Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г. - Сборник Статей

Ватаци был впоследствии назначен помощником Наместни­ка на Кавказ, где, как писала Ек. Дм. Кускова в статье в «Новом Русском Слове», очень плодотворно действовал. Он умер в большевистской тюрьме.

* * *

Я упомянул выше, что весной 1903 года я из Ковно поехал в Петербург, чтобы сдать Государственный экзамен. Вскоре после моего приезда русские евреи, да и евреи всего мира, — как и не евреи, — были потрясены сообщениями о погроме в Кишиневе 6 и 7 апреля 1903 года.

В течение 20-и лет еврейских погромов в России не было. По жестокости и числу жертв Кишиневский погром превзошел погромы начала 80-х годов. Погром этот был попыткой минис­тра внутренних дел Плеве — он был директором департамента полиции во время погромов 80-х годов — бороться с участием евреев в революционном движении. Плеве не упускал случая жаловаться еврейским деятелям на рост революционного движения среди евреев. Когда ему указывали на то, что причиной этого является еврейское бесправие, он ссылался на ответ, дан­ный французским министром депутации, просившей об отмене смертной казни, — que messieurs les assassins commencent. В конце концов, Плеве очевидно решил, что лучшее средство для ослабления революционного движения — еврейский погром.

Кишинев был для этого наиболее подходящим пунктом. Уже с 1897 года там издавалась местным акцизным чиновни­ком Крушеваном крайне юдофобская газета «Бессарабец». Га­зета эта получала субсидию от правительства и одним из авто­ров печатавшихся в ней юдофобских статей был вице-губерна­тор Устругов.

Весной 1903 года в местечке Дубоссары, лежавшем недалеко от Кишинева, был найден исколотый труп русского мальчика. Следствие выяснило, что мальчик убит родственниками с целью получения наследства, и убийцы признали, что они искололи труп «под жидов». Но еще до этого «Бессарабец» стал печатать зажигательные статьи с призывами «перерезать всех жидов». Перед Пасхой 1903 года стали распространять слухи об убийст­ве евреем своей христианской служанки, в действительности со­вершившей самоубийство и скончавшейся, несмотря на все уси­лия хозяина ее спасти.

6-го апреля 1903 года, в первый день христианской Пасхи на­чался еврейский погром. Жертвами его были 45 убитых, 86 тя­жело раненых. 1500 домов и магазинов были разрушены и раз­граблены. Пострадала, главным образом, еврейская беднота. Власти не принимали никаких мер к прекращению погрома. Гу­бернатор фон Раабен сказал явившейся к нему еврейской деле­гации, что ждет телеграммы из Петербурга. В конце концов он такую телеграмму получил, и погром на третий день был без всяких трудностей приостановлен. Как впоследствии выясни­лось, за две недели до погрома губернатор получил секретное письмо от Плеве с предписанием в случае антиеврейских беспо­рядков не прибегать к оружию, чтобы не возбудить в русском населении, еще не затронутом революционной пропагандой, враждебных чувств к правительству. Копия этого письма была опубликована в Лондонском «Times’e».

По-видимому, размер погрома и число жертв, а также реак­ция общественного мнения и прессы, — русской и загранич­ной, — были для Плеве неожиданными. Поэтому им были ра­зосланы и опубликованы в прессе со ссылкой на волю Госуда­ря, приказы не допускать еврейских погромов.

Несмотря на принятые правительством меры, в прессе по­явились подробные и правдивые сообщения о Кишиневском по­громе и о том, как держали себя власти. По рукам ходило посла­ние Льва Толстого, в котором он выражал ужас перед случив­шимся и писал, что главным виновником «Кишиневского пре­ступления» были «правительство и его духовенство».

Особенно сильное впечатление произвела статья В. Д. Набо­кова, напечатанная в «Праве», под заглавием «Кишиневская кровавая баня». За напечатание этой статьи «Право» получило предостережение, а В. Д. Набоков — сын бывшего министра юс­тиции Д. Н. Набокова — был лишен звания камер-юнкера (по­сле чего он поместил в газетах обратившее на себя всеобщее внимание объявление: «за ненадобностью продается камер-юн­керский мундир»). В. Д. Набоков, продолжавший свою профес­сорскую деятельность по уголовному праву в Училище Право­ведения, был избран депутатом в Первую Государственную Ду­му. Он играл видную роль в кадетской партии, в «Праве», в «Ре­чи». В качестве корреспондента последней он поехал на процесс Бейлиса в Киев и его блестящие отчеты о ходе процесса систе­матически появлялись в «Речи».

После февральской революции Набоков стал Управляющим Делами Временного Правительства первого состава. В эмигра­ции он поселился в Берлине и в 1922 г. был убит выстрелом на собрании после доклада П. Н. Милюкова, в которого стреляли два черносотенца. Набоков защитил Милюкова собственным телом. Убийцы были пойманы и приговорены к долголетнему заключению, но были затем освобождены Гитлером и один из них — Таборицкий, был назначен на видную должность по де­лам русской эмиграции.

Дело о Кишиневском погроме слушалось в Кишиневе в Осо­бом Присутствии Одесской Палаты при закрытых дверях; по­следняя мера была принята по просьбе Плеве и автоматически пресекала возможность появления отчетов в прессе. В качестве виновных были привлечены лишь пешки, никто из подстрекате­лей и организаторов привлечен не был. О том, что происходило на суде — русское общество узнавало из издававшегося в Штут­гарте под редакцией П. Б. Струве «Освобождения» (о чем я имел случай упомянуть выше). Но два судебных заседания, свя­занные с Кишиневским погромом, происходили уже не при за­крытых дверях в Петербурге, — а именно по кассационной жало­бе гражданских истцов на приговор Одесской Судебной Пала­ты, слушавшейся в Отделении Уголовного Департамента Сената 20 апреля 1904 г., и по иску к губернатору фон Раабену, вице-губернатору Устругову и другим за убытки, причиненные без­действием власти. Это последнее дело слушалось в Соединен­ном Присутствии 1-го и Гражданского Кассационного Департа­ментов Сената 8 мая 1904 года.

Редакция «Права» просила меня дать подробные отчеты об этих заседаниях, на которых я поэтому присутствовал. Блестя­щие речи произнесли по первому делу О. О. Грузенберг, а по вто­рому — М. М. Винавер. Однако, кассационная жалоба была ос­тавлена без последствий, а в иске к фон Раабену и другим было отказано. Подробные отчеты, составленные мною, своевременно появились в «Праве».

Не прошло и полугода со времени Кишиневского погрома, как произошел погром в Гомеле с большим числом жертв. В то время как в Кишиневе евреи не оказывали сопротивления и не было самообороны, в Гомеле евреи энергично и организованно оборонялись. Евреям удалось бы отбить атаку погромщиков, но войска дали залп и защитили погромщиков от еврейской са­мообороны. К вечеру 1-го сентября 1903 г. начавшийся 29 авгу­ста погром прекратился. Среди убитых было больше евреев, чем христиан, что не помешало полиции арестовать много больше евреев, чем христиан. Больше евреев, чем погромщи­ков, было привлечено и к уголовной ответственности. Судеб­ное следствие продолжалось больше двух месяцев и велось крайне пристрастно — против евреев. В конце