Марракеш. Множество историй в одной или необыкновенная история о приготовлении пастильи - Жалид Сеули
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прощаясь с епископом у монастырских ворот, я поблагодарил его за чудесные дни, которые провел в обители, а Дамиан в ответ поблагодарил меня за чудесные часы наших бесед. Уже много лет, сказал он, не было в его жизни таких беззаботных, полных отдохновения и в то же время волнующих часов. «Жалид, задумывать и устраивать столь прекрасные вещи людям не дано. За них подобает благодарить Бога».
В «Алхимике» Сантьяго дважды оказывается в коптском монастыре. Я побывал в «моем» монастыре впервые, но дал себе обещание приехать еще, и не один раз.
Я обнаружил и нечто общее, что связывает коптский монастырь в Германии и Марракеш, – оба эти места помогают мне быть наедине – с собой, со своим сердцем.
…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…
Как-то раз в Берлине меня с детьми и Халидом подвез домой на своем белом автомобиле мой брат. Мы все ехали в прекрасном настроении, слушая арабскую музыку, попурри из самых популярных мелодий арабского мира. И вдруг моя дочь, девятилетняя Зара, спросила: «Папа, а где живет Бог?» И сама же ответила: «Он живет на небесах. Да? И можно сесть в самолет и полететь в гости к Богу».
Мы с Халидом были ошарашены, настолько неожиданно прозвучал этот вопрос, который вообще-то, наверное, не дает покоя каждому человеку. Прежде чем я успел отыскать в голове какое-то внятное рассуждение на сей счет, Халид ответил:
– Нет, Зара, к Богу ты не сможешь прилететь на самолете. Бог живет везде, где живет любовь. Не самолет, а только твое сердце приведет тебя к любви и к Богу.
– А бабушка скоро умрет? – нерешительно спросила Зара. Моя мать в последние месяцы часто ложилась в больницу, у нее была болезнь сердца.
– Не знаю. Надеюсь, нет, – ответил я. – Мы должны молиться за бабушку.
В тот вечер я, тронутый этим эпизодом, спросил Зару, не хочет ли она помолиться вместе со мной. Она ответила громким, долгим, восторженным: «Да-а-а!»
«Добрый Бог, присматривай за мамой, присматривай за папой и, пожалуйста, за Элиасом, присматривай за всеми людьми, которых я люблю, и, пожалуйста, присматривай за больными!» – такими словами молилась Зара, это были ее первые слова, обращенные к Богу, первые шаги по пути любви.
…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…
Вновь и вновь мои мысли возвращаются к истории молодого человека, который сам вдруг решил рассказать мне о своей жизни. В поезде Гамбург – Берлин, когда после ужина в «Пименте» я возвращался домой и вез с собой картину – вид Нью-Йорка.
Родители молодого человека давно развелись, он жил с матерью-немкой, а с отцом-турком постоянно ссорился из-за своих планов дальнейшей жизни. Отец его известный врач-невропатолог, отношения же были настолько натянутые, что парень стремился во всем быть не таким, как отец. Если теперь он учится на медицинском факультете, то лишь для того, чтобы стать специалистом по китайской медицине, хотя в Китае он никогда не бывал, о китайских методах врачевания имел самые общие представления, ни с кем из китайцев не был знаком. Я заметил, что ему лучше не торопиться, ведь совсем не обязательно выбирать узкую медицинскую специализацию, едва начав обучение.
Мы разговорились, за окнами мелькали станции, и чем дольше мы ехали вместе, тем более доверительной и откровенной становилась наша беседа. Отца мой попутчик любил, но не знал, как признаться, как сказать отцу о своей любви, без ущерба для своей юношеской гордости. К тому же у него была большая обида на отца – тот уделял сыну недостаточно внимания. Юношу задевало не то, что отец, всегда ужасно занятый, не находил для него времени, а то, что, когда они встречались, отец был невнимателен и не принадлежал сыну безраздельно, но решал какие-то вопросы, связанные с работой, говорил по телефону с коллегами и пациентами. Физически он был рядом, но не был близок к сыну сердцем и духом.
Нечто похожее я замечаю и в отношениях с такими местами, как Марракеш. Неважно, долго ли ты находишься в этом городе, много ли дней там проводишь. Имеет значение только внимательность, только зоркость к большим и маленьким, прежде всего маленьким, вещам, которые необходимо видеть, чувствовать, осязать, обонять, словом – познавать. Короткая поездка превращается в большое путешествие, а бывает и наоборот – длинное путешествие на деле оказывается мимолетным визитом.
…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…
Только что позвонил из Танжера мой отец, и тогда же я впервые в жизни поговорил по телефону с моим сводным братом Хамзой. Оба благодарили за подарки. Это были рубашки поло, футболка и айпод. Очень надеюсь, что они порадовали пятнадцатилетнего Хамзу.
Тами и Симон по пути в Касабланку и далее в Марракеш по моей просьбе сделали остановку в Танжере. В танжерском порту они сели на паром, приплыли в город и навестили моего отца. Я чувствую, что благодаря друзьям у меня восстановился реальный и эмоциональный контакт с отцом, а ведь еще недавно я очень огорчался, потому что несколькими неделями ранее был в Марокко, но не нашел возможности посетить отца, так как для этого пришлось бы проехать семьсот километров. Со сводным братом я тоже хотел встретиться и наконец познакомиться; до сих пор ни сам я, ни мои братья и сестра не уделяли ему должного внимания. Потому что еще слишком сильна была обида, которую отец причинил нашей любви, когда оставил семью.
Но некоторое время тому назад я отыскал в Интернете страничку моего сводного брата, которую он ведет на английском, и прочитал там: «Живу с родителями. У меня два брата и сестра». И тут я глубоко задумался. Ни его братья, ни сестра, живущие в Берлине, не упомянули бы в информации о себе, что в Танжере у них есть сводный брат. Подарки Хамзе были конечно же и подарками моему отцу, а знак моей любви к нему означал и то, что я признаю и уважаю отцовское решение и ту непреодолимую тягу, которая позвала его в дорогу, словно одного из аистов, улетающих от нас в Танжер.
…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…
Каков конец этой истории?
Я все еще чувствую в сердце или возле сердца легкую мглу. Но теперь я знаю, что она, эта тонкая поволока, имеет важное значение – она защищает сердце и в то же время заставляет меня быть чутким ко всему прекрасному, что у меня в сердце и на сердце.
…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…
Сегодня я в Праге. И это тоже город с великой и гордой историей. Совершенно особенный романтизм Праге придает Влтава. Сейчас я ужинаю, и мой коллега Андреас, которого я знаю много лет и очень ценю, рассказывает о тех редкостных, необычайных впечатлениях, что остались у него от поездки в Марокко в начале 1980-х годов.
Ему было тогда двадцать пять лет, в Марокко он отправился с другом, очень робким и осторожным человеком. Они путешествовали на его допотопном белом «мерседесе». Андреасу не терпелось увидеть горы Атлас и Анти-Атлас. Это желание он лелеял давно, с тех пор как впервые узнал об Атласе из древнегреческих мифов и легенд. Но когда они прибыли на контрольный пост на испано-марокканской границе в Сеуте, испанском городе на африканском континенте, пограничники не пропустили Андреаса, так как его паспорт стал фактически ни на что не годным после «нелепого случая со стиральной машиной». В тот же день вечером он опять попытался пересечь границу, и опять его отправили обратно. Ворота Африки оказались для него заперты.
Глубоко огорчившись, Андреас вернулся в кемпинг, где они остановились, и там стал расспрашивать людей, нет ли здесь кого-нибудь, кто мог бы привести в порядок его паспорт. В самом деле, нашелся старик, у которого в автоприцепе было полное оборудование мини-типографии – материалы, инструменты и прочее. Несколько часов кряду они со стариком вдохновенно и азартно, но, впрочем, и с некоторой безмятежностью занимались реставрацией паспорта, претерпевшего машинную стирку. Потрудились на совесть, подошли к делу творчески и в конце концов ухитрились придать паспорту «приемлемый» вид, хотя только слепой не заметил бы корявых букв и кривых подправок.
На другой день преисполненные отвагой и гордостью друзья снова встали в длинную очередь на паспортный контроль, которая возникает там постоянно, так как границу открывают только в определенные часы. Через некоторое время Андреас случайно поймал на себе взгляд пограничника – того самого, который не пропустил его при первой попытке пересечь границу. Служака тотчас узнал обоих парней, прикативших из Европы на допотопном белом рыдване, и, резко вскинув руку, подозвал их к себе.
«Я же тебя узнал, – сказал он Андреасу и потребовал паспорт. Бросив на документ короткий внимательный взгляд, пограничник объявил четко и ясно: – У вас обоих только две возможности. Первая – повернуть назад и никогда больше не пытаться пересечь границу Марокко. Вторая – вы отвезете меня в столицу, в Рабат. Сегодня первый день свадьбы моей родной сестры, мне надо попасть на праздник».
