О Ленине, Сталине и «православных коммунистах» - Елена Зубова

Разумеется, люди, защищавшие свою Родину от нацистских оккупантов и павшие в борьбе с ними, совершили великий подвиг. Мы молимся об упокоении их душ и, вполне возможно, некоторые из них получили от Господа венец мучеников. Факты свидетельствуют, что большое, если не подавляющее, число воинов на фронтах Великой Отечественной войны были людьми верующими. До сих пор при обнаружении их останков находят кресты, складни и иконки. Но речи Проханова свидетельствуют о том, что он ничего не смыслит в христианской святости. Для Проханова «присвоение» святости тождественно вручению ордена. Кому хочет товарищ Проханов, тому и раздает святость. А ведь канонизация святого – это лишь подтверждение Церковью Божьей воли. Разумеется, ни о стяжании Духа Святого, ни о том, что мученичество в христианстве всегда связано с исповеданием веры во Христа Спасителя, ни о том, что святость подтверждается чудесами и почитанием в народе, – ни о чем из этого, разумеется, Проханов не слышал и не знает. Да ему этого и не надо. Ведь все его разговоры о святости героев Великой Отечественной войны призваны замаскировать его призыв к канонизации генералиссимуса. Не Христу поклоняется Проханов, а своему кровавому божку Сталину. Причем, под этом божком подразумевается не столько реальный Сталин, сколько весь «красный проект», который для Проханова является религией. Он вполне откровенно говорит, что Сталин – это новый монастырь, новое спасение, новый храм[65]. Значит «старый храм», то есть христианский, больше не нужен, спасение во Христе больше не нужно, «старый монастырь» разрушен.

«Прохановщина» воинственно антиправославна и лишь для вида прикрывается примитивным псевдоправославным флером.

Сталин возведен Прохановым в «святомученики». Что это такое, знает только глава «Изборского клуба», так как в Православной Церкви такого чина святости нет. Но Проханова это не смущает. В январе 2007 года в эти же «святомученики» он зачислил казненного Саддама Хуссейна[66]. Тогда на это кощунство никто не обратил внимания. Спустя шесть лет уже в интервью сайту «Русская народная линия» глава «Изборского клуба» продолжает: «Я не сомневаюсь, что будет написана икона, на которой генералиссимус Сталин в своем праздничном военном мундире стоит на великом алтаре и голова его окружена сияющим золотом»[67]. Как известно, «великий алтарь», на котором стоял Сталин в день парада Победы, – это мавзолей Ленина. Так Проханов, прикрываясь православием, продолжает смешивать Божественное и дьявольское, создавать ритуалы своей псевдорелигии. И эти бредни с удовольствием размещает у себя православный ресурс, девизом которого являются слова «Православие, Самодержавие, Народность».

Для Проханова Христос не более чем ширма, за которой он прячет свою собственную религию. Жертва Христа для Проханова не является исключительной, единственной, а значит и Божественной. Так, говоря о подвиге советских людей в годы войны, Проханов называет этот подвиг «Христовой жертвой», а в интервью «Русской народной линии» уточняет: «равный Христовой жертве». Разве это не богохульство? Но поразительно, что высказывания Проханова не нашли никакого возражения у выступавшего вслед за ним епископа Нижнетагильского Иннокентия.

Вообще отношение прохановцев к Русской Православной Церкви весьма своеобразное. Да, они много твердят о своей любви к Церкви, об «удивительных священниках», нарочито льстят Патриарху, но все это делается исключительно с целью маскировки своих красных идей. Так, в интервью «Комсомольской правде» от 6 ноября 2012 года Проханов, восхваляя Октябрьскую революцию, повторяет большевистско-либеральную ложь о последнем Государе: «Все толкали царя на модернизацию страны. Существовали такие планы: ГОЭЛРО, строительство каналов, заводов, но Николай постоянно откладывал этот рывок. Он был просто на него неспособен»[68]. Примечательно здесь даже не то, что с точки зрения исторической науки все вышесказанное полный вздор, а то, что для Проханова духовными ценностями являются ценности красной религии. О святом Царе-Мученике, прославленном Русской Православной Церковью, Проханов говорит как о неуспевающем школьнике, а о гонителе и поработителе Церкви Сталине – как о святом! Нужны ли еще примеры прохановского антихристианства?

Спаситель сказал: Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены (Лк. 6:37). И мы не осуждаем конкретных людей, ни красных, ни белых, ни коммунистов, ни либералов. Не осуждаем мы и Проханова, пока его взгляды являются его частным мнением. Но когда эти взгляды становятся идеологией сообщества, претендующего на принадлежность к политической элите, когда еретические воззрения пытаются выдать за православие, мы молчать не можем. Православный человек не может быть ни в чем единым с еретиками и богоборцами. Спаситель сказал: Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает (Мф. 12:30). Не о единении красных и белых думает Проханов, а том, как использовать православных для утверждения «красного имперского проекта», который на деле станет новой вариацией сталинизма.

И вот наши православные братья, и даже некоторые священники, восхищаются этими соблазнителями, участвуют в их нечестивых собраниях, исполняют роль декораций в кощунственных постановках. Псалмопевец сказал: Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей (в церковнославянском тексте – губителей; Пс. 1:1,). Почему мы забываем это?

Основой идеологии «Изборского клуба» является ложь. Президенту страны «изборцы» лгут, что они государственники (не уточняя какие), православным лгут – что они православные, белым – что они белые. Что мы ответим Господу на Страшном Суде, как оправдаемся за то, что так упорно соглашались с дьяволом во имя мирского псевдоединства?

Виктор Аксючиц

Пик богоборчества

Разрушение духовных центров жизни, прежде всего Церкви, оставалось главной задачей коммунистического режима при всех метаморфозах его генеральной линии. К концу периода тотального наступления (к началу Великой Отечественной войны) режим становится яростно богоборческим, разрабатывается система государственного насаждения коммунистического образа мысли и жизни. Ленинская сатанинская одержимость по отношению к русскому православию при Сталине обретает формы государственной политики тотального истребления православия и верующих. Острие системы государственного атеизма направлено на радикальное изменение природы человека. Кампании индустриализации, коллективизации, культурной революции не только служат социально-политическим целям, но разрушают духовные основы жизни, связи человеческого общества, религиозное отношение человека к миру, жизни, людям, земле, труду… Труд превращают в галерное рабство, а цель жизни – в фикцию. Рождение, жизнь и смерть каждого человека проходят теперь не под сенью вечности, а укрываются в тени «светлого будущего».

Если христианство взращивало в человеке свободную богоподобную личность, то государственный атеизм превращает его в безвольный винтик механизма террора – в жестокого палач либо безвольного предателя. Кампания перековки направлена на перерождение природы человека: идеологизируется сознание, стираются высшие качества личности, искореняются совесть, понятия о долге, ответственности, солидарности. Не поддающийся коммунистической перековке человеческий «материал» подлежал физическому уничтожению. Так тотальный террор в России мотивировался грандиозным богоборческим переустройством мира.

Русская Церковь разделила судьбу многострадального народа. Под угрозой закрытия всех храмов и физического истребления христиан среди епископата возобладало соглашательство с безбожной властью. После третьего ареста митрополита Сергия в декабре 1926 года власть объявила о легализации возглавляемой им Церкви и разрешении образовать Временный Патриарший синод. Затем появляется знаменитое «Послание Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия» от 16/29 июля 1927 года. В это время под арестом находится 116 из 160 епископов Русской Православной Церкви. Под угрозой отмены полученных разрешений и расстрела многих арестованных церковнослужителей Синод провозглашает лояльность к советской власти. Поскольку Церковь никогда не боролась с властью насильственными методами, то лояльность в данном случае могла означать непротивление словом, по существу признание режима государственного атеизма. Ради сохранения возможности легального богослужения Московская патриархия отказалась разоблачать ложь и насилие богоборческой власти.

Но отказ обличать зло большевизма явил фактическое признание церковным руководством богоборческого режима, что и выражено в послании: «Мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства… а с нашим народом и правительством… Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к советской власти, могут быть… не только изменники ему (православию. – В. А.), но и самые ревностные приверженцы его. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза не только из страха, но и по совести…» К злу невозможно относиться нейтрально, признание государственного режима, несущего зло, приводит к его восхвалению. «Выразим всенародно нашу благодарность и советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения» – сказано в том же послании местоблюстителя про власть, которая уже проявила свою сущность жесточайшими гонениями на Церковь.