Антикварная история - Елена Дорош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Было еще несколько снимков. Фото тридцать седьмого года, сорок пятого в Праге. Даже шестьдесят пятого. На параде в честь Победы. Везде тот же самый человек, только седины и наград на груди все больше. И на каждом снимке Петр Стах стоит, придерживая рукой наградную саблю. Гордился ею, наверное. Конечно, золотое оружие абы кому не вручают.
Маша внимательно рассмотрела изображение. Нет сомнений, что оружие то же самое.
На других листах из папки были копии документов, которые подтверждали, что Петр Андреевич Стах в тысяча девятьсот десятом году зачислен в лейб-гвардии Измайловский полк первой пехотной дивизии в чине рядового, в тринадцатом году произведен в старшие унтер-офицеры, а в пятнадцатом – в фельдфебели. Был еще один документ – список награжденных во время боевых действий в девятьсот пятнадцатом году. Фамилия Стаха значилась под номером сорок шесть. Документ сохранился не полностью, перечень самих наград смазан. Видно, подмок и чернила расплылись. Но имена читались четко.
– Саблю принес праправнук героя. Зовут Петр Молохов. Имя дали, как нетрудно догадаться, в честь героического предка. Документы я проверил.
– Что же вас беспокоит, не пойму. Думаете, эфес не настоящий, не золотой?
– Да в том-то и дело: самый что ни на есть настоящий! Настоящей некуда! И это само по себе рождественское чудо!
– Вы меня с толку совсем сбили!
– Дело в том, что этот самый Петр Стах в царской армии дослужился до фельдфебеля. На современный лад – старшины. А Георгиевским оружием награждались только начиная с обер-офицеров, то есть с прапорщиков. От фельдфебеля до прапорщика дистанция, как говорил Фамусов, «огромного размера».
– Ничего себе. Выходит, сабля не его, не Стаха? А чья? – Маша с опаской посмотрела на лежащее перед ней оружие.
– Вот это ты и должна выяснить. Сразу скажу, будет непросто. Но ты же профессионал. Умеешь работать с архивными документами.
– Тогда уточним задачу. Я должна найти тех, кто был награжден Георгиевским оружием во время Первой мировой войны и понять, кому принадлежало именно это. Так?
Лев Моисеевич кивнул и поднял палец.
– Однако мы, прелестная Муся, можем сузить круг поисков. Во-первых, уже известно, что Стах служил в Измайловском полку. А во‐вторых, немаловажно, что эфес сабли именно золотой, а не позолоченный.
– Понимаю. Значит, награжденный был офицером высшего эшелона, например генералом.
– Только не генералом, что ты! Тем вручали не просто золотое оружие, а украшенное бриллиантами. И на эфесе вместо «За храбрость» писали, за какой именно подвиг он награжден. Наша сабля попроще, но эфес точно золотой, хотя по новому уложению тысяча девятьсот тринадцатого года позволялся позолоченный. Многие вообще брали награду деньгами и за пять рублей заказывали эфес и приборные части из металла с золочением, однако в качестве компенсации получали тысячу.
– Но владелец этой сабли экономить не стал и заказал золотой. Понты дороже денег?
Лев Моисеевич построжел лицом и посмотрел осуждающе.
– Только не для гвардейского офицера, милая Муся. Тем более не для измайловца.
– Простите, Лев Моисеевич, ляпнула по глупости.
Директор сухо кивнул, принимая извинения.
– Скорее всего, офицер действительно имел высокий чин, не ниже штаб-офицера, то есть начиная с майора, и был довольно богат. Но важно, моя юная соотечественница, другое. Георгиевское оружие можно было заслужить только кровью. И немалой. Так что забудь про понты.
Лев Моисеевич снова взглянул с обидой.
– Ну я же извинилась. Ну что вы опять, – заныла Маша. – Лучше скажите, откуда вы все это знаете.
– На заре туманной юности увлекался историей оружия. Кое-что помню. Например, то, что на эфесе Георгиевского оружия всегда изображали вензель императора, в царствование которого награжденный получил первый офицерский чин.
Маша еще раз посмотрела на лежащую перед ней саблю.
– Никакого вензеля нет.
– А жаль. Мы могли бы точнее установить личность владельца. Хотя это объяснимо. После Февральской революции новая власть выпустила распоряжение вензелей императоров на оружии не делать, оставляя чистый овал. Приглядись – и увидишь, что надпись просто стерта.
Лев Моисеевич задумчиво погладил лысину.
– Итак, твоя задача если не упрощается, то конкретизируется.
Муся кивнула.
– Я так понимаю: среди награжденных, предположительно это было в пятнадцатом году, измайловцев надо искать того, кто каким-то образом был связан с этим Стахом. Так, Лев Моисеевич?
– По крайней мере, с этого начнем, хотя Стах мог заполучить эту саблю гораздо позже и вовсе не от измайловца. Как-нибудь еще.
– Будем двигаться от версии к версии, – важно заявила Маша.
Лев Моисеевич повеселел.
– Ищи, дитя мое, мужчину. Это, по крайней мере, известно точно! И обязательно черноволосого и красивого!
Маша усмехнулась.
– Как вы это узнали?
Лев Моисеевич потер маленькие ручки.
– Это, дорогая Муся, очень увлекательная история, о которой ты вряд ли когда-нибудь слышала. Я имею в виду правила отбора новобранцев в гвардейские полки. Не слыхала?
Маша покрутила головой.
– Вообще, для службы в гвардии отбирались лучшие парни, так сказать, цвет русской молодежи. Даже рядовые. Новобранец должен быть чист лицом, хорошо сложен и совершенно здоров. Но это еще не все. В Петербурге стояло несколько полков двух гвардейских дивизий, и каждый полк имел свой типаж, который сохранялся и поддерживался в возможной чистоте. Семеновцы, например, были белокурые и, как предписывалось, синеглазые, под цвет воротничка.
Маша хихикнула.
– Да-да! Лейб-егеря были шатенами, широкоплечими и широколицыми. Московцы – рыжими, а в павловцы брали не очень высоких и обязательно курносых блондинов.
– Это еще почему?
– В память основателя – Павла Первого, который был курнос до безобразия. В гусары отбирались невысокие и стройные брюнеты, а в лейб-гренадеры – самые страшные.
– Ну а в измайловцы?
– Брюнеты и обязательно красивые. А в роту его величества – еще и бородатые.
– Это и на офицеров распространялось?
– Не так строго, но да. Не мог же командир быть неказистее своих солдат! Так что ищи красивого, Муся, и обрящешь!
Маша кивнула, как загипнотизированная, и вышла из кабинета. Разумеется, ей льстило, что директор дал поручение именно ей. К тому же она в самом деле профессиональный архивист. Да и задача не кажется чересчур сложной. Это тебе не Ширяева кадрить! Если она справится, то сможет в дальнейшем из продавцов вырасти в эксперта. А что? Вполне реально! Может быть, ей даже повысят зарплату!
В этом месте Маша очнулась и быстренько вытащила себя за волосы из сладких грез. Кто повысит? Суслин? Да он скорей удавится! Наверное, потому и поручил это дело ей, что платить не надо! Она же не официальный эксперт! Значит, фиг ей, а не зарплата!
Она вышла в торговый зал и занялась двумя покупателями, которым приглянулась жардиньерка из карельской березы конца девятнадцатого века.
Поиски
Маша думала о порученном деле целый день,
