звонок, приходили тётеньки в белых халатах, говорили:

– Товарищи, ведь обед, идите же, наконец, в столовую!

Но никто не двинулся с места до тех пор, пока ребята не исполнили весь свой репертуар до конца.

Настала зима. Вода в затоне замёрзла, покрылась льдом. Олеся каталась по льду на коньках, а ребят туда не пускали.

Потом затон замело снегом. И всё кругом замело снегом, так что возле дома приходилось самим прокапывать дорожки. Завхоз Исаак Маркович всё-таки достал лошадей и навозил дров, и в доме жарко натапливали печи.

Однажды, когда ребята вышли во двор гулять, они увидели такое, чего раньше никто из них не видел.

Светило солнце. Небо было светло-голубое, как летом. Сосны стояли тихо, не шевелились. Они были белые-белые, каждая веточка, каждая иголочка была покрыта чем-то белым, чем-то сахарным.

– Ой как красиво! – сказала Тамара. – Как в сказочной книжке.

– Это иней, – сказала тётя Нюра.

А ребята даже не галдели, как обычно. Они стали на крыльце и молча смотрели на сосны. Кругом была тишина. И было слышно, как кто-то вдалеке, в деревне, рубит дрова.

И ещё Исаак Маркович достал керосиновые лампы. Не какие-нибудь коптилки, а настоящие, со стеклом. Они горели светло и уютно. И вечером, когда за окнами было темно и тихо, ребята садились вокруг столика с лампой, и тётя Нюра рассказывала им сказку:

– «В некотором царстве, в некотором государстве жил старый старик, и было у него три сына: Иван Большой, Иван Меньшой да Иван – Средний брат.

Жили они дружно, пахали, сеяли, землю свою лелеяли. Всё было бы хорошо, да напало на их землю злое Чудище.

Днём-то тихо, а ночью – лихо. Только стемнеет – налетает Чудище на города и деревни. Как дохнёт огнём – так дым столбом.

Горит город, горят деревни, люди гибнут, дети остаются сиротами. Ходят дети по дорогам, плачут, убиваются, а Чудище над ними насмехается. Как налетит Чудище на поле, так людям недоля: вытопчет пшеницу, сожжёт рожь – ни колоска не соберёшь.

Говорит старик своим сыновьям:

„Собирайтесь-ка все трое: Иван Большой, Иван Меньшой да Иван – Средний брат. Нечего сидеть да горевать, надо с Чудищем воевать. Поешьте посытней да садитесь на коней. В добрый вам час“.

Так братья и сделали.

Выехали они в поле, стали темноты дожидаться. Вдруг слышат – из-под земли доносится голос:

„Эй, Иван Большой, Иван Меньшой да Иван – Средний брат. Это я говорю, ваша Земля. Вы обо мне радели, сил своих не жалели, сеяли, пахали, устали не знали. Теперь настал мой час с вами за добро добром расплатиться. Видите, вон среди поля дуб стоит? В дубе том чудесная сила, а Чудищу – могила. Отломите себе по суку от того дуба да Чудище этими дубинами и бейте“.

Дождались братья темноты. Налетело Чудище на поле, стало пшеницу губить. Тут поднял Иван Большой свою дубинку и огрел Чудище по голове. Замахнулся Иван Меньшой дубовым суком – Чудищу в хвост угодил, а Иван – Средний брат своей дубинкой Чудищу хребет переломил.

Тут Чудище и сдохло.

Спилили братья дуб, выкорчевали пень, а в яму Чудище свалили да засыпали. Поклонились они родной Земле, поблагодарили за совет и помощь и вернулись к отцу с победою…»

Сказка кончилась. Сначала все молчали. Потом Валя говорит:

– Чудище больше никогда не вернётся?

– Нет, не вернётся, – успокаивает его тётя Нюра.

– А дальше что?

– А дальше будем спать.

Валя капризничает, он просит, чтобы ему рассказали, что было дальше. Но уже поздно. Все ложатся спать и быстро засыпают. Тамара засыпает тоже.

Однажды ребят никто не разбудил. Никто не спел им: «Дети, в школу собирайтесь…» Валя открыл глаза первый. Ребята ещё спали. Разговаривать было не с кем. Он пощипал паклю из стенки. Потом сунул мизинец в расщелившееся бревно. Мизинец застрял. Валя его подёргал и вытащил. Из щели выбежал и побежал к потолку маленький чёрный паучок. Вале надоело молчать.

Он подёргал Тамарино одеяло.

– Тамара, а я видел во сне мыльную лошадь. Она была вся красивая, как мыльные пузыри.

Тамара посильнее зажмурилась, потом поняла, что она не спит, и открыла глаза.

– Ой, ребята, как светло! – закричала она. – А где же тётя Нюра?

В коридоре радио пело всем известную и почему-то страшную песню «Идёт война народная…». За стеной на кухне тётя Маруся-водоноска громыхала вёдрами. На дворе запрягали Мишку: Исаак Маркович собирался в город за продуктами. А тётя Нюра не приходила.

Потом прибежала Олеся. У неё были красные глаза и какое-то не такое лицо.

– Ребята, быстро одеваться и в умывальную, – сказала она. – Старшие, помогите маленьким застегнуть лифчики. Умоетесь – садитесь за столики. Я сейчас принесу кашу.

– А тётя Нюра?

– Тётя Нюра не придет. Тётя Нюра плохо себя чувствует.

А днём ребята узнали, что тётя Нюра получила «похоронную». Тёте Нюре написали, что её муж отважно сражался за Родину и погиб как герой.

Тётя Нюра пришла на другой день. Была она как обычно. Только бледная. И всё время туго стягивала косынкой голову.

Ребята вели себя тихо. Даже маленький Валя не капризничал совсем.

Приближался Новый год. Ёлка. Только вот не были ёлочных игрушек. Олеся принесла бумаги. Её выкрасили карандашами в разные цвета и выпросили у Исаака Марковича клей. Олеся разрезала бумагу на узенькие коротенькие полоски и научила ребят клеить из них цепи. Склеиваешь колечко, потом продеваешь полоску в это колечко и склеиваешь концы – получается два колечка вместе. Нанизываешь много-много колечек разного цвета, и получается длинная красивая ёлочная цепь.