Особенности эльфийской психологии - Татьяна Патрикова

— Это… это просто…

— Отвратительно? — Темный горько усмехнулся.

Такого я стерпеть не мог. Душа желала возмутиться.

— Скотина ты, Барсик. Если у них не так, как у вас, еще не значит, что это мерзко или отвратительно только потому, что для тебя неприемлемо, — причем сказал я это таким тоном, что светлый вздрогнул.

Не знаю, вдохновение какое-то нашло. Я вообще в этом плане толерантен до безобразия. А то, знаете, как бывает: посмотрит кто-нибудь по каналу Дискавери передачу об африканских папуасах и начнет орать, как это мерзко, что они такие дикие, они там такое с собой вытворяют, такое… А я слушаю и так и подмывает этому радетелю за пристойное поведение в табло дать. Да кто из нас знает, какое оно достойное? Выбрали себе в религию христианство и носимся с его благодетелями как с писаной торбой. А если что не так, как у нас, то все, в крестовый поход. Мусульман на плаху, язычников на костер. За что? За то, что их моральные нормы не соответствуют нашим?

Не сказав больше ни слова, Барсик опустил голову и молча вышел из аудитории. Мурка тут же положил руку мне на плечо и крепко сжал. Я поднял на него глаза и понял, что этот эльф очень скоро станет мне настоящим другом.

— Спасибо, — просто сказал он и тоже ушел, уже в дверях бросив: — Ты отдохни.

Я молча кивнул и побрел к себе. На сегодня с меня хватит иноземных красот, объелся, теперь переварить бы.

Ничего, справился. Переварил. До следующего утра носа не показывал из-за двери лаборантской. Листал распечатки с психологическими методиками и тренингами. Даже небольшой конспект изобразил в отрытой в шифоньере тетрадке в косую (косую!) линейку. Кое-что уяснил для себя.

Подход к этим деткам требуется индивидуальный. Сразу предполагал подобное, но, встретившись с ними, окончательно в этом убедился. Выписав в своей тетрадке их имена, точнее, данные мною прозвища, каждое на отдельной странице, под ними начертал ряд своих наблюдений. Перелистал, перечитал. Где-то добавил, что-то вычеркнул, что-то, наоборот, подчеркнул. Веселенькая получилась картинка. Собственно, с этого и начался мой так называемый дневник классного руководителя.

Спать ложился с плохим предчувствием — на душе кошки скребли. Даже закралось сомнение, а на фига оно мне все сдалось? Зачем так мучиться? Изобретать велосипед в виде психологии волшебных рас и созданий? Ради денег? Ну да, оклад мне предложили просто сказочный, но ведь до первой зарплаты в их кучерявом мире еще дожить надо. Что-то как-то сомнительно мне оно все стало. С этими мыслями и уснул.

Утро наступило, как всегда, неожиданно. Проснувшись, долго не хотел вылезать из постели. Спокойно тут, хорошо, тихо, ни эльфов, ни всяких других секс-меньшинств. От последней мысли меня перекосило. Да, совсем, Андрей Игоревич, ты с катушек съехал. Решительно сбросив одеяло на пол, все же соизволил подняться.

В класс свой шел как на эшафот. Предчувствия меня не обманули. Детки тоже не зря вчерашний день провели, успели подготовиться. И все же я автоматом засчитал одно очко в свою пользу, когда обнаружил, что они не раздвинули парты обратно и сели так, как я им вчера сказал.

— Доброе утро, класс, — поприветствовал бодро. Они стойко встали и почти тут же сели обратно. А Ира ласково так, с первой парты, где рядом с ней с независимым видом восседала Иля, пропела:

— Неважно выглядите, Андрей Игоревич, плохо спали?

— С чего это ты ко мне по отчеству? — не придумав ничего лучше, спросил я. Потом, не удержавшись, зевнул, прикрыл рот кулаком и честно сказал: — Плохо. Все вы с Илькой снились.

— С кем?

— С Илей.

— Снова имена переиначиваете?

— И что же мы делали? — влезла темная.

Я подумал. Разумеется, они мне не снились. Так просто, в голову пришло, вот и брякнул. И что теперь им сказать? Тут снова с языка сорвалось совсем не то, о чем я думал. Хотя, готов шапку на спор съесть, что это подсознание мое под руку шепнуло.

— Целовались.

— Что?! — и знаете, кто это у нас так взвыл? Ну конечно же наш благородный рыцарь Пауль, которого я с легкой руки Улькой окрестил.

— А что? — обронила темная, смерив светлую соседку придирчивым взглядом. — Все может быть.

Если она рассчитывала, что Ира взвоет еще громче, чем удрученный рыцарь, то она ошиблась. Впрочем, я сам от чернули такого не ожидал.

— Только может? — пропела она и запустила пальцы в волосы на затылке темной, притягивая ту к себе. Иля растерялась, да и я как-то с ходу не сообразил возмутиться. Правда, светлой хватило ума не претворять мой личный бред в жизнь. Она просто фыркнула в лицо темной, объявила, скривившись и оттолкнув ее от себя: — Не в моем вкусе, — и отвернулась в сторону двери.

Иля вскочила. Причем так резво, что стул у нее за спиной покачнулся, но не упал. Иначе грохоту бы было!.. Алые глаза темной метали молнии. Я заметил, как у нее за спиной начал подниматься Кар, он же Карунд. Коротко стриженный темный. Да и Машка тоже завозился на своем месте. Но я опомнился и быстро все это пресек.

— Неприятно быть обыгранной на собственном поле? — с хитрым прищуром уточнил у темной.

Та прожгла меня взглядом и шумно плюхнулась обратно на стул. Я вздохнул.

— И как вам только не надоедает? — разумеется, вопрос был чисто риторическим, но Ира снова влезла, когда не просили.

— Что? С темными целоваться?

— А что, вы часто с ними целуетесь?

— А что, не похоже? — подал голос Том, сидящий теперь хоть и на галерке, но рядом с Паулем, а не через ряд с Гарри, как было раньше.

— Нет. Хотя, если бы вы с Улькой поцеловались, я, наверное, смог бы получить эстетическое удовольствие.

Рыцарь молча вскочил и сжал кулаки. Я выгнул бровь, ожидая, что он будет делать. И, честно признаюсь, испугался, когда в правой руке у парня материализовался меч. Это только в книжках все такие бесстрашные и суперкрутые. Я крутым никогда не был. Сердце ушло в пятки. Глаза, наверное, сделались просто квадратными. «Я же пошутил!» — хотелось крикнуть мне. А рыцарь, если верить взгляду, которым он на меня смотрел, был настроен весьма решительно.

— Что, струхнул, психолог? — выплюнул все тот же Том, вальяжно развалившись на соседнем с Улькой стуле.

Вот он-то меня и спас. Точнее, этот его насмешливый тон с львиной долей презрения. Меня словно водой из ведра окатило и изрядно заклинило. Страх не пропал, а засел где-то в области ребер, но я все же нашел в себе силы улыбнуться.

— И за что же ты собрался меня убить? За неудачную шутку? А что потом? Вылетишь из университета, обратно не примут.

— Вы… Вы меня оскорбили! — Он все еще отчаянно сжимал свой меч, который даже на расстоянии казался очень острым, хоть я раньше настоящих мечей никогда и не видел.