Ребёнок магната. Не.Разлучные (СИ) - Лесневская Вероника

Я иду в кабинет, но дверь открытой оставляю. Чтобы слышать приглушенные голоса сверху. Ёжик рассказывает что-то Дану, смеется звонко, а он время от времени повторяет свое коронное: «Ми-ка».

Они ведь могли бы быть моей семьей. Жена… Сын… В будущем еще дети…

Впрочем. Никакого сослагательного наклонения!

Так и будет!

Доминика

Укладываю Дана, и сама устраиваюсь рядом с ним, едва помещаясь в маленькой детской кровати. Обнимаю малыша, рассказываю ему добрые истории на ночь. Сначала по-русски, а потом, спохватившись, перехожу на польский. Похоже, со мной Даниэль двуязычным станет. В том, что он заговорит, сомнений у меня нет. Первый шаг сделан, а дальше наши помощники — общение, время и спокойная атмосфера в доме. И если я здесь, то обеспечу все условия.

— Что не так, Дан? — спрашиваю обеспокоенно, когда он начинает недовольно ворочаться в моих руках. — Колыбельную пою плохо? Ну, прости, голоса нет, — смеюсь я. — Вот познакомлю тебя со второй твоей теткой! Знаешь, как она поет красиво — талант! — улыбаюсь, вспоминая о Богдане. Надо будет позвонить ей завтра, сообщить, что со мной все в порядке, иначе опять беспокоиться будет.

— Ми-ка, — хнычет малыш, и я теряюсь.

Приподнимаюсь на локте, в недовольное личико всматриваюсь. Включаю прикроватную лампу, потому что свет ночника слишком тусклый.

Дан садится, глазки трет, а потом озирается по сторонам. Останавливает взгляд на тумбочке, где стоит графин со свежей водой — я лично наливала. Протягивает ручку, показывает в ту сторону.

— Ми-ка, — бурчит требовательно.

— Пить хочешь? — уточняю по-польски.

Дан опять пальчиком тычет в сторону графина.

— Солнышко, тебе будет проще добиться своего, если ты озвучишь, — аккуратно убеждаю его. — Скажи «пить»?

— Ми-ка, — упорно повторяет он, а сам смотрит на меня и невинно ресничками хлопает.

— Маленький хитрец, манипулируешь мною? — прищуриваюсь я.

Наполняю стакан водой, протягиваю Дану, не желая его мучить больше. Малыш делает пару глотков, пока я по макушке его поглаживаю.

— Ничего, Дан, ты всему научишься, — шепчу я. — Я рядом, — прижимаюсь губами к его лбу.

Мальчик возвращает мне стакан, устраивается в постели, обнимает плюшевого тигра — и прикрывает глаза. Через некоторое время Дан шумно сопит носиком. Не спешу оставлять его, с нежностью смотрю на умиротворенное личико, провожу пальчиками по мягкой щечке.

Малыш. Так рано остался без родителей. Но я не позволю ему страдать от одиночества. Больше нет…

Выдыхаю рвано, невесомо целую Дана в висок — и встаю с неудобной для меня кроватки. Оставляю ночник включенным, потому что сама темноты боюсь — и не хочу, чтобы малыш проснулся посреди ночи и расплакался. Покидаю детскую, бесшумно прикрыв дверь.

Вместо того, чтобы сразу пойти в свою комнату, приближаюсь к перилам и смотрю вниз.

В холле темно. И только в кабинете горит свет: яркая полоска пробивается сквозь щель под дверью.

Ян не спит. И меня так тянет к нему, что внутри все сжимается. Чувствую, что между нами целая пропасть недосказаности. Подозреваю, что он скрывает от меня что-то. Хотя могу ошибаться. Ведь я привыкла никому не доверять — и теперь сложно переломить в себе патологическую осторожность.

Набираю полные легкие воздуха, впиваюсь пальцами в перила. Решаю, спуститься к Яну или, как обычно, спрятаться в своей скорлупе, отправившись в спальню.

Но вдруг дверь кабинета распахивается, и вспышка света вырывается в холл. Импульсивно отскакиваю назад, пячусь вглубь коридора. Наблюдаю как Ян идет в комнату деда, на ходу перебирая какие-то бумаги. Задерживаю дыхание, чтобы он не рассекретил меня, но…

— Спокойной ночи, ёжик, — бросает Ян громко и с насмешкой. При этом даже не оборачивается в мою сторону. Будто просто знает, что я здесь. Чувствует.

И скрывается за дверью. Я, пользуясь моментом, влетаю в свою спальню.

С благодарностью отмечаю, что здесь установлен замок. Значит, Ян считается с моими «тараканами».

Но я не запираюсь.

Чтобы в случае необходимости быстро побежать к Дану.

А еще потому что… я под защитой Левицкого. Он ведь обещал оберегать меня…

Сквозь дрему ощущаю, как проминается матрас позади меня, а на талию ложится тяжелая ладонь. Вздрагиваю и распахиваю глаза, всматриваясь в темноту.

— Ну-у, тише, ёжик, — горячее дыхание щекочет затылок, и я постепенно расслабляюсь. — Прости, я подумаю над твоими словами, хорошо?

Спускается поцелуями вдоль позвонка, ведет рукой к груди, поглаживает нежно.

Мне мгновенно становится жарко. От осторожных ласк. От мужского тела, что прижимается ко мне сзади, пока я лежу на боку. От хриплого покашливания.

— М-м-м, — во рту пересыхает. — Ты об Эде? — уточняю, испытывая Яна на прочность.

Легкий укус, что оттягивает кожу, становится предупреждением: зря я затеяла эту игру.

— Да, Мика, — с грудным рычанием проговаривает Ян. — Но если я еще раз услышу его имя в нашей постели…

Откидываю голову назад, открывая шею для его поцелуев, словно приглашая, и он впивается в меня незамедлительно. Я тяну руку к голове Яна, запускаю пальчики в жесткие волосы.

— Нашей? — едва ли не постанываю.

Безудержно извиваюсь в пламенных объятиях, сама от себя не ожидая такой отдачи.

Ахаю, когда мужская ладонь ползет по бедру, задирает тунику. Касается меня откровенно и нагло.

Ян не оставляет мне ни единого шанса на отступление. Душит в цепких лапах, ласкает жадно и дико. Впечатывает в себя мое тело. Дожидается, пока я буду готова принять его, и…

В этот раз все иначе. Никакой боли. Вместо нее — обволакивающая нежность, что сводит с ума. Жар, в котором горит все тело. И я невольно сама подаюсь навстречу Яну. Отпускаю себя, забываюсь.

Есть лишь его руки, по которыми вспыхивает кожа. Его губы, нашептывающие ласковые слова. Его жалящие поцелуи, не оставляющие без внимания ни единого места.

И наши стоны, что звучат почти в унисон.

Я не знаю, что ждет нас завтра, но сегодня мы… свободны. От тайн, предрассудков, врагов…

Только вдвоем. Как семья.

А в соседней комнате посапывает малыш. И если на секунду представить, что Дан — наш сын… То большего и желать не смею, но…

— Ян, — зову я осипшим голосом, когда все заканчивается и слышится лишь наше сбивчивое дыхание.

— Да, ёжик, — он крепче сжимает меня, впечатывая спиной в свою грудь.

Чмокает в плечо, проводит языком по шее, прикусывает мочку уха.

— Ты не заботишься о безопасности, потому что я бесплодна? — выпаливаю на одном выдохе. И губу кусаю до крови.

Ян замирает, прекращает целовать меня. Только его дыхание неровное на коже чувствую.

— Нет, — берет за плечо и к себе разворачивает меня так, что мы оказываемся лицом к лицу. — Потому что хочу детей, — делает мне еще больнее.

Радуюсь, что в полумраке не видно выступивших на глазах слез.

— Тогда вынуждена тебя разочаровать, — рявкаю дерзко. — Со мной не выйдет.

Ян заключает мое лицо в ладони, целует щеки.

— Малыш, — после паузы решается произнести он, — доктор Пашкевич готов принять тебя и обследовать. Все хорошо будет, слышишь?

— А если нет? — спрашиваю чуть слышно и боюсь его ответа. — Если не получится? Если я…

Ян прижимает палец к моим губам, заставляя умолкнуть.

— Довольно глупых вопросов, ёжик, — затыкает мне рот жадным поцелуем. — Любить тебя буду, — прервавшись, выпаливает, и опять овладевает моими губами.

Разлука вторая

Глава 12

Три недели спустя

Ян

— У нас горит два контракта, Ян, — без стука врывается в мой кабинет Петр. — Когда ты собираешься сказать ей?

— Позже, — отвечаю задумчиво, не пытаясь вникать слова.

У меня нет ответа на вопрос, который друг задает не первый раз.