Террористы - Александр Андреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В России началось быстрое отчуждение карающей власти и общества. Любое неофициальное мнение раздувалось как событие чрезвычайной важности, подрывающее устои империи. Все, что было чуть выше дозволенного, вдруг объявлялось страшным преступлением. Всех, кто возмущался, тут же вели на допрос в Третье отделение, спрашивая их: «Откуда вы заимствовали свободный образ мыслей – от общества, от внушений других, от чтения книг и рукописей, и каких именно?» Цензура сошла с ума. Поэт называл улыбку любимой небесной. Цензор стихи запрещал, потому что женщина недостойна подобного сравнения. Поэт писал, что нежный взгляд возлюбленной ему дороже всей вселенной. Цензор стихи запрещал, потому что во вселенной есть еще цари и законные власти, которыми должно дорожить. Император Николай I собирал совещание высших сановников для обсуждения вопроса: «Должны ли мы считать французскую революцию революцией? Можно ли печатать в России, что Рим был республикой, а в Англии конституционное правление? Может быть лучше писать и думать, что на свете не было и нет ничего подобного?»
По каждому из пяти тысяч ежегодных добровольных доносов заводилось дело и шло расследование. В обществе правление Николая I 1848 года начали называть террористическим. Власти запретили писать и произносить вслух слова «прогресс, вольный дух». Современники писали, что в России варварство торжествовало свою дикую победу над человеческим умом и мысль обрекается на гибель. Люди жили, словно притаившись, понимая, что произвол в апогее. Третье отделение стало составлять списки тех, кто молчали и не выражали верноподданнический восторг по всякому поводу. Современники писали, что терроризация достигла уже и провинции: «Русский подданный смотрел на свою жизнь, как на истертые штаны, о которых не стоит заботиться».
Цензура вычеркивала перед публикацией целые монологи из великолепной комедии Александра Грибоедова. Над тупостью власти смеялась вся грамотная Россия, давно читавшая «Горе от ума» в сорока тысячах копиях-списках. В обществе стали говорить, что «в Петербурге не стало аристократов, только холопы». Идеолог новых русских Николай Чернышевский писал: «Нация рабов, сверху донизу – все рабы! Добро невозможно без оскорбления зла!» За учение философии и контакты с европейскими социалистами за границей столбовой дворянин Михаил Бакунин был вызван в империю на расправу. За отказ вернуться на любимую родину Бакунин заочно был лишен дворянства, чинов, прав состояния и приговорен к вечной сибирской каторге. Он позорил царя на всю Европу: «У нас в России нет ни свободы, ни уважения к человеческому достоинству. У нас царит отвратительный деспотизм, не знающий никаких границ своей разнузданности. У нас нет никаких прав, никакой справедливости, никакой защиты против произвола. У нас нет ничего из того, что составляет достоинство и гордость нации». Один из первых политических эмигрантов Александр Герцен «звал живых» в основанных им газетах «Полярная звезда» и «Колокол» на борьбу с самодержавием: «Я остаюсь в Европе, потому что здесь есть гласность. Так сильно наше дело, что мы, кучка разбросанных повсюду людей со связанными руками, приводим в ужас и отчаяние мириады наших врагов боевым кличем: «Свобода, равенство и братство!» » О ситуации даже высказался мудрый канцлер А. Горчаков: «С большой осторожностью можно предохранить себя от злости людей, но как спастись от их глупости?» Великий поэт Николай Некрасов сквозь издевательства цензуры не сдерживался в выражениях: «Иди в огонь за честь отчизны, за убеждения, за любовь, иди и гибни безупрёчно, умрешь не даром: дело прочно, когда под ним струится кровь». Министр народного просвещения С. Уваров с жаром выполнял приказ императора: «Уровень образования должен соответствовать социальному положению учащихся».
Михаил Бакунин
Моральный крах созданной Николаем I государственной машины произошел во время позорной Крымской войны 1853-1855 годов, в Европе названной Восточной. Экспедиционный корпус войск Англии, Франции и поддержавшей их Сардинии раз за разом бил, бил и бил в Крыму отчаянно и мужественно отбивающиеся русские войска, героически державшие и державшие Севастополь, на века ставший городом русской славы. Вдруг оказалось, что за тридцать лет императорствования Николая I промышленная и техническая отсталость его России стала вопиющей. Общество прекрасно знало и понимало причины поражения империи в Крымской войне – слабость русского парусного военного флота перед паровым европейским, вооружение имперской армии гладкоствольным оружием, пули которого не долетали до войск неприятеля, бившего на безопасном расстоянии русские войска из скорострельных и добротных нарезных штуцеров. Передовые генералы империи давно кричали, что сомкнутым, а не рассыпным строем, батальонами, а не ротами, в конце XIX века воевать нельзя, а убийственные для солдат штыковые атаки с их стрельбой редкими залпами, легко расстреливались противником. Даже придворные дамы говорили о том, что в николаевской армии презирают строить инженерные сооружения, давно спасавшие солдат европейских армий от массовой гибели. Россия всем миром собирала для крымской армии перевязочные материалы, щипала корпию, и отправляла их на полуостров. Общество было окончательно шокировано, когда узнало, что ответственный за раненых генерал украл и продал все бинты и приехал в Петербург с деньгами, не влезавшими в чемоданы и мешки. В 1855 году Россия была почти банкротом. Общество говорило о тотальной неспособности власти править страной, о высших сановниках, почти сплошь представляющих из себя необразованных и непрофессиональных людей, стремящихся только к личному обогащению.
В феврале 1856 года период правления в империи «человека с оловянными глазами», как называли Николая I, ушел в небытие. Этот царь успешно запустил механизм народного движения в империи, быстро становившегося революционным. В обществе появилась страсть к разрушению, к борьбе с существующими порядками. Появились поколения бунтарей, стремительно становившихся революционерами. Их лозунгом стали слова: «Быть свободным и освобождать других – вот обязанность человека!»
Незадолго до смерти Николай I в знак признательности подарил золотые часы с бриллинтами своему художнику Ф. Крюгеру. Передававшие часы придворные, как обычно, выковыряли алмазы и вручили часы художнику без них. Те придворные, которым бриллиантов не хватило, рассказали об очередном европейском позоре царю. Николай I вызвал Крюгера, лично передал ему новые часы и сказал: «Если бы я захотел по закону наказать всех воров империи, Россия превратилась бы в пустынную Сибирь». Николай мог продолжить дело Петра и Екатерины Великих, но не стал этого делать, и не имеет никакого значения, по какой причине это произошло. Царь часто повторял: «Мне не нужны умные, мне нужны верноподданные».
Среди умных подданных появилось много борцов с утвержденным законом рабством. На империю неудержимо накатывались отрицавшие все и вся нигилисты, прекрасно знавшие историю европейского инакомыслия и революционного движения.
Альбигойцы и тайные политические ордена
По всему знаменитому английскому Шервудскому лесу гремела любимая песня народного героя Робин Гуда: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был там дворянин?» С древнейших времен во многих странах существовали тайные политические организации. Возникновение этих обществ всегда вызывалось конкретными причинами. Иногда эти политические ордена называли «выражением совести в истории». Часто они создавались из чувства мщения, но не какой-то личности, а большому учреждению, структуре, из ненависти к несправедливости, злу, рабству. Это объясняло цель существования политических обществ, которые совсем не часто исполняли или добивались того, чего обещали или хотели, например «выход из рабского мрака к свободному свету».
Правители недемократических государств старались подавить или приручить философскую и политическую мысль, поскольку она нарушала их образ жизни. От частых гонений мысль делалась более свободной, а там, где действовала свобода – появлялась демократия. Тайные политические ордена были не только созерцательного, но и активного типа. Некоторые историки называли их «благодетельными клапанами для настоящего и могучими рычагами для будущего, без которых драма истории состояла бы из одного монолога деспотизма». Впрочем, часто ордена заслуживали и не позитивного комментария. Жрецы, маги, брахманы, друиды, ессеи создавали мистические общества. Ариане отрицали церковную иерархию. Манихеи и маздакисты дрались с государством. Монофизиты боролись за свободу против Византийской империи. Монтанисты сражались против несправедливости власти. Хилиасты добивались «тысячелетнего царства блаженства на земле». Большую часть учения павликиан и богомилов восприняли вальденсы, катары и альбигойцы. Идеи «царства мира и свободы на земле» развивали хашимиты. Лолларды и гуситы возглавляли народные восстания против власти. Реформация породила протестантизм, баптистов и пуритан. Деятельность масонов, розенкрейцеров и иллюминатов порождала много вопросов, на которые не было ответов. Учение инакомыслия и революции росло и увеличивалось с каждым европейским веком.