Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник) - Евгений Гаркушев

Стоп…

Тенета. Кажется, в этом ключ. Кажется, в этом ответ.

Он пытается ухватиться за него, как за спасательный круг, вынырнуть обратно в реальность, но под действием препарата, который вводит ему Плуто, вязкая клубящаяся темнота сменяется чередой картинок – ярких, пестрых, сводящих с ума… Человек-забывший-свое-имя проваливается в них, как в пропасть.

– Теперь пойдет лучше, – обещает застывшая глупая ухмылка Плуто.

– Гарантируете, доктор? – спрашивает Дональд Дак.

Мастер-сержант с сомнением хмыкает, оттягивая веко пленного. У того в глазах – мутная пустота. У сержанта свои испытанные методы, все эти игры «в доктора» ему не по душе, но с начальством не поспоришь.

– Саккони, оставьте его в покое! Дайте сыворотке поработать за вас.

– Так точно, полковник Хэнкс, сэр! – Мастер-сержант замирает возле пленного, заложив руки за спину и расставив ноги.

– Идиот, – бормочет про себя Дональд Дак, отходя в противоположный угол помещения.

Хэнкс стаскивает с себя дурацкую утиную маску (черт бы побрал инструкции этих штабных умников), берет из упаковки бутылку минеральной воды, скручивает крышку. Обернувшись, видит ухмылку Плуто. Тот следует за полковником, словно тень.

– Хотите воды, доктор?

– Благодарю, нет… Да, кстати о напитках. Этот лейтенант, командир рейнджеров, как его?

– Дрейпер. Лейтенант Джеффри Дрейпер.

– Вам уже доложили? Как только вернулся с операции, с места крушения «Гурона», заперся у себя с бутылкой скотча. Сидит там и поет песни кантри. Что не так с этим парнем?

– Послушайте, Удзамаки…

– Смею напомнить, сэр… доктор. Доктор Удзамаки.

– О’кей, послушайте, доктор. Эти ребята просто не привыкли играть в те игры, к которым привыкли мы с вами. Они просто солдаты, понимаете? Простые американские парни. Хорошие ребята.

– Не вполне понимаю. Один из ваших офицеров напился пьян и выказывает признаки служебного несоответствия. Подает солдатам дурной пример. Будь я на вашем месте, полковник, знаете, что бы я сделал…

– Господи, доктор! Все-таки хорошо, что вы не на моем месте. Мы сбили гребаный «Гурон» наблюдателей ООН. Дрейпера можно понять. У парня разорвало к чертям чердак, когнитивный диссонанс. Это же получается, что мы вроде как воюем тут сами с собой.

– Вы жалеете о своем приказе?

– Черт бы вас побрал, вы совсем не понимаете юмора?.. Нет, я не жалею о своем приказе. Наш Проект слишком важен, чтобы позволять этим гребаным бельгийцам совать в него свой нос.

– Почему бельгийцам?

– Ну а кто они? Штаб ООН разве не в Бельгии?

– В Нью-Йорке, полковник.

– Да бросьте! А что тогда в Бельгии? Международный трибунал?

– Уверяю вас, нет. Гаага находится в Нидерландах.

– Это что, город? Название прямо как кличка для лебедя. Хотите сказать, что она и впрямь существует, эта Гага? Кто-нибудь вообще бывал там?

– В свое время у меня была прекрасная возможность посетить этот город. Увы, в силу ряда причин, мне пришлось отказаться.

– Будь я проклят, это сейчас была ваша фирменная шутка? А в Нарнии вам бывать не приходилось?

– А там тоже филиал международного трибунала?

– Ха-ха-ха, а вы не промах, доктор.

– Благодарю, полковник.

– Ладно, доктор… Давайте немного подождем и узнаем, бельгиец этот парень или гребаный гаагец или действительно прилетел к нам на своем «Гуроне», с подружкой и приятелями-покойниками прямиком из Большого Яблока. Сыворотка нам всё расскажет, верно?

«Кто я?» – вот главный вопрос.

Ему грезится, что он идет по дороге из желтого кирпича. Сквозь широкие плиты цвета охры проросли побеги высокой травы. Шелестит ветер, гонит по дороге колючие шары перекати-поля.

Он идет по этому пути так давно, что успел позабыть собственное имя.

…Виски фокстрот зис из альфа майк уан, контакт, сэй эгейн, контакт, реквест файр мишн, овер

Альфа майк уан, зис из виски фокстрот, шат аут энд он зе ран, вил контакт ю ин твенти майкс, аут…

В сумрачном небе парит неведомая луна – расчерченная слоями-полосами, величественная и надменная. Он не помнит ее имени.

Помнит лишь – алый кумач, что плещется на фоне плачущего серого неба. Алый становится багровым, багровый – фиолетовым, фиолетовый – голубым. Краски меняются, смешиваются.

Пестрая зелень садов и сверкающие зеркальные плоскости, статуя над цветником – фигура в громоздком скафандре, с нелепым шлемом-аквариумом в одной руке, а на нем буквы – С. С. С. Р. – переливаются синевой сапфира, фиалковыми искрами аметиста, изумрудной зеленью и агатовой чернотой, алым светом карбункула и оливковым мерцанием хризолита…

Сотни, тысячи, мириады цветов – вот яркая гвоздика на сером граните, а вот нежный нарцисс, вот неприхотливый полевой василек, а вот тропически-томная пальма.

…Бульдог сикс, зис из виски фокстрот, вот из йор статус, овер

Виски фокстрот, зис из бульдог сикс, статус грин, стэнд бай фор э чекл. Ай чекл эхо, чарли, лима, эхо, сиерра, чарли, брейк. Но чарли фаунд, овер…

Причудливое существо скачет ему навстречу, высекая копытами искры из желтых камней – кентавр или полкан, а может быть, гиппогриф, оно спрашивает раскатистым полифоническим голосом, будто бы составленным из множества голосов, мужских и женских, молодых и старых: «Куда куда куда ты держишь путь?!»

«К звездам», – отвечает он.

«Для чего для чего…?»

«Для чего ты пересек море и паруса твои разорвал ветер?» Он ищет ответа, но не может найти.

«Для чего лез в горы, цепляясь за скользкие камни?» Он ищет ответа, но не может найти.

«Чего ты ищешь?» «Я ищу огненную пыль, – вспоминает он. – Вот что я ищу…»

«Неужели ты забыл, что нигде ее не найти тебе, кроме как в себе самом?»

Кентавр-гиппогриф скрывается в тумане так же стремительно, как появился, а человек-без-имени продолжает свой путь. Он идет – но куда? Звезды подмигивают ему с небес. Крошечные холодные огоньки. Напоминают о чем-то простом и важном – что девичьи губы сладки, а вино терпко, дурманит ароматом цветущего луга, освежает холодом родниковой воды…

«Чего ты хочешь от мира?» – спрашивает гиппогриф, нагоняя его, возвращаясь туда, откуда отправился в путь, в своей бесконечной скачке.

«Лишь хочу лучше узнать его».

«Неужели не знаешь ты, что главное в мире – ты и такие, как ты. Люди, его населяющие. Создают мир, воспринимая его своими чувствами, познавая его, пропуская через себя. Они делают его живым».

«Я верю в людей, – отвечает он, – верю…»

Бесконечная степь вокруг него полыхает пламенем. Юркие саламандры, блестя золотой чешуей, переливаясь черными узорами, мелькают в огне.

…Виски фокстрот, зис из редлег, го ахеад, овер