Как работает стихотворение Бродского - Лев Лосев

Таким образом, за обычной для Бродского бесстрастной логичностью повествования отчетливо проглядывает тот хаос, та бездна, которая одновременно и ужасала, и вдохновляла Паскаля, Кьеркегора, Достоевского, Ницше, Шестова, Камю… Все это вводит нас в своеобразный «имперский дискурс» Бродского и, далее, в саму имперскую образность Бродского, где все несуразно, разностильно, разновременно (ср., хотя бы, «Post aetatem nostram» или «Развивая Платона»). Несуразна и имперская жизнь, где разрушение опережает строительство, а основным законом является закон трения. Разрушенная целостность порождает разрушенный дискурс, не различающий тем, цитат, языков и стилей, держащийся на частичности, намеке… И реализуется этот дискурс естественнее всего в стихотворениях «На смерть…».

Джеральд Смит (Англия). «КОЛЫБЕЛЬНАЯ ТРЕСКОВОГО МЫСА» (1975)

Колыбельная Трескового мыса (фрагмент)XIIДверь скрипит. На пороге стоит треска.Просит пить, естественно, ради Бога.Не отпустишь прохожего без куска.И дорогу покажешь ему. Дорогаизвивается. Рыба уходит прочь.Но другая, точь-в-точькак ушедшая, пробует дверь носком.(Меж собой две рыбы, что два стакана.)И всю ночь идут они косяком.Но живущий около океаназнает, как спать, приглушив в ушахмерный тресковый шаг.Спи. Земля не кругла. Онапроста длинна: бугорки, лощины.А длинней земли — океан: волнанабегает порой, как на лоб морщины,на песок. А земли и волны длиннейлишь вереница дней.И ночей. А дальше — туман густой:рай, где есть ангелы, ад, где черти.Но длинней стократ вереницы тоймысли о жизни и мысль о смерти.Этой последней длинней в сто размысль о Ничто; но глазвряд ли проникнет туда, и самзакрывается, чтобы увидеть вещи.Только так — во сне — и дано глазамк вещи привыкнуть. И сны те вещиили зловещи — смотря, кто спит.И дверью треска скрипит.

1975 (Англия)

Поэма «Колыбельная Трескового мыса» (дальше — КТМ) была написана в 1975 году и включена в сборник, составленный Вл. Марамзиным и JT. Лосевым из стихов Бродского, сочиненных после изгнания в 1972 году[72]. Большое значение этого произведения в творческом развитии Бродского давно получило признание[73], но ему пока не уделяли должного внимания, особенно его стиховой форме; нет ни одной статьи, в которой бы подробно освещался этот аспект[74]. В настоящей статье мы сначала предлагаем систематический анализ формальной стороны поэмы, начиная со структурного уровня стихотворной строки. Затем рассмотрим отношения между данными, выявленными в процессе этого анализа, и синтаксисом произведения на уровне предложения. Нужный методологический подход был выработан нами несколько лет тому назад при изучении еще одного крупного произведения Бродского[75], на основе общепринятых квантитативных методов современного русского стиховедения[76].

Текст КТМ разделяется типографически на 12 частей, пронумерованных автором римскими цифрами. В каждой части по 5 строф из шести строк каждая[77]. Хотя эти строфы одинаковы по количеству строк, их рифмовка неодинакова. Уже без помощи подсчетов ясно, что строки в нечетных частях, как правило, длиннее, чем в четных. Длина и ударяемость строк в частях обоих типов меняются так, что при общем единообразии возникают непредсказуемые вариации. Более того, ударяемость этих строк не совместима ни с двухстопными, ни с трехстопными размерами стандартного метрического репертуара современной русской поэзии. Чтобы выяснить стихотворную структуру КТМ, перечисленные признаки будут подвержены количественному анализу.

Для начала было подсчитано количество слогов в каждой строке. При этом были оставлены без внимания безударные слоги после рифмующего гласного в конце строки, в то время как безударные слоги в начале строки включились в подсчет; эти признаки составят предмет особого изучения на более поздней стадии работы. Оказалось, что 360 строк, из которых состоит текст, слагаются в общей сложности из 3927 слогов.

Из этого следует, что среднее число слогов на каждую часть — 327,2; среднее число слогов на строфу — 65,4; среднее число слогов на строку — 10,9. Эти цифры дают некий знаменатель, на фоне которого можно оценить вариации на более низких уровнях структуры произведения.

Самым заметным элементом вариантности в КТМ, как уже было сказано, является разница между четными и нечетными отрезками по отношению к длине строки. С тем чтобы уточнить эту разницу, были проведены подсчеты для каждой из двух типов отрезка отдельно. Результаты даны в таблице 1.

По таблице видно, что действительно существует хорошо выделенная разница между четными и нечетными частями с точки зрения силлабического веса: нечетные части всюду имеют перевес примерно на 25 %.

Помимо этого, силлабический вес меняется на протяжении произведения, по-разному в разных частях. Силлабический вес нечетных частей уменьшается прогрессивно с начала до конца произведения, но с перебоем в части V, где налицо небольшой подъем. Четные же части уменьшаются в целом, но с двумя перебоями: между IV и VI, и опять между VI и VIII, где в обоих случаях происходит легкий подъем. Самая последняя часть, четный, на два слога тяжелее части IV. Но последняя нечетная часть (XI) все еще превышает первую четную (II) на целые 40 слогов. На уровне части, следовательно, Бродский устанавливает два типа ритма в произведении как целом: альтернирующий ритм с одной части до следующей и всеобъемлющий ритм облегчения с начала до конца. Это облегчение непрямолинейно в четных частях; здесь в конце появляется противоречивый момент, с целью, наверное, отметить конец произведения, но также, можно предположить, чтобы избежать той предсказуемости, которую, как известно, автор не чтил.

Возникает вопрос о том, почему Бродский захотел придать структуре произведения такой четко выраженный облик, и ответ нетрудно найти: различия между нечетными и четными частями призваны формально маркировать противопоставление в содержании этих двух главных составных частей. В этом отношении они различаются достаточно однозначно с начала вплоть до отрезка VIII, т. е. на протяжении двух третей текста. В нечетных отрезках Бродский со всей свойственной ему проницательностью описывает природные и человеческие черты названной в заглавии произведения местности, — Тресковой мыс на берегу штата Массачусетс. В четных же частях автор прежде всего оценивает свои мысли и ощущения о недавнем своем перемещении из старого дома, России, в новый дом, США, и уделяет больше внимания первому, чем второму. В нечетных частях его манера в общем описательна, конкретна и безлична, в то время как в четных частях он аналитичен, абстрактен и субъективен. В нечетных частях стоит жаркая душная погода, особенно когда подступает темная ночь; в четных же частях тоже часто темно, но широта более северная и температура низкая[78].

В качестве примера мы возьмем по одной строфе из каждой серии частей. В первой строфе части V преобладают имена нарицательные, что особенно характерно для нечетных строф. Здесь тоже можно оценить характерный синтаксис КТМ в целом: перед ядром главного предложения с переставленными глаголом и подлежащим размещаются причастный и деепричастный обороты, и вслед за ним идет еще один деепричастный оборот и придаточное предложение, заканчивающееся не в конце строфы, а в середине ее последней строки

В городках Новой Англии, точно вышедших из прибоя,вдоль всего побережья, поблескивая рябоючешуей черепицы и дранки, уснувшими косякамистоят в темноте дома, угодивши в сетьконтинента, который открыли сельдьи треска. Ни треска, ни

[сельдь, однако же, тут не сподобились гордых статуй…]

В начальной строфе части VI синтаксис такой же сложный, но здесь существительные относятся не к предметам, а к понятиям:

Потому что поздно сказать «прощай»и услышать что-либо в ответ, помимоэха, звучащего как «на-чай»времени и пространству, мнимовеличавым и возводящим в кубвсе, что сорвется с губ,

[я пишу эти строки, стремясь рукой…]

На основании этих двух примеров можно предположить, что вышеупомянутая средняя длина строки в двух сериях частей (12,4 слогов в нечетных, 9,4 в четных) прикрывает определенные вариации между шестью индивидуальными строками, из которых составляется каждая строфа. В таблице 2 показана средняя длина строк по порядку в строфе: