Кавалер багряного ордена - Павел Бергер

Эксперименту воспрепятствовал товарищ Корнев, решительно проследовавший в ванную прямо перед носом у вынужденного затаиться Прошкина. Через минуту начальник выскочил наружу, роняя с мокрых рук капли воды и бормоча себе под нос крепкие ругательства. Значит, и ему привиделся висельник, вынужден был констатировать Прошкин.

С научным экспериментом Николаю Павловичу сегодня явно не везло: не успел он выбрать новый угол осмотра, как снова пришлось скрыться в нишу — у самой двери ванной, как всегда бесшумно, материализовался товарищ Баев.

Прошкин просто губу закусил, чтобы не хихикнуть, предвкушая, как впечатлительный и истеричный Саша вылетит из ванной с воплями и причитаниями! Но увы и ах: из ванной донесся только звон разбитого стекла, а через пару минут вышел Баев — изрядно побледневший, но совершенно спокойный, обматывая ладонь крахмальным носовым платком.

Что же это такое происходит на белом свете? Прошкин сгорал от любопытства и снова заглянул в ванную, едва Баев скрылся за дверями гостиной.

Зеркало было разбито, а за ним, как оказалось, располагалась довольно объемистая и уже совершенно пустая ниша. На торчащих из рамы осколках все еще горели алые капельки крови: Саша оцарапался, когда разбивал зеркало. Значит, мистическое зеркальное послание наконец-то дошло до адресата. Только что же было в нише, так и осталось загадкой, во всяком случае для Прошкина, ведь выходил Баев, как и зашел, с совершенно пустыми руками!

Прошкин вздохнул, на всякий случай мысленно перекрестился и для порядка заглянул в нишу. Там было полно пыли и паутины, похоже, что ниша пустовала много лет: никаких следов от предметов на ее пыльном полу не наблюдалось…

Прошкин вздохнул еще раз — особого желания у него не было, но он все же снял с изящного медного крюка полотенце и стал елозить им по пыльным внутренностям ниши со смутной, почти неосознанной надеждой, объяснить которую он сам рационально не смог бы. Действительно, через несколько секунд внутри раздался какой-то не то всхлип, не то скрип, и пол медленно поплыл куда-то вниз прямо из-под ног. Прошкин громко заорал от неожиданности и ухватился за край прочной старинной ванны, чтобы не свалиться в разверзшуюся прямо под ним бездну…

Часть 2

11

Так Прошкин столкнулся с одной философской концепцией в действии. Нет, придумал эту концепцию, конечно, не сам Прошкин. Авторство безраздельно принадлежало Алексею Субботскому. Леша не разделял общепринятой трактовки понятия кармы и в качестве альтернативы разработал свою собственную. Простую и доступную для населения, а потому более приемлемую в целях атеистической пропаганды. Сводилась она к следующему. Никакого переселения душ, понятно, нету. Зато есть у людей некие внутренние проблемы, из-за которых они постоянно попадают в удручающе похожие обстоятельства и однообразные ситуации. Избавить граждан от таких проблем можно средствами передовой советской психологии. Самое время Прошкину полюбопытствовать у товарища Субботского, что это за средства такие, и поскорее ими воспользоваться. А то что-то повторяться ситуации стали с угрожающей частотой.

Прошкин опять, так же как и пару дней назад, лежал на старинном кожаном диване в гостиной фон Штерна, голова его раскалывалась, тело ныло во множестве мест от тупой боли, а заботливый Саша Баев, как и в прошлый раз, опытной рукой прикладывал ко лбу страдающего Прошкина изрядный кусок льда, обернутый в столовую салфетку. Изменились только действующие лица у массивного дубового стола: теперь там, где чаевничали лже-Борменталь и человек-похожий-на-фон-Штерна, расположились Субботский и Корнев. Субботский кухонным полотенцем протирал от пыли огромный, словно склеенный из латунных чешуек, глобус, а Корнев осуждающе качал головой и мягко журил Прошкина:

— Ох, Николай, ну что ты за человек такой? Все от энтузиазма твоего неуемного! Разве ж так можно? А если б ты убился? Что бы мы сейчас руководству докладывали? Дался он тебе! Висел себе и висел…

— Кто висел? — живо поинтересовался Субботский — единственный из присутствующих, избежавший контакта со странным оптическим явлением в ванной комнате.

На вопрос поспешно отреагировал Баев:

— Не кто, а что. Правильно, товарищ Корнев? Поясню мысль. Товарищ Корнев хотел сказать, что Николай Павлович разбил по каким-то причинам в ванной зеркало и в результате обнаружил тайник и рычаг…

— Действительно, именно это я имел в виду! — так же поспешно согласился Корнев.

Ну и дела! Послушать Баева, так оказывается, это он, Прошкин, зеркало разбил. Баев, вероятно, чтобы предотвратить протест со стороны своего невольного пациента, обернул салфеткой новый кусок льда и с удвоенным радением стал прикладывать его ко лбу Прошкина. Тот тихо застонал: что-то больно царапнуло по лицу… На изящном Сашином пальце красовался тот самый перстень с черным камнем. Камень оказался перевернут вниз и именно поэтому оцарапал Прошкина. Сам перстень был предусмотрительно прикрыт белым носовым платком, которым Саша обернул ладонь. Вот, значит, какой сувенир дожидался своего хозяина в нише за зеркалом под охраной висельника. Обнародовать этот случайно обнаруженный факт, как и спорить по поводу того, кто и зачем разбил несчастное зеркало, Прошкин поостерегся, тяжело вздохнул и, пользуясь правами больного, прикрыл глаза. С него и так хватит приключений на сегодня.

Тут надо пояснить, что никакая бездна под ногами у Прошкина не разверзлась. Наверное, просто потому, что нет такого понятия — «бездна»— в советской науке. Зато под воздействием хитрого рычажного механизма сдвинулась в сторону громоздкая каменная плита, служившая полом ванной комнаты и потолком обширного подвала. Вообще-то, в подвал из ванной вела крутая каменная лестница с высокими ступенями, которые Прошкин и пересчитал различными частями тела, когда свалился вниз, не удержавшись за скользкий край ванны. Именно в результате этого экстравагантного короткого путешествия к тайнам фон Штерна Прошкин снова отлеживался на кожаном диване и тихо постанывал от забот Саши Баева.

В подвале хранились самые драгоценные сокровища фон Штерна — дюжина глобусов. Субботский уже после беглого осмотра пришел в полный восторг и уверял, что глобусы представляют значительную научную ценность, произведены в разное время и в разных странах, все — весьма старинные. Он даже поторопился вытащить в гостиную самые необычные, чтобы как можно скорее дать уникальным находкам полное научное описание.

Помимо глобусов в подвале помещалась целая лаборатория: перегонные кубы, пробирки, реторты, горелки, разноцветные стеклянные сосуды затейливой формы с притертыми пробками, пара каких-то ненастоящих и оттого особенно изящных строительных отвесов, крошечные весы, мерные стаканчики, старинные змеевики, лейки и еще множество всяких приспособлений, названий которых Прошкин не знал. Надо полагать, покойный фон Штерн коллекционировал не только глобусы, но и всяческий алхимический инструментарий. А может, и не только коллекционировал, но еще и использовал — во всяком случае, в самом центре подвала обнаружилась порядочная куча золы, благодаря которой по приземлении Прошкин отделался лишь синяками да общим испугом. Конечно, вклад в науку, покоившийся в подвале, того стоил.

12

Владимир Митрофанович Корнев был коммунист с большим, еще дореволюционным, стажем. Проверенный борец за чистоту партийных рядов. Человек нрава строгого, но справедливого, уважаемый подчиненными и угодный начальству. Но даже у этого замечательного человека было одно патологическое пристрастие. Даже не пристрастие, а скорее, как сказали бы в империалистической Британии, хобби. Товарищ Корнев, с детских лет мечтавший стать сыщиком, имел неудержимую тягу к проведению «служебных расследований». Подобные мероприятия проводились в Н-ском НКВД по малейшему поводу, а порой и без такового именно для того, чтобы этот самый повод выявить. Единственное, что утешало участников таких изысканий, так это то, что преследовали они в первую очередь благородную цель установления истины, а уж только потом — придания ей официального статуса. Именно в отсутствии бюрократической процедуры и состояло, по стойкому убеждению Корнева, различие между расследованием формальным и «служебным». Конечно, после появления «нового» доктора Борменталя и исчезновения его коварного лжепредшественника служебное расследование стало просто неизбежным.

Прошкин ерзал на стуле, как двоечник, единственный раз в жизни выучивший урок. Хотя опасаться, что его знания останутся невостребованным, было бы наивно, поскольку лиц, призванных докладывать Корневу об итогах служебного расследования, ввиду высокой конфиденциальности происшествия было всего двое. Сейчас они сидели за длинным столом в прохладном кабинете Корнева и готовились к докладу в ожидании руководителя. И были это сам Прошкин и Саша Баев.