Я подарю тебе ребёнка (СИ) - Малиновская Маша

Мы идём мимо палат, в некоторых открыты двери. Пациентки внутри кто читает, кто сидит в наушниках, кто-то пьёт чай или дремлет.

— Ко мне ведёте, Дарина Фёдоровна? — навстречу нам выходит мужчина-врач лет тридцати пяти или чуть больше.

Высокий, крупный, но взгляд какой-то слишком острый, что аж поёжиться хочется. Чисто интуитивно я бы не хотела, чтобы он занимался мною.

— Слава Богу нет, Роман Антонович. И будем надеяться, не придётся, — отвечает довольно холодно мой доктор. Сразу чувствуется, что они не в особенно тёплых взаимоотношениях.

Мы поднимаемся на лифте на два этажа, проходим через тамбур и оказываемся у двери с надписью «Родильное отделение». Я снова ощущаю щекотку где-то под рёбрами. Проскакивает мысль, что я боюсь. Пока не сильно, конечно, впереди ещё много времени, но всё же роды вызывают страх. Да, через это нужно пройти, чтобы встретиться с моим малышом, но ведь и испытывать страх перед родами тоже нормально. Вроде бы.

Тут всё оформлено нежно-сиреневым, на стенах большие фото в рамках с запечатлёнными на них счастливыми моментами. Вот девушка плачет, увидев, как врач впервые показывает ей малыша. А тут надёжные руки врача держат ребёнка, поднимая над столом, пока медсестра перерезает пуповину.

Такие эмоции! Это не сыграть, это только поймать момент.

— Вернись в палату, Мила, тут сейчас будут мыть полы, — мимо нас проходит медсестра и берёт под руку стоящую у подоконника девушку в сорочке.

Помогает ей уйти. Девушка держится за живот и глубоко дышит. Наверное, у неё схватки. Я ей даже завидую, ведь она скоро встретится со своим ребёнком.

— Нам сюда, — отвлекает меня врач и стучит в дверь, на которой написаны фамилия, имя и отчество Захара и его должность.

Вообще, я не знала, что он заведующий отделением, пока не услышала разговор Ильи и шефа. При воспоминании о подслушанной беседе у меня возникает неприятное чувство. Тревожно за Захара. Сейчас же поговорю с ним.

— Вот и мы, — Дарина Фёдоровна провожает меня в кабинет. — Возвращаю твою женщину, Захар. Меня всё устраивает. Рекомендации дала, контролируй.

Она выходит, прикрыв дверь, а мы с Зерновым неловко переглядываемся. Оба заметили это «твою женщину». Но смутилась, кажется, только я.

И вообще, что-то я часто стала смущаться. Гормоны, наверное.

— Присядь, Викуль, я сейчас отправлю документ по электронке и отвезу тебя домой.

Присаживаюсь в кресло и осматриваюсь. Уютно тут. Письменный стол с компьютером, небольшой под кожу бежевый диванчик, вешалка, зеркало, шкаф, мягкие стулья для посетителей. Захар говорил, что у него сегодня выходной, и он надевать медицинскую одежду не стал. Надо сказать, что простой стиль ему тоже очень идёт, не только костюм или халат. Джинсы и тонкий вязаный свитер делают его не таким строгим.

— Может заедем в кафе? — спрашивает через несколько минут, выключая компьютер.

— Давай, — соглашаюсь.

Нам и поговорить надо, да и я ловлю себя на том, что мне просто хочется провести с ним время.

Роддом у нас в самом центре города. Ну а что, это логично: именно здесь начинается жизнь. Символично. Рядом куча забегаловок, пиццерий и кофеен, в одну из которых мы и пришли с Захаром.

Заведение совсем небольшое и очень уютное. Оранжевые стены с картинами, изображающими зёрна кофе или горку разноцветных макарунов, небольшие столики на одного у высоких окон, у других подоконник сделан как барная стойка, где восседая на высоком стуле, можно медленно и задумчиво пить кофе, наблюдая через стекло за суетой на улице. Есть и отгороженные кабинки в глубине зала, большие и столики среднего размера по центру зала.

Мы выбираем небольшой на двоих ближе к стене. Тут же к нам подходит девушка-официантка в оранжевой с белым форме. Она улыбается и предлагает меню.

— У нас отличный кофе, — добавляет, глядя по большей части на Зернова. — Эспрессо, допио, лунго, ристретто. Для девушки латте, дириш, мокко, капучино.

Стерва. Будто специальное дразнит.

Мне кажется, я сейчас слюной залью весь стол.

— Зелёный чай, — говорю сдержанно.

— Два капучино и слойку с вишней, — делает заказ Зернов.

И он туда же. Как сговорились все вокруг со своим кофе.

У Захара звонит телефон, и он, извинившись, отходит ответить, а я пока отписываюсь маме, что заеду вечером. Я ведь ей так ещё и не сказала. Вроде бы и уберечь хочу её, если вдруг что-то пойдёт не так, но и, получается, скрываю такую радость от самого близкого человека. А если, не дай Бог, действительно что-то пойдёт не так, то к кому если не к ней я прибегу? Поэтому сегодня же всё расскажу.

Едва Зернов возвращается, официантка приносит наш заказ. Переставляет с подноса передо мной чашку с чаем, а две с умопомрачительным ароматом и тарелку с огромной слойкой перед Захаром. Надеюсь, у меня не написан на лице весь спектр эмоций: от вселенской скорби до желания убивать.

Захар берёт нож и перерезает слойку пополам, часть перекладывает в моё блюдце, пустующее, когда я беру чашку с чаем в руки. А ещё подвигает капучино.

— Мне же нельзя, — говорю неуверенно, но отодвинуть обратно силы воли не нахожу.

— Одна-две чашки кофе в день беременным можно. Пей, Вика, и ешь, пока не сожгла взглядом всю кафешку, — усмехается. — Разрешаю, — делает серьёзный вид в ответ на мои сомнения. — Как врач и отец ребёнка.

Дважды мне повторять не надо. Особенно если «как врач и отец ребёнка».

И то ли слойка с капучино такие божественные, то ли компания на редкость столь приятная, но я испытываю такое удовольствие, которого давно не ощущала. Хотя нет, совсем недавно в той же компании, но это было… хм… немного другое удовольствие.

Я смотрю на Захара, а перед глазами вдруг встают картинки той ночи в отеле. Его фирменная усмешка, только окрашенная другими тонами, более волнующая и обещающая. Горящий взгляд голубых глаз, ощущение едва пробившейся щетины под моими пальцами. И… весь он, без одежды.

Ох…

Как-то резко и невовремя на меня накатывает желание. Щёки вспыхивают, и я невольно опускаю глаза.

— Кофе горячий? — как ни в чём не бывало интересуется Зернов.

— Эм… нет. Да! — Кто вынул мои мозги и вставил в черепную коробку мне кусок маргарина? Хотя, собственно, виновник напротив. — Язык обожгла.

И зачем-то высовываю кончик, сделав губы трубочкой. Зернов на секунду замирает с так и не донесённой до рта ложкой. Мне становится так неудобно, что хочется извиниться, но он вдруг улыбается, прикусив нижнюю губу. Я не выдерживаю и тоже усмехаюсь, опустив глаза в кружку.

Надо как-то стрясти это странное состояние. Вот, кстати, и повод серьёзно поговорить.

— Захар, слушай, — перехожу к делу, серьёзно посмотрев на него, — я сейчас тебе кое-что расскажу. Это не шутки, я вообще могу лишиться работы из-за этого разговора.

Он откладывает ложку и смотрит внимательно и сосредоточенно.

— Вчера я слышала, как шеф с одним из сотрудников обсуждал, что из-за твоей рецензии задерживается выход на рынок одного из препаратов.

— Хочешь, чтобы я изменил мнение? — скептически выгибает бровь.

О, этого ещё не хватало. Кажется, Захар подумал, что я пытаюсь переубедить его. О том, что босс обсуждал это именно с моим бывшим, я решаю не уточнять. Не думаю, что это важно.

— Конечно же нет! Я хочу предупредить тебя, чтобы был осторожен, они могут попытаться надавить, так что если у тебя есть прорехи — реши это.

Пару секунд Зернов рассеянно смотрит в окно, но потом снова возвращает взгляд ко мне.

— Спасибо, Вика, — говорит ровно. — Пусть ищут. Я не безгрешен, как и все люди, но скрывать мне нечего.

Пожимаю плечами. Что ж, я предупредила. Надеюсь, он сейчас ответил честно, но мне, если честно, так не показалось. Тревожусь за него.

— Ты тоже будь осторожна.

Странная просьба, мне-то ничего и никто не угрожает. Но, может, это он в целом.

Мы допиваем кофе, перебрасываясь лишь незначительными фразами. Как-то после моего предупреждения повисает напряжение. Не то чтобы Зернов выглядел напряжённым, скорее немного озабоченным.