Обзор Ветхого завета - Уильям Ла Сор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Современные направления ветхозаветной науки признают этот факт. С одной стороны, признается то, что изучение Ветхого Завета почти полностью посвятило себя диахроническим литературным вопросам, т. е. историческому обрамлению текста и реконструированию происхождения и процесса передачи, вместо того, чтобы заняться синхроническим анализом, т. е. толкованием значения самого текста. По-видимому, справедливо будет отметить, что большинство, если не вся ветхозаветная наука исходила из принципа, что текст (единственные доступные объективные данные) может быть правильно истолкован и понят только на основании исследования того процесса, который вызвал его к жизни, хотя этот процесс всегда останется гипотетическим.[97] Исследование Ветхого Завета все больше превращается в анализ, описание и оценку текста как вещи в себе, а не только как средства для установления его генетической истории.[98] С другой стороны находится развитие канонических исследований, изучение формы и функций текста в том виде, который был придан ему обществом верующих как своему каноническому писанию.[99] Эта сфера исследований претендует на роль "посткритической альтернативы",[100] которая, серьезно относясь к результатам критико-исторических исследований, тем не менее пытается определить роль, которую каноническая форма текста играла в вере Израиля.
В этой точки зрения
"…формирование Пятикнижия определило понимание Израилем своей веры как Торы. Библейские редакторы первых пяти книг положили основание жизни Израиля под водительством Бога и предоставили необходимую норму трактовки Моисеева Предания людьми Завета".[101]
Следовательно, основным методом здесь будет рассмотрение Пятикнижия таким, каким оно есть — окончательным творением свидетельства Израиля о том, что Бог совершил для него в эпоху патриархов и Моисея, в великий и творческий период их призвания, становления жизни и служения.
ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО ЧТЕНИЯ:Bright, J. Early Israel in Recent History Writing. Naperville: 1956.
______. "Modern Study of Old Testament Literature." pp. 13–31 in BANE.
Cassuto, U. Documentary Hypothesis. Trans. I. Abrahams. Jerusalem: 1961.
Childs, B.S. Introduction to the Old Testament as Scrioture. Philadelphia: 1979. (Esp. pp. 109–135.)
Clements, R.E. "Pentateuchal Problems." pp. 96-124 in G.W. Anderson, ed., Tradition and Interpretation. Oxford: 1979.
Driver, S.R. Introduction to the Literature of the Old Testament. 9th ed. 1913; repr. Magnolia. Mass.; 1972.
Eissfeldt, O. The Old Testament: An Introduction. Trans. P.R. Ackroyd. New York: 1965.
Livingston, G.H. The Pentateuch in Its Cultural Environment. Crand Rapids: 1974.
McKenzie, J.L. The Two-Edged Sword. Garden City: 1966. Robert. A. "The Law (Pentateuch)." Pp. 157–170 in A. Robert and A. Tricot, eds., Guide to the Bible. 2nd ed. Paris: 1963.
Sawyer, J.F.A. From Moses to Patmos: New Perspectives in Old Testament Study. London: 1977.
Soggin, J.A. Introduction to the Old Testament. OTL. Philadelphia: 1976.
Wright, G.E. The Old Testament Against Its Environment. Naperville: 1950.
ГЛАВА 7. БЫТИЕ: ПЕРВОБЫТНЫЙ ПРОЛОГ
НАЗВАНИЕ, СОДЕРЖАНИЕ, СТРУКТУРАВ Септуагинте первая книга Пятикнижия носит название «Genesis», что означает " источник, происхождение". Древнееврейское название этой книги — "beresit" ("в начале"), что является первыми словами книги. Оба являются отличными названиями, т. к. Книга Бытия рассказывает о начале всех вещей в соответствии с библейской верой.
На основании содержания книга разделяется на две четко различимые части: гл. 1-11 — первобытная история, и гл. 12–50 — история патриархов (если быть более точным, то это 1.1-11.26 и 11.27–50.26). Быт.1-11, описывая происхождение мира, человечества и греха, является введением в историю спасения; Быт. 12–50 описывает истоки спасительной истории в Божием избрании патриархов и Его заветном обещании земли и потомства. Как таковая, Книга «Бытие» является законченной. Два пролога являются введением в повествование о богоизбранном народе, образовавшемся через милостивое Божественное избавление у Чермного моря и дарование Завета Моисею на Синае.
На основании литературной структуры, Книга разделяется на десять частей. Ключом к этой внешней форме является "формула toledoth": "Вот родословие" (или житие; цр. тр. toledoth).[102]
СОДЕРЖАНИЕПервые пять toledoth составляют структуру первобытного пролога, как бы собирая вокруг себя основные разделы. Так, первая часть завершается ст.2.4а, а следующий раздел — Эдем и грехопадение — завершается ст.5.1, который представляет перечисление потомков Адама, выделяя 2.46-4.26 как литературную единицу. В Быт.6.9 данная формула представляет повествование о Ное, разрывая рассказ о сынах Божиих и дочерях человеческих (6.1–4) и очерк о грехах человеческих (ст.5–8), оба отрывка выражают степень развращенности, которая привела к Потопу. Быт. 10.1 начинается с родословия народов, отделяя повесть о перезаселении земли от рассказа о Потопе, который содержится в Быт.6.9–9.29; Быт. 11.10 представляет перечисление патриархов после Потопа, отделенное от рассказа о Вавилонской башне, содержащегося в Быт. 11.9. Таковым является естественное деление первобытного пролога, приданное тексту Самим Священным Автором. Изучение этих разделов и способов их соединения выявляет то, что подразумевал автор, составляя его таким образом.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖАНРДля того, чтобы толковать первобытный пролог в соответствии с замыслом его древнего автора, необходимо исследовать его литературный жанр. Какого рода литературой он является? Как сам автор хотел быть понятым? Эти вопросы необходимо поставить, чтобы не придавать словам автора того значения, которое он не намеревался в них вкладывать. Поэтому давайте рассмотрим (1) литературную природу Быт. 1-11, (2) древний ближневосточный материал, к которому тяготел Израиль, рассказывая первобытную историю, и (3) его значение для Быт. 1-11.
Литературная природа. При внимательном рассмотрении содержания и композиции гл.1-11, можно увидеть многое, что поможет нам определить природу используемого жанра, даже если многие вопросы останутся неразрешенными. Во-первых, эти главы характеризуются литературной изобретательностью и условностями двух, существенно отличающихся типов литературы. Один набор текстов (включающий гл.1; 5; 10; 11.10–26) выделяется схематичностью и четкой логической последовательностью. Глава 1, например, состоит из структурно расположенного ряда сжатых, почти схематических предложений, чьи части могут быть легко очерчены и выделены. Каждое творческое повеление состоит из:[103]
вступительного сообщения, "И сказал Бог…" (1.3, 6, 9, 11, 14, 20, 24, 26);
творческого повелительного Слова, "да будет…" (1.3, 6, 9, 11, 14 и далее, 20, 24, 25);
заключительного слова о выполнении, "и стало так" (1.3, 7, 9, 11, 15, 24, 30);
описательного слова о выполнении, "И создал Бог…," "И произвела земля…" (1.4,7, 12, 16–18,21,25,27);
- описательного слова наименования и благословения, "И назвал Бог…", "И благословил Бог…" (1.5, 8, 10, 22, 28–30);
слова оценки и одобрения, "И увидел Бог, что это хорошо " (1.4, 10, 12, 18, 21, 25,31);
заключительного слова и временной структуры, "И был вечер, и было утро: день… "(1.5, 8, 13, 19,23,31).
Несмотря на то, что каждое творческое повеление осознанно следует единообразной схеме, используя одни и те же стереотипные выражения, впечатления механичности или неосмысленности не создается благодаря тому, что порядок, длина и само наличие этих компонентов различаются.[104]
Расположение повелений следует строгому порядку, сознательно разделенному на два временных периода: сотворение и отделение элементов космоса, от общих к частным (первые четыре повеления, ст.1-13), и украшение космоса, от несовершенного к совершенному (вторые четыре повеления, ст.14–31). Кульминацией рассказа является восьмое повеление — сотворение человека. Вся глава представляет собой скорее не повествование или рассказ, а тщательно составленный отчет о ряде повелений.[105] Аналогичным образом, гл.5 и 11.10–32 являются тщательно составленными родословиями с одинаковыми конструкциями, повторенными для каждого поколения, а гл.10 является этногеографическим списком, также отмеченным схематическим характером.
Другой набор текстов (гл.2–3, 4, 6–9; 11.1–9) существенно отличается от рассмотренных выше. Здесь также имеется порядок и развитие, но используется форма рассказа. Так, например, гл.2–3 образуют изящное повествование, литературное произведение, почти драму. Каждая сцена нарисована несколькими штрихами с изобилием образов. Автор довольствуется наивными, но выразительными антропоморфизмами. Яхве представляется одним из драматических персонажей. Он является гончаром (2.7, 19), садовником (ст.8), хирургом (ст. 21) и мирным землевладельцем (3.8).[106]
Отличия в замысле и литературных условностях между гл.1 и 2 можно найти и в поразительно различных способах описания Шестидневного творения. Оба рассказа употребляют общий термин uasa" ("делать"), но гл. 1 характеризуется использованием глагола «бага» ("творить из ничего"), который употребляется только с подлежащим «Бог» и никогда не связан с материалом, из которого предмет «сотворен». Гл.2, однако, использует глагол "yasar" "придавать вид, форму, выделывать" — технический термин, употребляемый в связи с работой гончара, который "придает глине желаемую форму".[107] Эти два глагола играют важную роль в восприятии Шестидневного творения: гл.1 лаконично констатирует: "И сотворил человека по образу Своему…. мужчину и женщину сотворил их" (ст.27); однако во второй главе Бог представляется гончаром, который "создал человека из праха земного", и «вдунул» в ноздри его "дыхание жизни" и «создал» женщину из его «ребра». В гл.1 Бог творит Словом; в гл. 2 — божественным деянием. Первое можно назвать "творением посредством повеления"; второе — "творением посредством действия". Принимая во внимание древнееврейское мировоззрение, в котором между словами «слово» и «дело» нет четкого различия или взаимного исключения, это отличие не несет с собой какого-либо врожденного противоречия (оба являются антропоморфическими представлениями), а в известной степени подчеркивает многогранность Божественной творческой деятельности.