Танковая война на Восточном фронте - Александр Широкорад

Попробуйте написать такое про советских солдат! Засудят, особенно если коснуться кавказцев и среднеазиатов! Так что я помолчу, а желающих отошлю к германской кинохронике, где показывают колонны советских пленных.

Наши военные историки и так, и сяк вертят данными по числу самолетов и танков в РККА и вермахте, но почему-то никто не приводит уровень грамотности личного состава этих армий. Каюсь, я этих данных и сам не нашел. Но по данным Большой Советской энциклопедии, с 1918 по 1941 год в СССР среднее образование получили 3 829 000 человек. Если отбросить женщин, умерших и негодных к военной службе мужчин, то среди военнослужащих к 22 июня 1941 г. было не более 1,5 миллиона человек со средним образованием. Нельзя отрицать, что Советское правительство сделало очень многое. Для сравнения: в 1913 г. среди рядового состава русской армии было всего 1480 человек со средним образованием. А всего грамотных в армии было 604 тысячи человек, малограмотных – 302 тысячи, а неграмотных – 353 тысячи человек. Замечу, речь шла о кадровой и этнически однородной армии. Неграмотных и плохо знающих русский язык инородцев в царскую армию вообще не брали[25]. Так что качественный скачок в грамотности за первые двадцать лет советской власти налицо, но, увы, мы по-прежнему здорово отставали в этом плане от Германии.

Для укомплектования корпусов требовалось иметь в наличии более 20 тысяч танкистов-офицеров, тогда как их имелось не более 6000 человек. И взять еще 14 тысяч офицеров за полгода было неоткуда. Укомплектованность мехкорпусов командно-начальствующим составом к лету 1941 г. составляла в разных соединениях от 22 до 40 %. Командиры же и личный состав, пришедшие из стрелковых и кавалерийских частей, не имели никакого практического опыта по боевому использованию бронетанковой техники.

Спору нет, советская власть сделала титанические усилия для образования и спортивного развития молодежи. Но, увы, мы слишком сильно отставали от Германии. Если бы мне пришлось ранжировать личный состав стран – участниц Второй мировой войны, то я бы расположил так: немецкий солдат; далее с большим отставанием – русский солдат, далее почти без отрыва – японец, финн; затем с большим отрывом – американец, англичанин, француз, дальше поляки, румыны и т. п.

Вдобавок к некомпетентности личного состава новые танки КВ и Т-34 в большинстве частей по прибытии принимали на длительное хранение и тут же запирали на замок.

По соображениям секретности документацию на новые танки в некоторых танковых частях не выдавали на руки не только экипажам, но даже командирам подразделений.

Все вышесказанное часто приводило к выходу из строя новой техники. Например: «1. 23 мая 1941 г. в 6-м мехкорпусе выведены из строя 5 танков Т-34, поскольку по халатности были заправлены бензином. Танки требуют большого ремонта.

2. 11 мая 1941 г. 3-й мехкорпус запросил у завода-изготовителя документацию по ремонту и помощь специалистами, так как треть танков Т-34 учебно-боевого парка была выведена из строя во время учебных занятий. Проведенное дознание показало, что у всех танков по причине неправильной эксплуатации были сожжены главные фрикционы»[26].

Некомпетентность рядовых танкистов привела к таким потерям танков, что 9 октября 1941 г. Сталин издал приказ № 0400 «О назначении командного состава на средние и тяжелые танки», который гласил: «Для повышения боеспособности танковых войск, лучшего их боевого использования во взаимодействии с другими родами войск назначить:

1. На должности командиров средних танков – младших лейтенантов и лейтенантов.

2. На должности командиров взводов средних танков – старших лейтенантов.

3. На должности командиров рот танков КВ – капитанов – майоров.

4. На должности командиров рот средних танков – капитанов.

5. На должности командиров батальонов тяжелых и средних танков – майоров, подполковников»[27].

Для военного времени, когда полковники и подполковники командовали дивизиями, это была чрезвычайная мера.

Тем не менее потребовался еще одни приказ Сталина № 0433 от 18 ноября 1941 г.: «Впредь танковые экипажи комплектовать исключительно средним и младшим комсоставом», то есть рядовых не должно было остаться даже на легких танках.

Завершая тему личного состава, следует заметить, что в июне 1941 г. воевавшая полтора года армия столкнулась с невоевавшей и в основном необученной армией. Танкисты, прошедшие с боями всю Европу, встретились с танкистами, сидевшими до этого в танках зачастую лишь по 6—12 часов.

Но перейдем конкретно к тактике действия танков летом 1941 г. В книге «Механизированные корпуса РККА в бою» Евгений Дриг обработал огромный архивный материал и сделал ряд оригинальных выводов по применению танковых войск. Он писал:

«Если же говорить о “субъективных” причинах неудачных действий механизированных корпусов, то наиболее важной из них была организационная структура самого корпуса и входящих в его состав танковых и моторизованных дивизий. Именно этот фактор привел летом 1941 года командование Красной армии к отказу от самостоятельных танковых соединений как таковых и к переходу к соединениям и частям поддержки пехоты – танковым бригадам, полкам и батальонам…

Отказ от танковой дивизии, как организационной единицы, был вызван прежде всего негативным опытом их использования летом 1941 года. И если мы сравним танковые дивизии РККА и вермахта, то поймем главную причину такой реформы. Сразу бросается в глаза тот факт, что в советской танковой дивизии полностью отсутствовали противотанковые орудия, по количеству легких гаубиц она уступала немецкой в два раза, по полковым орудиям – в пять раз, по минометам среднего калибра – в полтора раза. Но самой ощутимой была разница в количестве моторизованной пехоты в обоих соединениях. На 375 танков советской дивизии приходилось около трех тысяч человек мотопехоты, а на 150–200 танков немецкой – шесть тысяч человек мотопехоты. Если считать в батальонах, то на 8 танковых батальонов в дивизии РККА приходилось 3 мотострелковых батальона (соотношение 2,67: 1), в то время как в немецкой танковой дивизии это соотношение было 1: 1,67—1: 2,5 в пользу пехоты (считая мотоциклетный батальон), так как на 2–3 танковых в ней было 5 мотопехотных батальонов.

В связи с такой организацией немецкой танковой дивизии было намного легче и наступать, и обороняться. Ей это позволяла делать пехота, двигавшаяся вместе с танками и способная занять и удерживать местность. Опыт войны привел советские танковые войска к сходной организации. Танковая дивизия 1946 года имела в своем составе 11 646 человек, 210 танков Т-34, три танковых и мотострелковый полк. Причем в танковых полках, помимо трех танковых батальонов, был еще батальон автоматчиков – последнее было уже исключительно советским изобретением, в немецкой танковой дивизии такой практики не было…

В танковой дивизии 1941 года только по штату было пять типов танков (тяжелые КВ, средние Т-34, легкие Б Т, Т-26 и химические танки), а фактически дивизии имели на вооружении практически весь спектр бронетанковой техники, выпущенной в Советском Союзе в 30-е годы. Таким образом, получались комбинации, мешающие эффективно использовать танковые соединения. Например, в 12-м механизированном корпусе 23-я танковая дивизия была вооружена танками Т-26, а 28-я танковая дивизия – машинами БТ-7. Подвижность соединений одного и того же корпуса оказалась различной, поэтому эффективность совместных действий двух дивизий представляется сомнительной. Такие же ситуации возникали и в других корпусах – например, в 7-м (14-я тд на Б Т, 18-я тд – на Т-26) и 19-м (40-я тд на Т-37, 43-я – на Т-26). Новые танки порой только добавляли проблем и разнобоя. Так, командир 41-й танковой дивизии в своем отчете о боевых действиях жаловался на то, что танки КВ (в данном случае – КВ-2) с их маршевой скоростью 5 км/ч отставали даже от относительно медленных Т-26»[28].

Во многих деталях я согласен с Дригом, но с основным тезисом, мол, танковый погром наступил потому, что наши мехкорпуса имели слишком много танков, согласиться нельзя. Получается, что если бы в мехкорпуса ввели по одной стрелковой дивизии, то результат был бы иной?

Дело обстоит несколько иначе. Немцы имели мобильные танковые и пехотные дивизии, а наши мехкорпуса были мобильны только на бумаге. Германские танковые дивизии эффективно поддерживались авиацией и артиллерией. Наши тракторы перевозили корпусную артиллерию со скоростью 5–6 км/ч даже по шоссе, а германские полугусеничные тягачи перевозили самые тяжелые орудия со скоростью до 35 км/ч.

Ветеран войны полковник Р. Уланов рассказывал мне: «Везет трактор гаубицу-пушку МЛ-20. Кабина трактора открытая, водитель там один. Вдруг вижу – водитель соскакивает с сиденья, бежит к обочине, спускает штаны…. вытирается, надевает штаны, догоняет идущий трактор и садится за рычаги управления».

Такова была наша мехтяга!

У немцев официально к 22 июню было около 25 °CАУ. В первые же месяцы войны они получили от промышленности еще несколько сот САУ. Кроме того, в вермахте были еще сотни неучтенных САУ. Это САУ на шасси трофейных танков, особенно французских, и всякие самоделки – 37-мм противотанковые пушки на полугусеничных бронетранспортерах, 88-мм зенитные пушки на полугусеничных тягачах и т. п. В РККА же самоходки появились в 1943 году!