Не трожь Техас! (ЛП) - Кристи Крейг

Даллас приблизился.

– Потому что иногда даже невиновным нужна поддержка.

– И ты решил ее поддержать? – Похоже, он не убедил Нану.

– Да, мэм. – Он просмотрел на Никки. – Я сделаю все возможное, чтобы доказать ее невиновность.

– Тот коп О’Коннор – твой брат? – поинтересовалась Нана.

Даллас кивнул.

– Он – придурок.

– Нана, – вмешалась Никки. – Помнишь, мы говорили о том, что ты постараешься быть более тактичной? – Обычно она не наезжала на бабулю по поводу ее резкости. Это просто неотъемлемая часть Наны. Но когда пару месяцев назад адвокат бабули позвонил Никки и рекомендовал побеседовать с его клиенткой насчет вежливого обращения к судье во время слушания, другого выхода у нее не осталось.

– Ничего, – Даллас выставил руку в сторону Никки. – Все в порядке. – Губы сыщика скривились, будто он хотел улыбнуться, но удержался. – Честно говоря, не сосчитать, сколько раз я сам его так называл. Тем не менее, нам повезло, что из всех копов этим расследованием занимается именно мой брат.

– Тогда зачем ей ты? – спросила Нана.

– Потому что работа моего брата заключается в поиске доказательств, а улики зачастую могут быть неверно истолкованы. И долг требует от него передать эти улики окружному прокурору – не важно, как истолкованные. К тому же он должен слушаться начальства, а те ждут от него следования политическому дерьму, называемому правилами.

– А к чьему дерьму должен прислушиваться ты? – поинтересовалась Нана.

– Этот человек перед вами.

Нана вновь смерила его взглядом.

– Суешь нос во все расследования брата, вынюхивая себе работенку?

В глазах Далласа вспыхнула обида.

– Нана, – одернула Никки. – Все было не так. – По крайней мере, она так не считала. Но разве чуть раньше не задала себе почти тот же вопрос?

– Все хорошо, – успокоил Даллас. – Это справедливый вопрос. Мы с братом вместе обедали, когда ему позвонили и сообщили о трупе. Я, так сказать, попал в гущу событий. – Он посмотрел на Никки, его глаза улыбались, и она поняла о какой гуще шла речь – голубоглазый имел в виду момент, когда ее на него стошнило. – Я предложил свою помощь. И нет, я никогда не занимался делами брата.

На минутку Никки испугалась, что он расскажет о сделке, которую они заключили из-за ее бедственного финансового положения… она пока еще не поделилась с бабулей новостью. Но, похоже, Даллас не собирался об этом упоминать, и она расслабилась.

Нана перекатилась на пятки ковбойских сапог и протянула руку.

– Меня зовут Беатрис Литтлмор. И должна честно тебя предупредить, мы будем по одну сторону баррикад.

Даллас улыбнулся.

– Достаточно честно. Приятно познакомиться, миссис Литтлмор.

Никки наблюдала, как крутой сыщик пожимал руку Энни Оукли, и зауважала его чуточку больше. От новой эмоции почему-то защемило в груди.

Как только Нана отстранилась, тут же махнула рукой в сторону выхода.

– Теперь драпай отсюда, чтобы мы с внучкой могли поговорить.

Даллас посмотрел на Никки.

– Медсестра сказала мне, что как только доктор тебя осмотрит, скорее всего, тебя выпишут. Пойду разузнаю, сколько времени это займет. – И вышел.

Нана посмотрела на Никки, скрестила на груди руки и объявила:

– Я могу ошибаться, но, кажется, он мог бы мне понравиться.

В этом-то и проблема, подумала Никки. Даже когда ее маленький мирок сотрясало до основания, и сердце разрывалось из-за Эллен, она думала, что ей тоже мог бы понравиться этот парень. Сильно понравиться.

– А теперь, юная леди, – сказала Нана, – что случилось?

Час спустя Даллас наблюдал, как Никки сидела в комнате ожидания и ждала новостей об операции Эллен. Серовато-голубой цвет робы делал ее глаза еще голубее. И под этими по-детски голубыми глазищами залегли темные круги, свидетельства выпавших за день испытаний. Он слышал, как доктор уговаривал ее отправиться домой и отдохнуть; из-за стресса, пережитого Никки, и, как предполагали медики, дозы какой-то мощной ипекакуаны (некого лекарственного средства, вызывающего рвоту), ей не помешало бы день или два отлежаться.

Сидя в комнате ожидания при операционной, Никки отдохнуть не могла. Не то чтобы в этой ситуации от Далласа требовалось высказывать собственное мнение. Перед ним стояла задача доказать невиновность клиентки, а не беспокоиться из-за этих проклятых теней под глазами или зацикливаться на том, что под этим хлопковым костюмчиком отсутствовало нижнее белье. И если он продолжит себе это говорить, возможно, сам в это поверит. Даллас провел рукой по волосам; он не мог объяснить зашевелившееся в животе возбуждение.

О черт! Разумеется, мог.

Он уже приказал себе следить за каждым своим шагом. Никки Хант этими невинными голубыми глазами, мягкой кожей и убийственным телом его искушала. И то был не только соблазн раздеть красотку донага и вскружить ей голову. Конечно, это Даллас тоже хотел с ней проделать. Но больше всего он хотел стать ее героем. Черт возьми, если отношения с бывшей хоть чему-то его научили, так это тому, что портрет героя будет висеть на доске почёта идиотов. Серена лично пригвоздила его глупую физиономию на эту доску.

Работа Далласа – доказать, что Никки не убивала мужа, доказав, что это сделал кто-то другой. Его работа не включала заботу о Никки. Буравя взглядом дверь, Даллас подумывал отправиться домой. Позвонит мисс Хант завтра, назначит встречу, чтобы разложить все по полочкам. Вот это соответствовало сути его работы.

– Эй. – В комнату ожидания вошел Тони, и братья отошли к противоположной стене переговорить. – По-моему, этой толпе самое место в психушке, – пробормотал он.

Даллас нахмурился.

– Они примчались с генеральной репетиции пьесы.

– Дело не только в одежде. Просто для пожилых горожан они, похоже, немного… с прибабахом.

– Из-за того, что ставили пьесу? Да брось, вот бы наш старик занимался чем-то помимо чтения газет, просмотра новостей и звонков мне с проклятьями на голову политиков.

– Он занимается чем-то помимо. – Голос Тони изменился. – Каждый день ходит на кладбище. Кстати, он просил передать, чтобы мы…

– Это пусть тоже прекращает, – перебил Даллас. Он знал, чего хотел отец. И чертовски не желал этого делать. Не видел, зачем ему это делать. В той могиле не было их матери. Он снова посмотрел на бабушку Никки и, в надежде сменить тему, добавил: – Черт, может, нам их познакомить.

– Только не это. Старушка напоминает мне ту каргу с открыток, которые так обожала мама. Как ее там звали, Макси?

– Максин, – поправил Даллас. – Мне она нравится. Говорит, что думает.

– Которая? Женщина с открытки или вон та Энни Оукли? – Тони жестом указал на бабушки Никки.

– Обе. – Даллас вспомнил недавнюю беседу с Никки, когда выкручивал ей руки, выуживая согласие на свою помощь. Должно быть, внучка унаследовала немного «максиновой» храбрости от бабули. Возможно, эта черта характера проявилась не так ярко, но определенно имелась. Что объясняло причину, почему Никки казалась ему такой чертовски привлекательной. Красивых личиков и сексуальных тел пруд пруди, а вот храбрость в красивой упаковке – редкая находка. Он не просто хотел затащить Никки в постель, она ему нравилась.

Разве не так все происходило с его бывшей женой?

Сексуальная, знойная, дерзкая Серена украла его сердце на первом же свидании. Да, там, где дело касалось Никки, он должен действовать предельно осторожно.

– Она меня обозвала ублюдком, – напомнил Тони.

– Ты и есть ублюдок. – Даллас взглянул на обиженное лицо брата. – Ты не всегда в этом виноват. Сказывается влияние работы. – Оглядываясь на толпу, Даллас заметил, как миссис Литтлмор смотрит на Никки. – Она просто переживает за внучку.

Даллас вновь неодобрительно нахмурил брови, заметив, как Никки измученно откинулась на спинку кресла. Он хотел, чтобы ее бабуля делала больше, чем просто наблюдала. Никки нужно забрать домой и уложить в постель. И прежде, чем Даллас соблазнится сам это сделать.

И снова воспоминание о том, как он взял ее на руки и отнес обратно в отделение на больничную койку, затуманило голову. Безусловно, О’Коннор не собирался лапать ее голую попу, но это не мешало ему воскрешать в памяти ощущения – мягкая, круглая, прекрасно умещающаяся в ладони. Если после этого он никчемный кусок дерьма, заклеймите его. Потому как каждые две минуты он ловил себя на смаковании этих воспоминаний.

– Не позволяй внешности себя обмануть, – еле слышно посоветовал Тони.

– И что это должно означать? – Даллас не отрывал глаз от Никки.

– Она стоит на учете в полиции.

Внимание Далласа перескочило на брата и срикошетило обратно на Никки, восседавшей в жестком больничном кресле и выглядевшей невинной, как только что вылупившаяся бабочка.